Преторианец - Саймон Скэрроу

– Что именно?

– Найти зерно, которое было вывезено с того склада. – Катон пристально посмотрел Септимию прямо в глаза. – Скажи Нарциссу, что мы должны его найти. Преторианской гвардии не удастся долго продержаться против толпы. Теперь только это зерно может спасти императора.

Глава двадцать пятая

На следующий день, как только внимание зрителей сосредоточилось на продолжении битвы на воде озера, император незаметно уехал, сопровождаемый только императрицей, Нероном и Британиком. Большая часть свиты осталась в павильоне, прикрывая его отсутствие. Трибун Бурр оставил на озере первую центурию своей когорты, чтобы охранять павильон и прикрывать отсутствие императора. Остальные его люди построились в колонну позади пустых загонов для заключённых и сначала двинулись по редко используемой дороге между холмами и только потом выбрались на главную магистраль, ведущую в Рим. Вскоре после полудня они достигли городских ворот и сразу же увидели, какие меры безопасности уже успел принять префект Гета. Солдаты когорт городской стражи, которые обычно охраняли ворота в город и собирали въездную пошлину, были разосланы патрулировать улицы, а их место заняли преторианцы.

Внутри городских стен было тихо и спокойно, улицы были почти пусты, поскольку большая часть обитателей Рима в это время наслаждалась зрелищами на Альбанском озере. Все основные перекрёстки были заняты секциями караульной стражи. Когда колонна преторианцев пересекла Форум и приблизилась к императорскому дворцу, Катон заметил, что двери во все окрестные храмы закрыты, а перед входами в них сооружены баррикады, ощетинившиеся заострёнными кольями. Позади баррикад стояли солдаты-преторианцы. Такие же оборонительные сооружения были возведены и перед дворцовыми воротами. Как только императорская семья и её эскорт без помех проследовали внутрь, ворота во дворец были закрыты и заперты тяжёлыми брусьями, задвинутыми в мощные железные скобы – для ещё большей безопасности.

– Дворец смотрится прямо как крепость, – тихо заметил Макрон, осмотрев все эти приготовления к обороне дворцового комплекса. Изнутри к стене по обе стороны от ворот были придвинуты фургоны, накрытые досками, образовав своего рода дополнительные площадки для защитников. На земле под фургонами уже лежали связки дротиков.

Катон пожал плечами:

– Возможно. Но одни только преторианцы могут даже не надеяться перекрыть все входы внутрь. На стены во многих местах совсем нетрудно взобраться. Это просто демонстрация силы. Префект всего лишь рассчитывает предупредить народ, когда люди вернутся с озера.

– Ну, они, конечно, будут тихо себя вести, как только увидят, что повсюду стоят солдаты, – уверенно сказал Макрон.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Это ж сущее безумие – броситься на преторианцев и когорты городской стражи. Их просто всех перебьют.

– Но они уже на грани такого безумия. И голод окончательно доведёт их до ручки, им уже нечего будет терять. К тому же, в любом случае, преторианцы скоро тоже останутся без жратвы. И ослабнут, и даже, может быть, будут испытывать искушение примкнуть к голодной бунтующей толпе. – Катон понизил голос. – И когда это произойдёт, люди, которые прячут зерно, станут настоящими хозяевами Рима.

Он огляделся по сторонам, ещё раз осмотрел приготовления к обороне дворца, заметил, что на вершине Палатинского холма толпятся солдаты, расставленные по балконам и террасам.

– Дворец и впрямь выглядит как крепость, но он легко может превратиться в ловушку и даже в тюрьму.

Макрон повернулся к нему:

– Что ты хочешь сказать?

– А то, что императорская семья окружена войсками префекта Геты. Здание сената закрыто, и готов спорить, что скоро в городе введут комендантский час, и он будет сохраняться, пока кризис не разрешится тем или иным образом. В такой ситуации с императором и его семьёй может произойти всё что угодно, а Гета просто выдаст потом городу и миру любую сказку, какую только придумает. А как только спрятанное зерно начнут раздавать народу, он немедленно выразит благодарность и признательность тем, кто спас его от голодной смерти. К этому времени, когда Гета отменит комендантский час, в Риме, вполне возможно, будет уже новый император или вообще никакого императора не будет.

Макрон с минуту обдумывал эти слова, прежде чем ответить.

– Ты опять гоняешься за тенью, мой милый. Все нынешние события вызваны всего лишь тем, что корабли с Сицилии погибли в шторме. Освободители никак не могли этого предвидеть.

– Верно, не могли, однако они готовы воспользоваться этой внезапно открывшейся возможностью. Поверь мне, Макрон, если они намерены нанести удар, они это сделают очень скоро. Очень скоро.

