Семья - Алексис Опсокополос

ещё и блестящие лоси лишились возможности лупить по нам из своих посохов, вообще всё стало замечательно. Практически все маги, собранные Гарри по сусекам Британской империи, смекнули, что они проигрывают, и благоразумно решили сохранить себе жизнь. Сдались почти все. Блестящие дрались до конца, но мы быстро их одолели: кого-то уничтожили, большую часть нейтрализовали.

— А что с Александром Петровичем? — наконец-то решился я задать самый важный вопрос. — Его нашли?

— Да, — ответила бабушка и тяжело вздохнула. — Он появился примерно через час после того, как вы исчезли.

— Вы знаете, где он сейчас?

— Его переправили в Новгород.

— Я хотел бы его увидеть до церемонии.

— Какой церемонии?

— Прощания.

— Не надо так говорить, — нахмурившись, произнесла бабушка. — Да, шансов почти нет, но пока рано.

— Он жив? — воскликнул я, не сдержав эмоций.

— Формально да. По крайней мере, когда его отсюда забирали, он был живой, а плохих новостей после этого из Новгорода не поступало. Наши лучшие лекари и лекари наших союзников борются сейчас за его жизнь, но он очень плох, и если ты хочешь застать его живым, поспеши.

— А где Вильгельм Пятый?

— В данный момент он или принимает отречение Виктории Второй от престола, или сжигает Лондон. Если честно, я этот момент выпустила из виду. Вилли не маленький, он знает, что делает. Мне до того было.

— А что с Дьянишем?

— С ним всё нормально, он уже дома.

— А Воронцов? Я помню, он получил тяжёлое ранение.

— Уже вылечен, где-то здесь бегает.

— А Вы выяснили, что это за рыцари были в чёрном? — спросил я. — Судя по всему, Ваши опасения, что после англичан они примутся за нас, не оправдались.

— Не оправдались.

— Но кто это такие?

— А неизвестно, — бабушка пожала плечами. — Сразу же после завершения битвы они, собрав всех своих убитых и раненых товарищей, так же быстро исчезли, как ранее появились. На контакт с нами они не пошли, мы тоже не стали напрашиваться.

— Но это очень странно. Кто бы это мог быть?

— Хотела бы я это знать. После твоего возвращения живым и невредимым для меня это вопрос номер два.

— Два?

— Судьба Романова меня беспокоит больше.

— А вообще, потери у нас большие? — спросил я.

— Не скажу, что маленькие, — ответила бабушка. — Всех раненых, даже тяжелораненых, лекари уже поставили на ноги, но, к сожалению, много наших ребят и союзников погибли во время боя. Но могло быть сильно больше, если бы эти чёрные не прибыли и у бойцов Гарри не перестали работать посохи.

— Это Александр Петрович их «выключил». И как бы не ценой своей жизни. Мне нужно к нему. Можете открыть мне портал к нам в замок?

Бабушка кивнула и принялась устанавливать портальные врата, а через минуту я уже выходил из портала в нашей башне и… натолкнулся на Милу. Она бросилась мне на шею с такой силой, что чуть не втолкнула обратно в портал.

— Я знала! Я знала, что ты победишь! — воскликнул Мила и принялась меня так яростно расцеловывать, что дежурившие в башне бойцы почувствовали себя неловко и отвернулись.

— А ты давно здесь? — спросил я, высвобождаясь из крепких объятий.

— Давненько, — улыбнулась Мила. — Но мне любезно выделили стульчик. Что с твоей щекой?

— Ерунда, — отмахнулся я. — Могло быть намного хуже.

— Тебе нужно к лекарю.

— Мне нужно в Новгород, к Александру Петровичу.

— Я могу отправиться с тобой?

— К Александру Петровичу? — удивился я.

— Нет, в Новгород.

— Почему бы и нет. Но мне сначала надо переодеться.

— Душ тоже не помешает, — заметила Мила. — Ну или хотя бы умыться.

Я кивнул и побежал к себе. В комнате первым делом схватил телефон и набрал номер Милютина. Тот поздравил меня с победой и сообщил, что Александра Петровича перевезли в его имение, в надежде, что кесарю поможет близость родового источника.

Буквально за минуту я принял душ, натянул чистые штаны и рубашку, переложил Кохинур в платок, спрятал его в карман и рванул в башню. По дороге вспомнил, что в Новгороде, в отличие от нашего замка, погода соответствует календарю — концу февраля, но возвращаться не стал: в нашем столичном доме имелся запас верхней одежды.

Выйдя из портала в Новгороде, мы, ни на что не отвлекаясь, сразу же отправились в гараж. Разве что я куртку по пути из гардероба достал.

— Может, я сяду за руль? — предложила Мила, когда мы подошли к машине.

— Ну я на это и рассчитывал, — ответил я. — Хочется добраться побыстрее, а после нашей поездки по Стамбулу я раз и навсегда понял, что в этом деле с тобой не то что я, а даже Тойво не сможет тягаться. А он тот ещё гонщик.

Мила рассмеялась и села за руль.

До имения Романова мы доехали ожидаемо быстро. Охрана у главных ворот меня узнала, поэтому без разговоров пропустили машину. Мила подвезла меня к самому крыльцу дома кесаря и сказала:

— Я немного отъеду и буду ждать.

Кивнув, я покинул салон, забежал на крыльцо и вошёл в дом. Там меня сразу же встретила прислуга и, как и охрана, не говоря ни слова, проводила к Александру Петровичу. И это всеобщее молчание сильно добавляло нервозности.

Романова разместили в его покоях. Он лежал на кровати и выглядел как дряхлый старик: лицо не просто осунулось, оно словно высохло — кожа на нём разве что не потрескалась и приобрела совсем уж неживой болотно-серый цвет. Глаза были закрыты, и казалось, что кесарь не дышит.

Рядом с Александром Петровичем на стуле сидел мой старый знакомый — Елизар Тимофеевич, лекарь Зотовых. Он двумя руками держал кесаря за левую ладонь и был невероятно напряжён. Метрах в трёх от кровати стоял диван, на котором расположились трое незнакомых мне мужчин: два орка и человек. Все они возрастом были примерно как Елизар Тимофеевич — видимо, тоже были лекари.

С другой стороны от кровати на стуле сидел Иван Иванович. Заметив, что я вошёл, он встал, подошёл ко мне и крепко меня обнял. И тоже молча. Я очень хотел справиться о состоянии Александра Петровича, но вот это всеобщее молчание — оно меня