Невинная обольстительница - Сара Беннет

Мисс Грета улыбнулась:

– Лорд Монтгомери действительно приложил немало стараний, чтобы порадовать нас. – Она хитро взглянула на Вивианну: – Или кого-то в особенности.

Вивианна состроила скептическую гримаску.

– Должно быть, мы разбудили в нем спавшую безмятежным сном совесть. Вот он и почувствовал себя обязанным сделать это место приемлемым для обитания.

– Пожалуй, уже можно начать перевозить вещи из Кендлвуда, – заметила практичная мисс Грета.

– Да, ты права, – улыбнулась мисс Сьюзен. – Дети останутся довольны.

Вернувшись к себе на Куинс-сквер, Вивианна обнаружила, что Афродита прислала к ней Добсона с известием о том, что ее отец обо всем уведомлен и хотел бы встретиться с ней. У нее возникло впечатление, будто в ее жизни действительно наступили большие перемены. Вивианне оставалось лишь радостно принять их. Кому не было места в ее новой жизни, так это Оливеру Монтгомери.

Ангус Фрейзер жил на Гросвенор-сквер. Его дом воистину производил впечатление. Все в нем говорило о величии, роскоши и богатстве его хозяина. Но Фрейзер не был джентльменом – этот человек сам нажил свое состояние. Афродита сказала Вивианне, что, живя в таком доме, он просто выставлял свое богатство напоказ для аристократии, которая насмехалась над ним всю его жизнь.

– Таким образом он утирает им нос, – с усмешкой объяснила Афродита. – Как это похоже на Фрейзера!

Внутри дом скорее напоминал музей – холодный, неприветливый, просторный и полный красивых вещей. И немного пыльный. Поднимаясь по широкой парадной лестнице в спальню отца, Вивианна заметила только двух слуг.

– Он живет один в доме? – спросила она Афродиту.

– Ему так нравится, – ответила Афродита, пожимая плечами.

Вивианне хотелось бы воспринимать все так же легко и непосредственно, как Афродита, но пустой дом и гулкое эхо не способствовали веселому расположению духа. Мысль о том, что через несколько минут она окажется лицом к лицу со своим отцом, пугала и одновременно окрыляла ее.

Несмотря ни на что, ее сердце предательски то и дело напоминало ей об Оливере, и Вивианне захотелось вновь почувствовать себя в его объятиях. Неожиданно ее охватил страх. Она машинально взяла Афродиту за руку. Та, словно почувствовав ее состояние, ласково улыбнулась, и Вивианна прониклась благодарностью за ее понимание.

– Я знаю, что обещала ничего не говорить о вас сестрам, – тихо произнесла она, – но я рассказала матери.. , то есть леди Гринтри. Извините, но она поняла, что что-то случилось, а я в последнее время и так слишком часто ей лгала. Как вы думаете, мне не следовало этого делать?

Афродита резко развернулась к ней, лицо ее побледнело. Но она тотчас закусила губу и отвернулась.

– Я... ничего, все в порядке. Может, оно и к лучшему, что ты так поступила, Вивианна. Да-да, думаю, ты поступила правильно. В любом случае, – произнесла с натянутой улыбкой Афродита, – что сделано, то сделано.

Они достигли двустворчатой двери, которая вела в спальню Фрейзера. Афродита остановилась.

– Я говорила тебе, что Фрейзер умирает, – сказала она. – У него нет законных наследников. Ты его единственный ребенок, Вивианна. Я не знаю, что он хочет сказать тебе: Фрейзер не раскрывает мне своих чувств и намерений. Он попросил поговорить с тобой наедине.

– Но...

– Не бойся. Это он только на вид такой грозный. Сама увидишь.

Вивианна толкнула одну створку двери. По дороге сюда Афродита немного рассказала ей о ее отце. Фрейзер обладал огромным состоянием, но не имел благородного происхождения. Основную часть его доходов составляла прибыль от пивоварен в Лондоне и других городах. Что касается характера Фрейзера, то он был прямолинеен и груб.

В детстве Вивианна представляла своего отца добрым и щедрым человеком. Таким, которого обожала бы маленькая девочка и которого уважала бы взрослая девушка. Даже несмотря на то что ей рассказала Афродита, Вивианна никак не могла избавиться от этого образа.

Фрейзер умирал, сказала Афродита, и она, Вивианна, была его единственным ребенком.

Разве это ему безразлично? Конечно же, он полюбит ее, и она полюбит его!

На столе стояла зажженная лампа, но все равно в комнате царил полумрак. Шторы были опущены и практически не пропускали света. На стуле сидел огромный полосатый кот, который уставился на гостью своими желтыми глазами. Вивианна подошла поближе к фигуре, лежащей почти неподвижно на кровати под балдахином.

Фрейзер когда-то был крупным мужчиной. Но сейчас он казался, скорее, просто высоким, потому что теперь его исхудавшее тело едва выделялось под одеялом. Его лицо, осунувшееся и бледное, сливалось бы с подушкой, если бы не редкие огненно-рыжие пряди. Фрейзер открыл карие, как у Вивианны, глаза и внимательно посмотрел на нее.

– Мистер Фрейзер? – робко промолвила Вивианна.

Он нетерпеливо поманил ее пальцем:

– Подойди-ка ко мне, барышня! Так-то лучше. Теперь я могу тебя хорошенько разглядеть. Не слишком-то красива. Но это и не важно. По крайней мере для того, что я задумал.

Вивианна медленно подошла поближе, проклиная себя за трусость. «Не слишком-то красива». Непререкаемый тон, с которым это было сказано, задел ее за живое. Оливер называл ее красивой, но теперь она не верила ничему, сказанному Оливером. Пожалуй, лучше полагать себя дурнушкой, чем верить в чью-то ложь.

– Как тебя звать-то?

Вивианна посмотрела в его карие, так похожие на ее собственные, глаза.

– Вивианна.

Фрейзер недовольно насупился:

– Какое ж это имя для моей дочери?! Я буду звать тебя Энни. Наверно, она наговорила тебе про то, что я богач, каких свет не видывал?

Говорил он сердито, но, казалось, одновременно был несказанно горд тем, что богат.

– Если вы имеете в виду Афродиту, то да. Она мне рассказывала о вас.

– Ты поэтому и пришла? Чтобы наложить руки на мои денежки?

– Вовсе не поэтому! У меня есть свои собственные средства, мистер Фрейзер. И мне их вполне хватает! – возмутилась Вивианна.

– Ой ли? – с сомнением в голосе произнес Фрейзер. – Подойди-ка поближе, а то я тебя не вижу. Так-то лучше. Присядь, что ли. Я тебе кое-что хочу предложить.

Вивианна села на стул у его изголовья. Афродита предупреждала ее, что Фрейзер прямолинеен и груб. «Он умирает. Я его дочь». Она должна помнить об этом. Возможно, они найдут общий язык...

– Я хочу назвать тебя моей наследницей. Я хочу, чтобы все досталось тебе.

– Но в мои намерения вовсе не входило...

– Да, да. Но если мое состояние не достанется тебе, то попадет в лапы казначейства. А мне это не по душе. По мне, так пусть лучше тебе достанется.