Катон посмотрел туда, где трибун Бурр совещался со своими командирами. Позади них, из небольшой двери под лестничным пролётом, спускавшимся с роскошного крыльца перед главным входом во дворец, появился префект Гета. Бурр и прочие командиры, как только его увидели, вытянулись по стойке «смирно». Гета отдал несколько приказаний, и группа разошлась, а сам он вернулся во дворец. Тигеллин прошёл через двор к своей центурии и крикнул, чтобы все его слушали:

– Парни, префект говорит, что в ближайшие дни на улицах столицы вспыхнут беспорядки. Бунт, с которым мы имели дело в прошлый раз, был всего лишь зачином, преамбулой к тому, чего следует ожидать на этот раз. Поставок продовольствия в город, видимо, уже не будет, все запасы истощены. Запасов, что имеются во дворце, хватит только на то, чтобы мы пару дней продержались на половинном рационе. С нынешнего дня рационы уменьшаются ещё на треть.

Кто-то застонал, кто-то недовольно забурчал, кто-то злобно выругался, а Тигеллин набрал в грудь воздуху и заорал:

– Молчать! Разговорчики в строю! Мне и самому не больше вашего хочется сидеть на урезанном пайке! Но приказ есть приказ, и его надо выполнять, а наш долг – охранять императора. Шестая центурия занимает посты в жилых покоях императорской семьи. Если не считать этих варваров, этих громил, германских телохранителей, мы – последняя линия обороны! – Он сделал паузу, давая всем время переварить его слова. – Всем надлежит соблюдать особую бдительность! И выполнять все приказы без всяких там пререканий. Без пререканий, господа! Времена нынче сомнительные, опасные. Когда всё кончится, единственное, что будет иметь значение, это как мы выполняли свой долг. Опцион Фусций разведёт вас по постам. На рассвете когорту сменят. Это всё.

Тигеллин передал опциону пачку восковых табличек и отступил в сторону, а Фусций вышел вперёд, расправил грудь и отдал приказ:

– Шестая центурия, за мной!

Гвардейцы двинулись за своим опционом, а Тигеллин какое-то время шёл рядом с Катоном и Макроном.

– Будьте готовы выполнить мой приказ, – тихо сказал он им. – Каким бы ни был этот приказ. Понятно?

– Есть, господин! – так же тихо ответил Катон, и Тигеллин отошёл от колонны и остановился, глядя на проходящую центурию.

Опцион во главе колонны поднялся по широкой лестнице и через главный вход прошёл во дворец. Здесь повсюду были видны приготовления к обороне, предпринятые префектом: у всех входов и выходов стояли солдаты – у дверей в помещения для рабов, в комнаты слуг. Некоторые двери были вообще закрыты и заперты, да ещё и забаррикадированы тяжёлой мебелью. Императорские покои располагались на самой вершине Палатинского холма, их окна смотрели на Форум. Они состояли из целой серии спален, кабинетов и садов при них, террасами спускающихся по склону. В покои был только один вход со стороны других помещений дворца, но предприимчивый человек мог легко взобраться на стену снаружи, так что Фусций расставил своих людей с учётом такой опасности. Опцион сверился с восковыми табличками, что вручил ему Тигеллин, и ткнул пальцем в Макрона:

– Калид! Ты и Капитон, ваш пост на балконе императорского кабинета.

Макрон кивнул, и они с Катоном поднялись по лестнице на окружённый колоннами балкон. Фусций махнул рукой остальным солдатам и указал им на самый большой из террасных садов. Когда они ушли, Макрон повернулся к Катону:

– Чего это Тигеллин там вякал такое воодушевляющее? Единственное, что имеет значение, это как мы слушаемся приказов, а?! – Макрон надул щёки. – Кажется, ты был прав насчёт происходящего. Императору и впрямь грозит реальная опасность.

В этот момент за стеной, внутри кабинета раздались шаги, и Макрон с Катоном быстро выпрямились по стойке «смирно», повернувшись спиной к пилонам по обе стороны от двери, ведущей с балкона внутрь. Боковым зрением Катон увидел Клавдия. Император прохромал к своему письменному столу и опустился на табурет с мягкой подушкой. Двое германцев-телохранителей молча заняли посты по обе стороны и чуть позади своего хозяина. Перед столом появились префект Гета, Нарцисс и Паллас, за ними Агриппина. Нарцисс оглянулся на гвардейцев, охраняющих вход с балкона, и на мгновение на его лице мелькнуло удивление, но он тут же заставил себя забыть про это и принять обычное нейтральное выражение.