Пасынки безмолвия - Андрей Фролов

Смуглое существо, называющее себя человеком, тем временем продолжало говорить/транслировать/показывать:

– Увы, несчастные, но вы все ошибаетесь. На планете уже давно не 2261 год. И даже не 2361. Человечество окончательно эволюционировало, уйдя по небесной лестнице так высоко, что вы неспособны и представить. Эволюционировало так, как вы видите это перед собой.

Он торжественно протянул в сторону длинную четырехпалую руку, предлагая еще раз взглянуть на себя и своих спутников. Те важно кивнули, словно оказывая людям и парниковым небывалую честь.

– Стартовой ступенью были подобные вам, Яна и Павел, – продолжило существо с изящной цепью на дряблой шее. – Импульсом. Толчком вперед, обусловленным разработкой первых способов дистанционного общения. Затем последовали такие, как вы, Артемидий и Леонидас. Миновав этап поствоенного возрождения, человечество стало развиваться столь стремительно, что это недоступно вашему пониманию. Каждое последующее поколение становилось все сильнее. И так – век за веком. Пока, наконец, человек не стал совершенен.

Он замолчал, позволяя еще внимательнее разглядеть свою «безукоризненность».

– Мы способны написать книгу одним повелением мысли. Мы способны прочитать книгу, только взяв ее в руки. В этот же момент мы поймем, что испытывал автор при ее создании. Мы способны загружать в сознание спрессованные массивы информации, только прикоснувшись к их источнику. Мы учимся управлять временем. Мы создаем технику, уже два века покоряющую неземное пространство. Совсем скоро наши ментальные способности станут действительно безграничными…

– Ну ты и здоров заливать, говнюк… – Яна, словно осознавшая, что происходящее не является предсмертной галлюцинацией, умудрилась фыркнуть, не разжимая губ. – Хрена лысого тебе, гидроцефальный педик! Настоящие люди здесь – это я и вон тот бородатый заморыш, которого я вытащила из метро…

Удивительно, но Сорока в очередной раз почувствовал, как смуглый великан улыбается. Одним сознанием, но так, чтобы эмоция была понятна и доступна всем.

– Вот об этом мы и рассуждаем, существо, именующее себя Яной Грёмушкиной. – Он развел длинными четырехпалыми руками. – Ваши главные недостатки неистребимы, даже если поместить вас в условия сурового выживания и конкурентной борьбы видов. Злость и ненависть, самоуверенность и самопочитание, тщеславие и гордыня, алчность, зависть, жестокость…

Он повернулся, глядя на лежащую у его ног девушку, словно только сейчас заметил не только ее разум, но и издырявленное тело.

– Да, Яна, в каком-то смысле вы тоже люди… Но лишь искусственные палеоантропы, выражаясь терминологией вашей актуальной науки… Предшественники, отмершие ступени… Несколько миллионов подопытных животных, участвующих в самом грандиозном эксперименте в истории человечества. Актеры гигантской модуляции происходившего на нашей планете века назад…

– Этого не может быть!

– Оно всесильно и блистательно, разве этого никто не замечает?

– Упаси меня Божество, когда это прекратится! Убирайтесь вон из моей головы!

– Неужели то, о чем говорит это странное уродливое создание, правда? – пытаясь абстрагироваться от панических выплесков со стороны остальных, задумался Сорока, тут же получив утвердительный сигнал от раненого инженера.

Ему же вторил ответ троицы великанов, терпеливо дожидавшихся, когда схлынут эмоции.

– Да, это правда. Ваши предки были любовно воссозданы на основе сохранившегося на планете генетического материала. Помещены в условия первого постапокалиптического периода, реконструированные со всем возможным старанием. Расселены под Купола и на так называемый Циферблат. И отпущены на самостоятельное размножение и развитие. Под нашим пристальным наблюдением, естественно.

– Но Америка? Старый Свет? Австралия? Воздушное сообщение! Транспорты с пищей, животными и оборудованием?! Вы врете!

– Нет, корпоративный патриций Артемидий, мы не врем. Вокруг Новосибирска уже давно ничего нет. Голь, как ее называет вид, населяющий Периметр. Страшная Голь, где сгинуло немало отчаянных смельчаков и караванов. Там наши дозорные машины перехватывают тех, кто по незнанию, глупости или склонности к авантюрам решился увидеть дальше собственного носа. Некоторых мы отправляем обратно, заставив уверовать в нечто, отбивающее охоту следующих поколений исследователей. Некоторые исчезают. А других подкупольных городов не существует. Уже больше семисот лет. Вся «иностранная» пища или оборудование, якобы поступающее из иных государств или континентов, изготовлена на наших фабриках, участвующих в проекте реконструкции.

– Да вы же настоящие звери… – протранслировала, словно выдохнула, Погремушка.

Сорока был уверен, что если бы егерь могла, она сейчас встала бы с пола и от души надавала великану по его уродливой харе. Других повествование смуглого существа с цепью на шее оскорбило и покоробило не меньше, но свое негодование они предпочли выразить более сдержанно.

– Ради чего? – задумчиво, постепенно смиряясь с правотой пришельца, поинтересовался Селиванов. – Зачем вы так издеваетесь над нами?

От этого наивного вопроса из уст того, кто еще днем гонялся за ним по рынку с автоматом наперевес, Павел выплюнул призрачный шлейф негодования и насмешки. Патриций, впрочем, не отреагировал, неотрывно глядя на великанов. По его лицу, бисером блестя на ресницах, катился едкий пот.

– Ради изучения своих предков, конечно же, – спокойно ответило существо, считающее себя человеком. – Ради анализа мотиваций, психологии, поиска первопричин жестокости и войн, ради препарирования вашего несовершенного сознания и вычисления его отклонений. Как лабораторные крысы прошлого становились героями, спасая жизни людских поколений, так и вы помогаете нам и нашим детям. Ваша злость, любовь, преданность, стремление к деструкции и самодеструкции, ваша склонность к пожиранию слабых и социальному расслоению – наш интерес к этим качествам, нынче почти изжившим себя, невозможно переоценить…

Великан снова наклонил голову, повторно пародируя жест соучастия и заботы.

– Мы хотим понять, могло ли человечество двигаться по иному пути, нежели существующий… – Он обвел взглядом крохотных глаз остальных присутствующих. Его двойные веки часто моргали. – Для этого и была создана реконструкция…

И снова шум, забивающий мысли:

– Вы просто звери…

– Я не могу поверить.

– Это невозможно, невозмо…

– Ну и денек выдался, да, батяня?

И только инженер, полумертвый, но ухваченный за руку на самом пороге непроглядной тьмы:

– Почему вы вмешались? Почему именно сейчас, здесь, когда должна решиться судьба этих двоих пустышечников и всей Лотереи Равновесия?