Сионизм в век диктаторов - Ленни Бреннер

В ноябре 1942 г. он снова обратился к Вислицени: какая именно сумма потребовалась бы для спасения всех европейских евреев? Он отправился в Берлин, и в начале 1943 г. в Братиславу поступило сообщение: за 2 млн. долл. они могли получить всех евреев в Западной Европе и на Балканах. Вайсмандель послал в Швейцарию гонца, чтобы попытаться достать денег у тамошних еврейских благотворительных организаций. Сали Мейер, сионистский промышленник и представитель Объединенного комитета по распределению помощи в Цюрихе («Джойнт»), отказался дать братиславской «рабочей группе» какие бы то ни было деньги, даже в качестве первого взноса для проверки реальности задуманного предприятия, поскольку «Джойнт» не хотел нарушать американских законов, запрещавших посылать деньги во вражеские государства. Вместо этого Мейер ответил Вайсманделю умышленным оскорблением:

«Письма, которые Вы собрали у словацких беженцев в Польше, представляют собой преувеличенные россказни, потому что таков обычный стиль действия «восточных евреев», постоянно выпрашивающих деньги» 23.

Гонец, привезший ответ Мейера, имел с собой еще и письмо от швейцарского представителя «Хехалуца» Натана Швальба. Вот что Вайсмандель говорит от этом документе:

«В конверте находилось еще и другое письмо, написанное на незнакомом мне иностранном языке, и вначале я вообще не мог разобрать, какой это язык, пока не понял, что это иврит, хотя и в латинской транскрипции. Письмо было обращено к друзьям Швальба в Прессбурге (Братиславе)… оно все еще стоит у меня перед глазами, словно я перечитал его сто один раз. Вот его содержание:

„Поскольку нам представился столь удобный случай в лице этого гонца, мы пишем членам группы, что им не следует ни на минуту забывать о том, что в конечном счете победят союзники. После своей победы они снова поделят мир между отдельными странами, как сделали это в конце первой мировой войны. Тогда они раскрыли план действий в первом этапе, а теперь, в конце войны, мы должны принять все меры к тому, чтобы Эретц-Исраэл стал государством Израиль, и в этом направлении уже сделаны важные шаги. Что же касается криков, исходящих из вашей страны, то нам нужно учитывать, что союзные государства проливают много своей крови и что если мы не принесем в жертву нашей крови, то на каком основании мы заслужим право явиться к столу переговоров, когда по окончании войны они станут делить государства и земли?

Поэтому с нашей стороны глупо и даже нахально просить эти государства, народы которых проливают столько собственной крови, позволить своим деньгам поступить во вражеские страны ради того, чтобы не дать пролиться нашей крови — ибо мы добудем себе землю только ценой нашей собственной крови. Однако из уважения к вам, мои друзья, атем тайлу, и с этой целью я нелегально посылаю вам деньги со своим посланцем”»24.

Раввин Вайсмандель размышляет по поводу поразившегоего письма:

«После того как я приспособился к странной манере его написания, до меня дошел смысл первых слов его предпоследней фразы, повергший меня в дрожь: «ибо мы добудем; ебе землю только ценой нашей собственной крови». Однако проходили дни и недели, а я все не понимал смысла последней фразы, пока некоторые события не подсказали мне, что слова «атем тайлу» были производными от глагола «тийул» (to walk- ходить, гулять) — что является у сионистов специальным термином для обозначения понятия «спасение».

Иначе говоря, автор письма советует своим адресатам: вы, мои товарищи по нашей общей организации, мои 19 или 20 близких друзей, покидайте Словакию, спасайте свою жизнь, а кровь остающихся, кровь всех остальных мужчин и женщин — стариков, молодежи и грудных младенцев — станет платой за то, чтобы земля стала нашей. Таким образом, позволить деньгам уйти на вражескую территорию ради спасения их жизни — преступление, но чтобы спасти вас, мои возлюбленные друзья, вот они, деньги, доставляемые вам нелегальным путем.

Понятно, что у меня нет этих писем, ибо они остались там и были уничтожены вместе со всем другим, что погибло»25.

