Падение сурка - Владимир Алексеевич Абрамов

убеждаюсь, что хоть миры у нас разные, но такие похожие. Так в чём проблема?

— Меня давно объявили пропавшим без вести. Мой дом продали с торгов за один евро вместе со всеми вещами. Так что я даже на свои старые футболки не могу претендовать. Доступ к деньгам получить не могу, поскольку не имею документов. А новые документы будут готовы через три-четыре недели. Проще говоря, на ближайший месяц мы стали бродягами.

— Переночуем на улице, — пожала плечами полугоблинша. — Погода у вас тёплая. Еду как-нибудь найдём.

— Плохая идея, — покачал он головой из стороны в сторону. — До нас докопается стража. Тебя и так чудом отпустили из участка, хотя у тебя вообще документов нет. Нужно придумать что-то другое.

— А что мне могут делать из-за отсутствия документов?

— Депортировать из страны. Правда, даже не представляю, куда они собираются тебя высылать? Не в Эльфино точно. Так что до наступления темноты нам нужно найти ночлег.

— Таверна?

Жан-Поль покачал головой из стороны в сторону.

— В гостиницу нас никто бесплатно не пустит. Наверняка где-то должна иметься ночлежка для бездомных, но меня коробит от одной мысли, что нам придётся ночевать в таком месте.

— Жан, а если кого-нибудь ограбить?

— Ху-ху-ху! А ты затейница. Только вышли из полиции, и сразу отправились на грабеж. План надёжный, как швейцарские часы!

— Мне кажется, или в твоём голосе я расслышала иронию?

— Это был сарказм, Фло. Сарказм. С нашей внешностью противопоказано заниматься криминалом. Когда жертва поведает копам, что её ограбил здоровяк с лицом в шрамах и протезом на месте левой руки, а в напарниках у него была лоли с заострёнными ушами, как думаешь, сколько понадобится времени, чтобы узнать в разбойниках нас?

— А если не оставлять свидетелей?

— Ещё хуже. Тогда нас будут искать все, кому не лень.

— Плохая идея, — развела она руками. — Предложи лучше. Я же знаю, что ты умный парень.

Кац задумался. Он перебирал множество идей, но все они не выдерживали никакой критики.

Любой человек на его месте попал бы в затруднительное положение. Сложно сходу придумать, как быстро заработать денег ближе к вечеру. И это при условии отсутствия документов. Даже с документами это не так просто. Если бы дело происходило утром, можно было бы попытаться подработать грузчиком за сдельную оплату. Ему было известно несколько мест, в которых платят мало, но не спрашивают документов.

Как вариант, подработка в кафе. Гренобль крупный туристический город. Тут расположено множество заведений общественного питания. В некоторых часто требуются посудомойщики. Если договориться с хозяином заведения и объяснить ситуацию с документами, то можно устроиться на подработку. Но не вечером же. Да и зарплату там увидишь в лучшем случае в конце недели. И если у него ещё есть шанс трудоустройства с возможностью питаться остатками ресторанной еды, то шансы Флоры на это стремятся к нулю.

Деньги им нужны были здесь и сейчас. Причём сумма не самая маленькая по той же причине — город пользуется популярностью у туристов, следовательно, цены на аренду жилья тут довольно высокие. Наверняка инфляция постаралась их сделать ещё выше.

— Придумал.

— Придумал? — вздёрнула брови Флора.

— Да. Сходим ко мне домой.

— Ты же говорил, что дом давно уже не твой.

— Говорил. Но есть шанс, что новые собственники окажутся порядочными людьми. Если они сохранили мои вещи, то можно попытаться попросить отдать хотя бы часть из них.

— И как нам это поможет? Или же… Жан, ты хочешь их продать?

— Этот хлам никому не нужен. Пока не буду тебя обнадёживать. Если получится — сама увидишь. Нет — тогда не вижу смысла дарить надежду раньше времени.

— Это твой мир, так что поступай так, как считаешь нужным.

Парочке путников пришлось прогуляться пешком по городу ещё раз. Флора вела себя как настоящая туристка. Ей было интересно абсолютно всё. Если бы у неё был фотоаппарат, то она наверняка фотографировала бы всё подряд. Но о фотоаппаратах она пока даже не слышала.

Его родной дом претерпел изменения. Жан-Поль не сразу его узнал. Он был построен во французском стиле с красной черепичной крышей и белыми стенами. Раньше стены были покрашены розовой краской в испанском стиле.

В доме много окон, но раньше они были с деревянными рамами, а теперь все стали пластиковыми. Стеклянную входную дверь поменяли на стальную.

Дом просторный и внутри много места. Он идеально подходил для большой семьи, хотя когда родители Жан-Поля были живы, они проживали там втроём. Когда солнце попало на его крышу, она выглядела, словно ярко-красный драгоценный камень в белоснежной оправе.

Самым большим изменениям подверглась придомовая территория. Исчезли высаженные отцом деревья. Их место заняли зелёная лужайка и дополнительная бетонная площадка для парковки автомобиля, на которой стоял красный пятидверный хетчбек Пежо.

При взгляде на место, в котором он вырос и прожил больше всего в своей жизни, у Жан-Поля на мгновение защемило в груди.

— Это твой дом? — с любопытством разглядывала строение полугоблинша.

— Ага. К сожалению, больше не мой.

— Красивый. Но имение у тебя всё равно лучше. Там много земли, а тут жалкий клочок.

— Во всех городах так. В том же Магкаре ты видела хоть один дом с земельным наделом, который хотя бы сравнился с захудалой латифундией?

— Там есть такие.

— Угу. У директора академии и мэра. Ладно, не будем пугать жителей.

Он с решительным видом направился к дому и надавил на дверной звонок.

— Кто там? — спросили из-за двери приятным женским голосом с акцентом. — Мы ничего не покупаем и не заказывали!

— Добрый день, мадам. Меня зовут Жан-Поль Кац. Раньше я жил в этом доме и хотел бы поговорить с его хозяином.

Послышался звук отпираемого замка. Входная дверь распахнулась и в проёме показалась его хозяйка.

Через дверной проём было видно часть внутреннего помещения. Посередине гостиной стоял мольберт с холстом. На стенах были развешаны картины, которых там раньше не было.

Хозяйкой оказалась молодая стройная девушка не старше тридцати лет. У неё были длинные чёрные волосы. Лицо красивое, с розовыми щеками и с голубыми глазами, которые прятались за стеклами продолговатых очков. Судя по испачканным краской рукам и маслянистому запаху, она художница, которую только что оторвали от работы. Если картины на стенах её авторства, в чём оставалось мало сомнений, то она довольно талантливая.

При виде испещренного шрамами лица парня она в страхе отшатнулась назад.

— Ой, бля!

— О! Так вы говорите на русском, — одарил её теплой улыбкой Кац, перейдя на второй свой родной язык. — Простите, если напугал. Моя внешность — результат несчастного случая в горах.