Возвращение - Марина Колесова

обременительной или позволишь сохранить гордость своему народу и отвергнешь все ее притязания.

– Ты прям помешался на этой гордости… Какая гордость под слоем лавы? Кто о ней узнает о нашей гордости?

– Хотя бы она, а от нее и другие.

– О, да! – иронично хмыкнула Лорилейна. – Она всем и каждому будет рассказывать, какие мы были стойкие и гордые. Жди! Да она скорее расскажет, что глупые, неблагодарные и тупые, причем настолько, что даже она такая благородная и великодушная не выдержала и решила схоронить под слоем лавы.

– Ну и пусть! Зато мне перед самим собой не будет стыдно, что я оказался недостоин предков.

– Неужели ты думаешь, они бы обрадовались, что труды всей их жизни в скором времени будут погребены причем без надежды на возрождение? Ты сейчас всего лишь из-за своих амбиций готов разрушить то, что создавалось многими поколениями. Да они бы прокляли тебя, если бы такое узнали!

– Язык прикуси такие слова говорить! Нечего с больной головы на здоровую перекладывать! Это ты недостойная, трусливая правительница, готовая весь народ рабами сделать, лишь бы с жизнью не распрощаться! Это ты – проклятье всего нашего рода!

– Это у тебя голова здоровая? Да как можно было со здоровой головой мало того, что амулет лавы для ее вызова активировать, так еще и пожертвовать им не пойми для чего?! Вот чего ты этим добился? Чего? Он никак ей не повредил, лишь нас совсем в ловушку загнал и сделал заложниками ее доброй воли.

– Считаешь, что у меня больная голова, и я подставил наш народ? Так казни и дело с концом. Прекрасное обоснование и чтобы эту стерву порадовать и чтобы себя оправдать.

– Что ж, – Лорилейна нервно сжала руку в кулак, – возможно, это действительно, единственный выход в создавшемся положении. При этом все получают то, что хотят. Ты умрешь с чувством, что сумел отстоять свою гордость и не сдался, что ценою жизни доказал, что истинного принца гамаэльтов не сломить ничем, а я сохраню мой народ, который мне дороже всего, даже моей чести и всех моих чувств, – она судорожно сглотнула и, резко развернувшись, вышла из залы.

Сидя на достаточно жесткой постели в спальне правительницы гамаэльтов, которую та предоставила в ее распоряжение, Къяра размышляла о своеобразности местных обычаев. В это время в дверь кто-то тихо постучал. Просканировав пространство и поняв, что к ней стучится хозяйка покоев, Къяра сухо проронила: «Можешь войти» и раздраженно поморщилась. Нетрудно было догадаться, зачем пришла девушка.

Однако вопреки ее ожиданиям Лорилейна войдя лишь осведомилась все ли ее устраивает и не нуждается ли она в чем и, услышав отрицательный ответ, тут же попросила разрешения удалиться.

– Ты только для этого приходила? – не смогла скрыть своего удивления Къяра.

– Вы ожидали что-то иного от меня? Я что-то сделала не так?

– Я подумала, ты пришла говорить о брате.

– Он отказался подчиниться Вашему приказу и завтра будет казнен, – Лорилейна нервно сглотнула и потупившись добавила: – Я надеюсь, Вы не станете настаивать на публичности казни…

– Ну почему же не стану… Вряд ли имеет смысл утаивать от народа как причины казни принца, так и саму казнь… Если даже советы у вас проходят открыто, то подобное решение тем более должно стать публичным и иметь аргументированное обоснование. Тебе как правительнице это должно быть предельно ясно. Или ты боишься, что не сможешь обосновать необходимость такой казни? Так я могу тебе помочь и даже переложить груз ответственности за приговор с тебя на совет или всеобщее голосование.

– Вы хотите еще больше унизить его перед смертью? Чтобы у мальчика даже иллюзий не осталось о собственном геройском поведении? Да? – на глаза Лорилейны навернулись слезы.

– Ты считаешь, что сейчас ведешь себя достойно правительницы? – презрительно скривила губы Къяра.

– Да, я знаю, что недостойно… знаю… но я ничего не могу поделать с этим, – она прижала руки к лицу и уже не сдерживаясь разрыдалась.

– Тебе настолько жалко брата?

– Я люблю его! Люблю! – она отвела руки и повернулась к ней. – Вы понимаете, что такое любить? Он самый близкий для меня человек! Да я бы жизни не пожалела, чтобы спасти его! А Вы вынуждаете меня его казнить и мало этого, еще требуете достойного поведения. Вы, Вы… Вы видно не любили никогда, если считаете, что такое возможно, – рыдания душили ее, и она, вновь прижав руки к лицу, замолчала, лишь судорожно всхлипывая.

– Жизни бы не пожалела, говоришь… Что ж, это интересное заявление, и сейчас я его проверю, а заодно посмотрю, насколько твой братец любит тебя или кроме собственных амбиций ему не дорого ничего. Хватит рыдать! Успокаивайся давай и пойдем. И запомни, будешь молчать, чтобы не услышала, откроешь хоть раз рот, сильно пожалеешь! Все тут уничтожу, камня на камне не оставлю! Пошли! – Къяра, шагнув к девушке, грубо схватила ее за плечо и скорее потащила, чем повела в комнаты принца.

Ударом ноги распахнув дверь, она втолкнула Лорилейну в комнату с такой силой, что та, не удержавшись, упала на пол.

– Значит, отказываешься выполнить приказ сестры… – Къяра шагнула к принцу, стоящему у окна и, взяв за плечи, развернула к себе. – Хочешь показать, какая она никчемная правительница, что даже родной брат плюет на ее приказы? Что ж, показал, и я благодарна тебе за информацию. Поэтому тебя ей казнить не позволю. Я казню лучше ее. Ты, на мой взгляд, станешь гораздо более достойным правителем, чем она. И сейчас докажешь это, самолично отрубив ей голову.

– С ума сошла? – грубо выдохнул он ей в лицо. – Не дождешься!

– Не согласен? Тогда молить отрубить ей голову начнет уже она, потому что пытать я ее сейчас начну так, что смерть за счастливое избавление покажется. И помочь ей избавиться от мучений сможешь лишь ты! Как думаешь, она заслужила это бессонными ночами, что проводила у твоей постели, когда ты болел? Или может, заслужила тем, что старалась даже предугадать любое твое желание и в любой ситуации поддержать и подставить плечо? Может, хоть этим заслужила, а? Иль тебе напротив картина ее несказанных мук доставит удовольствие? Если так, то скажи, я могу начать его доставлять тебе прямо сейчас!

– Чертова ведьма! Что уши у тебя куцые, что душа! Тебе придется убить и меня тоже!

– И не подумаю! Ты останешься жить, чтобы было кому насладиться и долгими муками сестры, я пожалуй, ее ооочень долго страдать заставлю, пока с ума от боли не сойдет, и оплакать свой народ, который умрет не в меньших муках.

– Я