Одиссея Талбота - Нельсон Демилль

Джоан хихикнула:

– Ты только что успел сделать это дважды.

Пемброук самодовольно улыбнулся, прильнув к окулярам бинокля.

– Этот Иван напротив нас, по-моему, совсем обалдел от счастья. Еще бы, словить в свою трубу красивую обнаженную женщину, купающуюся в лунном свете. Бьюсь об заклад, он трет глаза и глотает слюнки.

Джоан выглянула из окна.

– Он меня действительно видит?

– Конечно, – рассмеялся Пемброук. – Знаешь что? Возьми-ка бинокль, встань у окна и последи, не мигнет ли «линкольн» Тэннера дальним светом.

Она сделала в точности так, как он сказал. Пемброук оделся и направился к двери.

– Смотри, этот русский машет мне рукой, – хихикнула Джоан.

– Следи за фарами машины, или я выброшу тебя в окно, – жестко сказал Марк.

Джоан быстро закивала. В его голосе послышались нотки, заставившие ее поверить в серьезность угрозы. Не поворачивая головы она спросила:

– Куда ты собрался?

– Как сказал герцог Веллингтон,[4] когда его попросили поделиться какой-нибудь военной хитростью, почаще ходите в сортир!

Джоан пожала плечами и вновь приникла к биноклю. На самом деле звонить Марку, вероятно, приходилось чаще, чем ходить в сортир. Люди вроде него так привыкли врать, что лгут, даже когда говорят о погоде.

Карл Рот стоял на просторной кухне возле длинного стола, уставленного закрытыми целлофановой пленкой подносами с едой.

– Много наготовили.

Мэгги Рот отвернулась от раковины и оглядела подносы, заполненные ломтями мяса, сыром, овощами и фруктами, орехами и выпечкой. Маленькие таблички указывали на специальные диетические, в том числе и кошерные блюда.

– Карл, ты совсем обалдел с этим заказом. Даже нанял двух сервировщиц. Мы же ничего на этом не заработаем!

– Ладно, Мэгги, ван Дорн – очень выгодный клиент. Иногда надо забыть о сиюминутной выгоде ради поддержания престижа фирмы.

Она рассмеялась:

– Ты у нас самый лучший из всех коммунистических капиталистов, которых я знаю.

Карл Рот нервно огляделся по сторонам:

– Мэгги, попридержи свой язык.

Она взглянула на настенные часы.

– Ну что ж, пора сервировать.

Мэгги Рот подошла к одному из подносов и приоткрыла пленку. Карл удержал ее за руку:

– Нет, еще рано.

Проходивший мимо парень, уборщик посуды, ловко подхватил кусочек мяса и отправил его себе в рот. Карл неожиданно зло крикнул:

– Убери прочь свои грязные руки!

– Не шуми, папаша! – Парень посвистывая отошел.

– Карл, чего ты так нервничаешь? – спросила Мэгги.

Он не ответил.

– Ну ладно, уже действительно пора. Нужно позвать девчонок и начать подавать еду, – сказала она.

– Нет! – Он нервно потер руки. Мэгги поняла, что муж чересчур возбужден. Она пожала плечами и вернулась к раковине.

Распахнулась дверь, и на кухне появилась Клаудия Лепеску со стаканом в руке. На ней было черное облегающее платье. Взглянув на Карла, она спросила:

– Это вы поставляете провизию на вечеринки?

Рот некоторое время смотрел на нее, потом быстро кивнул. Мэгги Рот обернулась и оценивающе оглядела наряд Клаудии, который, как ей подумалось, был слишком шикарным для вечеринки на открытом воздухе. Интересно, что у нее за акцент? Как и большинство эмигрантов, она не любила иностранцев. Карл тоже обычно вел себя с соседями-европейцами весьма сдержанно, но к этой женщине отношение у него было, судя по всему, более теплое. Странно. Мэгги отвернулась к мойке.

– Оставьте, пожалуйста, вашу карточку. Мне могут понадобиться ваши услуги.

Рот опять лишь кивнул в ответ и отвел взгляд в сторону. Клаудия подошла к столу, приподняла пленку на подносе с канапе, попробовала одно и сказала:

– Очень вкусно. Надо подать их, пока они свежие.

Рот закивал и снял целлофан с подноса. Клаудия бесцельно передвигалась по кухне. Карл Рот опустился на колени перед столом, под который он поставил несколько коробок, нашел среди них небольшой сверток и развернул его. Достав оттуда пластмассовую бутылочку, он поднялся на ноги, ожесточенно потряс ее и стал опрыскивать подносы какой-то маслянистой жидкостью.

Мэгги оглянулась и покачала головой:

– Это необязательно. Карл. Все и так свежее. – Она перевела взгляд на Клаудию.

Рот рассеянно заметил:

– Будет лучше выглядеть. Тебе бы следовало почаще брать в руки коммерческие журналы, а не читать всякую ерунду.