Вайсмандель заверяет нас, что письмо Швальба привело в ужас Гизи Флейшмана и других сионистских членов «рабочей группы», преданных делу спасения евреев, однако в нем нашла свое выражение отвратительная идеология наихудших элементов в руководстве ВСО. Произошла полная переоценка ценностей: вместо того чтобы быть для евреев надеждой, сионизм потребовал их крови для собственного политического спасения.

Минимальная реакция на истребление

Даже после запоздалого сообщения Уайза о развязанной нацистами кампании истребления евреев реакция американского еврейского истэблишмента на это известие оставалась минимальной. Его деятели последовали призыву одного из главных сионистских раввинов в Палестине к провозглашению однодневного траура, который они и назначили на 2 декабря 1942 г., а антнсионистский Еврейский рабочий комитет добавил к этому десятиминутную остановку работы еврейских трудящихся. Пришлось, однако, сделать еще очень и очень многое, прежде чем администрация Рузвельта вообще предприняла какие-то конкретные шаги в этой связи. На Рузвельта следовало оказать серьезный нажим, чтобы побудить его хоть как-то помочь евреям в Европе.

Отношение Рузвельта к евреям носило двойственный характер. В его кабинете был один еврей, другого он назначил членом Верховного суда; несколько евреев было среди его ближайших советников. Но он и пальцем не шевельнул в

30-х гг., чтобы изменить действовавшие в США антисемитские иммиграционные законы. Хотя евреи и занимали видное положение в аппарате демократической партии на севере и на западе страны, среди конгрессменов-дистрикратов (то есть демократов из южных штатов. — Ред.) имелся ряд откровенных антисемитов, и Рузвельт никогда не помышлял о том, чтобы как-либо отмежеваться от них. Он никогда публично не проявлял какой бы то ни было антисемитской настроенности, но, вне всяких сомнений, она была ему свойственна. Много лет позднее правительство Соединенных Штатов опубликовало записки конференции в Касабланке, состоявшейся в январе 1943 г., из которых выяснилось, что он сказал французам:

«Число евреев, занятых в свободных профессиях

(юриспруденции, медицине и т. д.), должно быть решительно ограничено и не превышать того процента, какой составляет численность еврейского населения в

Северной Африке по отношению к общей численности североафриканского населения… Президент заявил,

что его план предусматривал также устранение специфического и вполне понятного недовольства немцев тем, что, хотя евреи в Германии представляли собой всего незначительную часть ее жителей, свыше 50 процентов адвокатов, врачей, школьных учителей, преподавателей университетов и т. д. в этой стране являлись евреями»26.

Недостаточность реакции еврейского истэблишмента на судьбу евреев в Европе была настолько вопиющей, что вызвала возмущенную отповедь со стороны ветерана лейбористского сионистского движения Хаима Гринберга, опубликовавшего в февральском выпуске журнала «Идише кемфер» за 1943 г. статью, где между прочим говорилось:

«Немногие оставшиеся в мире еврейские общины, которые все еще имеют возможность заставить услышать свой голос и публично молиться, должны были бы объявить для американских евреев день, посвященный посту и молитве… Американская еврейская община пала ниже, чем когда-либо падала, пожалуй, любая другая… Мы не проявили даже достаточной способности создать (временно, всего лишь на период этого чрезвычайного положения) какого-либо рода штаба, члены которого собирались бы ежедневно для того, чтобы вместе подумать, посоветоваться и обсудить способы мобилизовать людей, быть может, могущих помочь нам… Одна клика старается перехитрить другую: сионисты — антисионистов… Какое же отношение имеет подобная спасательная работа к политическим разногласиям и ко всей идеологической трескотне, которой мы предавались па протяжении жизни нескольких последних поколений?» 27

Яростные нападки Гринберга на лидеров американского еврейства не пощадили никого, и меньше всего его собратьев-сиоиистов, становившихся наиболее влиятельной силой в общине. Не называя имен, он осудил пораженческие настроения и одержимость Палестиной, наблюдавшиеся во многих ведущих сионистских кругах:

«В нашей среде появились даже сионисты, смирившиеся с мыслью о невозможности остановить руку убийцы и поэтому утверждавшие, будто бы необходимо «использовать этот благоприятный случай», чтобы со всей очевидностью показать миру всю трагичность положения лишившихся дома евреев и усилить требования о создании еврейского национального очага в Палестине (очага для кого? Для миллионов мертвецов на их временных кладбищах в Европе?)».