Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт

заставило молодого человека на мгновение заколебаться, ибо добровольно от чего-то отказаться часто легче, чем терпеть насмешки окружающих. Мэг знала, что если он даст слово, то сдержит его во что бы то ни стало, и, чувствуя свою власть, воспользовалась ею, как истинная женщина, во благо своего друга. Она молчала и выразительно смотрела на него со счастливым видом и улыбкой, словно говоря: «Сегодня мне никто ни в чём не может отказать».

Лори, конечно, не мог отказать и, улыбаясь в ответ, протянул ей руку, сердечно сказав:

– Спасибо тебе, большое-большое спасибо.

– А я подниму тост за долговечность твоего решения, Тедди! – воскликнула Джо, взмахнув бокалом и одобрительно улыбаясь ему, и окропила его брызгами лимонада, словно производя обряд крещения.

Итак, они выпили за это, клятва была произнесена и неукоснительно исполнена, несмотря на множество соблазнов, ибо девушки воспользовались счастливой минутой с присущей им мудростью, чтобы оказать своему другу услугу, за которую он благодарил их потом всю свою жизнь.

После обеда гости прогуливались по двое и по трое по дому и саду, наслаждаясь солнечным светом внутри и снаружи дома. Мэг и Джон стояли вместе посреди лужайки, когда Лори охватило вдохновение, придавшее последний штрих этой немодной свадьбе.

– Все женатые люди, возьмитесь за руки и танцуйте вокруг молодожёнов, как это делают немцы, а мы, холостяки и незамужние девицы, будем парами плясать по внешнему кругу! – воскликнул Лори, прохаживаясь по дорожке с Эми, и затем пустился с ней в пляс так заразительно и ловко, что все остальные безропотно последовали их примеру. Мистер и миссис Марч, тётя и дядя Кэррол начали первыми, остальные быстро к ним присоединились, даже Салли Моффат, после минутного колебания, перебросила свой шлейф через руку и увлекла Неда в круг. Но кульминацией танца стал выход мистера Лоуренса и тёти Марч: когда статный пожилой джентльмен торжественно подошёл к старой леди скользящим шагом, она сунула трость под мышку и проворно ускакала, чтобы взяться за руки с остальными и танцевать вокруг новобрачных, в то время как молодые люди заполнили сад, как бабочки в летний день.

Когда гости запыхались, импровизированный бал подошёл к концу, и все начали расходиться.

– Я желаю тебе добра, моя дорогая, от всего сердца желаю, но думаю, что ты пожалеешь об этом, – сказала тётя Марч Мэг и добавила, обращаясь к жениху, когда он вёл её к экипажу: – У вас есть сокровище, молодой человек, смотрите, будьте достойны его.

– Это самая прелестная свадьба, на которой я была за целую вечность, Нед, и я не понимаю почему, ведь в ней не было ни капли шика, – заметила миссис Моффат мужу, когда они отъезжали.

– Лори, мой мальчик, если ты когда-нибудь надумаешь сделать что-то подобное, обратись за помощью к одной из этих девчушек, и я буду чрезвычайно рад, – сказал мистер Лоуренс, усаживаясь в своё мягкое кресло, чтобы отдохнуть после утренних волнений.

– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы угодить вам, сэр, – ответил Лори с необычной сговорчивостью, осторожно отстёгивая букетик, который Джо вставила ему в петлицу.

Маленький домик находился рядом с домом Марчей, и единственным свадебным путешествием Мэг была тихая прогулка с Джоном от старого дома к новому. Когда она спустилась вниз, похожая на хорошенькую квакершу[63] в своём сизом костюме и соломенной шляпке, перевязанной белой лентой, все близкие собрались вокруг неё, чтобы попрощаться так нежно, как будто она собиралась отправиться в далёкое путешествие.

– Не думай, что мы разлучаемся с тобой, дорогая мамочка, или что я стала любить тебя меньше из-за того, что так сильно полюбила Джона, – сказала она, прильнув к матери, и на глаза её моментально навернулись слёзы. – Я буду приходить каждый день, отец, и надеюсь сохранить своё прежнее место в ваших сердцах, хотя я и вышла замуж. Бет собирается проводить со мной много времени, и другие девочки будут иногда заглядывать ко мне, чтобы пошутить над моими попытками вести домашнее хозяйство. Спасибо вам всем за этот счастливый день моей свадьбы. До свидания, до свидания!