Мэгги внимательно посмотрела на него и заметила, что руки у него дрожат.

Закончив опрыскивать закуски, Рот подошел к мойке и вылил в нее остатки содержимого бутылочки, затем ополоснул ее и бросил в мусорное ведро, после чего тщательно вымыл руки с мылом. Мэгги не спеша подошла к столу, взяла кусочек копченого лосося и поднесла его ко рту. Рот бросился к ней и схватил жену за руку. Их взгляды встретились.

– О, Карл… Ты с ума сошел…

Стоявшая немного поодаль и наблюдавшая за происходящим Клаудия двинулась к Мэгги Рот.

Кэтрин Кимберли свернула за угол в длинном коридоре второго этажа и увидела Марка Пемброука. Когда он оказался возле дверей своей комнаты, она окликнула Марка и подошла поближе.

– Я искала вас. Могу я с вами поговорить?

– К сожалению, нет. Я сейчас занят.

Она еще раз взглянула на закрытую дверь.

– Мы можем пройти в свободную комнату.

Подумав секунду, он последовал за ней по коридору в кладовую, забитую до краев коробками и праздничными гирляндами. Кэтрин включила свет и спросила:

– Джоан Гренвил в вашей комнате?

– Джентльмены на такие вопросы не отвечают, а леди не должна об этом спрашивать.

– Я спрашиваю потому, что ее муж занимает видное место в моей фирме.

– Понятно. Хорошо, признаюсь, что встречался с ней, и не один раз. Но она почти ничего не знает, Том ничего ей не говорит.

– На кого вы работаете? – спокойно спросила Кэтрин.

Пемброук, казалось, занервничал. Он посмотрел на часы.

– Ну, на разных людей. В данный момент – на вас, а точнее – на О'Брайена.

– Что именно вы делаете для нас, Марк?

– Я не имею никакого отношения к сбору информации, анализу и прочим заумным вещам. Я просто убиваю людей. – Кэтрин в изумлении уставилась на Пемброука. – Правда. Но я убиваю только негодяев. Опережая ваш вопрос, поясняю: я сам решаю, кто негодяй.

Она глубоко вздохнула и спросила:

– Что вам известно о последних убийствах?

– Я знаю только, что это не моих рук дело. За исключением друзей вашего жениха. Тех, что встретились вам сегодня утром.

– Да, я хотела поблагодарить вас.

Он сделал небрежный жест.

– За это мне платит ваша фирма. Вы же потрудитесь проследить, чтобы мой последний счет тоже был оплачен.

Кэтрин пропустила его замечание мимо ушей.

– А какое отношение вы имеете к смерти Арнольда?

– Я причастен к его убийству лишь в том плане, что не обеспечил его безопасность до конца. Вам следовало поставить меня в известность, что он принимал участие в важном мероприятии…

– Вы что, пытаетесь переложить ответственность за его смерть на меня?

– Что вы, что вы, у меня и в мыслях не было…

– Если вы получили задание обеспечить его безопасность, то почему вы его не выполнили?

– Нет, такого задания у меня не было. В том смысле, что мне за него не платили. Просто я должен был беречь Арнольда. Он был моим отцом.

Она невольно вскрикнула:

– Что? Арнольд Брин?..

– Брин – это его псевдоним, он сохранил его после войны. Фамилия Пемброук – тоже не настоящая моя фамилия. Но это не важно.

Кэтрин вгляделась в лицо Марка в неярком свете лампы. Глаза, линия рта…

– Да… да, вы его сын.

– Я же вам сказал. Знаете, работа с архивами – очень скучная и неблагодарная, но она очень точно выводит на негодяев. Я начал свою карьеру с того, что выщелкивал для израильтян престарелых нацистов. Потом я переключился на дела, имевшие отношение к восточному блоку.

– А сейчас? Вы просто работаете на О'Брайена или мстите убийцам своего отца?

– Трудно сказать. – Пемброук подошел к небольшому загашенному окну кладовки и взглянул на видимые вдали силуэты небоскребов Манхэттена, которые четко проступали на фоне догорающего вечернего неба. – Я профессионал. А месть доходов не приносит. Просто так получилось, что цели О'Брайена и мои стремления совпадают. Поэтому я выполняю его поручения. Кстати, ваш жених был одним из тех, кто организовал убийство моего отца. Но я не буду ему мстить. Мне нужны его боссы.

Кэтрин села на большую коробку и всмотрелась в лицо Марка Пемброука. Она и раньше подсознательно сравнивала его с Питером. Какие же они разные! Питер, как животное, не осознавал различия между правильными и неправильными поступками. Марк осознавал. Он убивал сознательно. Значит, Питера Торпа спасти нельзя. Марка же еще можно. Она вспомнила его стоящим возле той могилы. Еще тогда у нее возникла мысль, что он – убийца волею обстоятельств, как солдат, который не убивает, когда на земле царит мир.