Родственные души - Марк Энтони

«Я буду рад, если ты докажешь свою невиновность», — просто добавил он. Гилтанас смахнул с зеленых глаз золотые волосы. Он казался маленьким в своей черной форме. «Но не ожидай от меня какой-либо помощи. Я не могу помочь тебе. И если ты еще попытаешь что-либо…» Он коснулся серебряного изображения Дерева и Солнца на своей черной куртке, символа города и его стражи. «Мне придется остановить тебя».

Флинт фыркнул. Какой добрый. Но, похоже, Танис понял, так как кивнул, и затем второй стражник занял свое место с другого бока полуэльфа. Танис снял свой меч и ножны, и протянул их Флинту.

Гилтанас со вторым стражником увели друга гнома.

Глава 25

В поисках улик

В полдень двумя днями позже Флинт бродил по Квалиносту, пав духом в своих поисках доказательств и гадая, как, во имя мира, он должен собирать улики, касающиеся смерти Эльд Айлии, когда он понятия не имеет, за что ее убили. Он разговаривал со всеми, кто мог хоть что-то знать, от соседей Айлии до женщин, которым она недавно помогала в родах. Он побывал в Башне, чтобы отдать медальон Портиоса и побеседовал с некоторыми из эльфов, чье мнение он еще не знал.

«В записке Айлия сказала, что разобралась в смерти Зеноса», — пробормотал он, сделав паузу, чтобы посидеть у границы Большого Рынка.

Рынок, всегда являвшийся смешением красок и звуков, сегодня был еще более пышным. Он никогда не видел эльфов такими ярко одетыми, какими они нарядились на церемонию Портиоса. Обычно они носили спокойные природные тона; этим же днем мимо его глаз кружил розовый, зеленовато-голубой и фиолетовый водоворот, и далеко не на одном эльфе была маска животного или птицы. К развлечение празднующих, один эльф даже танцевал, наряженный деревом — весь облаченный в темно-коричневую кожу, на голову был надет коричневый мешок из ткани с двумя прорезями для глаз, его вытянутые руки держали ветки осины. Другая эльфийка прикрепила к голове и рукам белые перья и надела белую маску, изображавшую сову. Третья эльфийка металась по мозаике Кит-Канана, наряженная в темно-зеленый костюм дракона — вызывая буйное веселье у своих товарищей, так как драконов тысячелетия не видели на Кринне, если, конечно, они вообще существовали.

Переход Портиоса от юношества к взрослой жизни, казалось, дал квалинестийцам повод вести себя как дети, что они по большей части и делали.

В кои-то веки квалинестийцы отбросили свою характерную сдержанность, и хотя им было не сравниться с пылом гномьего Дня Полной Бороды, они приближались к нему.

Как бы Айлия радовалась этому празднику, с грустью думал Флинт. Затем он вернул свои мысли к насущной проблеме. «Кому могла Айлия рассказать о своем открытии?»— пробормотал он, размышляя над своими утренними поисками. — «Ее соседка сказала, что она все утро была дома, и женщина не видела, чтобы кто-то входил, кроме меня с Танисом».

«Тем не менее, Айлия должна была с кем-то беседовать», — добавил он.

Его ноздри уловили запах колбасок и подрумяненного квит-па, и он стал в очередь с четырьмя эльфами у прилавка торговца обедами. Гном продолжал бормотать, что, учитывая атмосферу карнавала, похоже, не беспокоило эльфов.

Может, она узнала что-то о Тайрезиане — что-то, что также было известно Зеносу? Пожилой эльфийский лорд находился при дворе сотни лет; несомненно, он был посвящен в огромный объем информации, часть которой могла быть секретной. «У Тайрезиана могла быть та же причина убить Айлию, что и для убийства лорда Зеноса», — пробормотал он. Он хотел бы поговорить с Танисом, но полуэльф был заперт в своих покоях во дворце.

До него дошла очередь, и он расплатился с торговцем, затем пошел прочь, вытирая рот, набитый сочной сосиской и хлебом. Но обед у него во рту потерял свой вкус, когда он понял, что ему придется сделать то, чего он меньше всего хотел: вернуться в дом Эльд Айлии и поискать улики.

Несколько минут спустя, он стоял перед жилищем акушерки, не обращая внимания на круживших вокруг него и поющих эльфов в костюмах. К входной двери прислонился дворцовый стражник в черной форме, выглядевший погруженным в атмосферу карнавала, несмотря на серьезной своей задачи. Он пристально посмотрел на Флинта, когда гном сошел с тропинки и направился к краю клумбы с белыми петуньями, которые акушерка выращивала перед закрытым ставнями окном. Ни одно из растений не было повреждено и, отодвинув в сторону белые соцветия в форме трубы, Флинт не увидел отпечатков на жирной почве. Другое окно вело на второй этаж. Чтобы добраться до него, эльфу бы пришлось взобраться на плечи кого-то еще.

Флинта внезапно поразила бессмысленность его поисков. «Будто кто-то средь бела дня полез бы в окно, когда на расстоянии вытянутой руки есть незапертая дверь», — очень тихо произнес он. — «Флинт, дверная ты ручка!»

Он встал и отряхнул с коленей травинки. Стражник, юноша с острыми чертами лица, чуть старше Гилтанаса, продолжал наблюдать. Флинту пришло в голову, что светловолосый охранник не окликнул его. «Кто-нибудь побывал в доме с момента смерти?»— спросил гном.

Стражник покачал головой. «Беседующий сказал, что никому не дозволяется входить внутрь или находиться поблизости, кроме вас, мастер Огненный Горн».

Флинт ощутил теплоту к эльфийскому лорду. «Есть еще охранники?»— спросил он, стоя у петуний.

«Еще один у задней двери. Внутри никого».

Гном двинулся вокруг дома и заглянул за угол. Стражник сидел на заднем крыльце и ел помидор — несомненно, из сада Айлии. Увидев Флинта, он вскочил на ноги. Однако, гном ничего не сказал; он видел, что юноша может сидя так же хорошо следить за дверью, как и стоя, а Айлия с удовольствием пригласила бы любого отведать продукцию своего сада, раз она сама не могла ей пользоваться.

Флинт отступил на несколько шагов. Жилище в ширину имело только одну комнату. Внизу были только прихожая, и позади нее кухня, без окон и с маленькой дверкой в огород на заднем дворе. Между ними размещался камин, одновременно обслуживавший кухню и прихожую. Флинт полагал, что личные покои Айлии были наверху, хотя он никогда не бывал там.

Охранник не остановил Флинта, когда гном обошел изогнутую стену дома и подошел к задней двери. Зная Айлию, та тоже не должна была быть заперта. Гном сделал глубокий вдох и прошел через дверь на кухню.

Присутствие Айлии все еще сильно ощущалось на кухне. На полке вдоль одной из стен низкой комнаты рядами стояли горшочки с консервированными овощами и сушеными фруктами. Флинт вспомнил, как Танису приходилось нагибаться, когда тот входил на кухню, двигаясь осторожно, чтобы избегать свисавших с низких балок пучков лука, шалфея и базилика. Этот запах неизбежно напомнил гному об Айлии, и его охватил гнев.