Они стояли и смотрели на неё глазами, полными любви, надежды и нежной гордости, когда она уходила, опираясь на руку мужа, держа охапку цветов, и июньское солнце освещало её счастливое лицо – и так началась замужняя жизнь Мэг.

Глава 3

Творческие поиски

Людям требуется много времени, чтобы научиться видеть разницу между талантом и гениальностью, особенно если это амбициозные молодые женщины или мужчины. Эми училась видеть эту разницу путём многих испытаний, потому что, ошибочно принимая энтузиазм за вдохновение, она с юношеской дерзостью бралась почти за все виды изобразительного искусства. Так как в лепке «куличиков» долгое время продолжалось затишье, Эми посвятила себя тончайшему рисунку пером и чернилами, в котором она проявила такой вкус и мастерство, что её изящные работы оказались и приятными, и прибыльными. Но перенапряжение зрения заставило её отложить перо и чернила ради смелой попытки попробовать свои силы в выжигании по дереву.

Пока длился этот порыв, вся семья жила в постоянном страхе перед пожаром, потому что в любое время дня и ночи дом наполнялся запахом горящего дерева, с чердака и из сарая валил дым и распространялся с пугающей частотой; повсюду беспорядочно были разбросаны раскалённые докрасна покеры[64], и Ханна никогда не ложилась спать без обеденного колокольчика и не поставив у своей двери ведро с водой на случай пожара. Лицо Рафаэля было рельефно выжжено на обратной стороне разделочной доски, а на пивной бочке – Бахус. На крышке ведёрка с сахаром красовался поющий херувим, а попытки изобразить Ромео и Джульетту какое-то время служили щепками для растопки.

Переход от выжигания к масляным краскам был естественным для обожжённых пальцев, и Эми с неослабевающим рвением принялась за живопись.

Один знакомый художник снабдил её своими палитрами, кистями и красками, и она малевала не покладая рук, изображая пасторальные и морские виды, которых доселе свет не видывал ни на суше, ни на море. Монстры, которые у неё получались вместо домашнего скота, могли бы занять призовые места на сельскохозяйственной ярмарке, а смертельная качка её кораблей вызвала бы морскую болезнь даже у самого опытного в мореплавании зрителя, если бы полное пренебрежение всеми известными правилами судостроения и оснастки не заставило бы его задрожать от смеха с первого же взгляда на картины Эми. Смуглые мальчики и темноглазые Мадонны, уставившиеся на вас из угла студии, напоминали манеру Мурильо[65]. Маслянисто-коричневые тени на лицах с яркой полосой света в неправильных местах походили на Рембрандта. Пышногрудые дамы и младенцы, явно страдающие водянкой, – на Рубенса, а стиль Тёрнера[66] появлялся в шквалах голубых бурь, оранжевых молний, коричневого дождя и пурпурных облаков, с пятном томатного цвета посередине, которое могло быть как солнцем, так и буем, бушлатом матроса или королевской мантией, как угодно зрителю.

Затем последовали портреты углем, и лица всех членов семьи висели на стене в ряд, выглядя такими взъерошенными и покрытыми сажей, как будто их только что достали из угольного ящика. Их черты на карандашных набросках смягчились, и они выглядели лучше, потому что сходство было очевидным, а волосы Эми, нос Джо, рот Мэг и глаза Лори были объявлены «особенно удавшимися». Затем последовало возвращение к глине и гипсу, и слепки её знакомых, подобно привидениям, наполняли углы дома или падали с полок шкафов людям на головы. В качестве моделей привлекались соседские дети, пока после их бессвязных рассказов о её таинственных деяниях мисс Эми не стали считать чуть ли не юной людоедкой. Однако её творческие поиски в этом направлении внезапно прекратились из-за одного несчастного случая, который охладил её пыл. Так как другие модели некоторое время отсутствовали, она решила сделать слепок своей прелестной ножки, и однажды все члены семьи перепугалась из-за страшного шума и визга и, прибежав на помощь, обнаружили, что юная энтузиастка отчаянно прыгает по сараю с ногой, крепко застрявшей в кастрюле с гипсом, который неожиданно быстро затвердел. Эми извлекли с большим трудом и некоторым риском для её здоровья, потому что Джо так смеялась, пока пыталась расковырять гипс, что её нож зашёл слишком глубоко, порезал бедную ногу и надолго оставил память по крайней мере об одном из творческих начинаний юной художницы.

После этого Эми успокоилась, пока