Черно-белый танец - Анна и Сергей Литвиновы

– Нет у меня ничего, – с трудом выговорил Боровко. – И не убивал я Капитоновых.

Губы его побелели, он накренился на стуле – казалось, вот-вот рухнет на пол.

«Ну, еще не хватало, чтобы он тут, у меня в кабинете, коньки отбросил, – встревожено подумал следователь. – Загребешься потом оправдываться».

– Вам плохо, Боровко? – спросил он. – Позвать врача?

– Нет-нет. Спасибо. Не надо, – пробормотал старик.

Выудил из кармана пиджачка тюбик с нитроглицерином, засунул таблетку в рот, пососал. Прикрыл глаза, прислушиваясь к действию лекарства.

– Боровко, – мягко продолжил Воскобойников, – вас видели в тот день, в день убийства, на станции метро «Горьковская» – а, значит, в двух минутах ходьбы от дома Капитоновых…

Пенсионер молчал.

– …И еще вас видели тогда же, одиннадцатого марта восемьдесят пятого, в районе Пятой Парковой улицы…

– Я вспомнил. Я в тот день в «Елисеевский» еще ходил, – равнодушным, словно стеклянным голосом сказал Боровко. – А в кино в «Первомайском» я был. Это недалеко от Пятой Парковой. Я же говорил вам!…

– Вы все упрямитесь, Боровко, – мягко посетовал следователь. – И что это вас так по Москве носило?

«Черт, надо сворачивать допрос, – подумал он, – а то, не дай бог, загнется он тут у меня». Он придвинул к себе бланк протокола и стал быстро его заполнять – а сам одновременно думал: «Жалко, что сегодня придется его отпустить. Отпустить ни с чем. Ведь я его почти додавил… Плохо, что против него нет ни одной улики. Ну ни единой. Все доказательства – косвенные… Видели его на „Горьковской“, видели в Измайлове… Ключ от съемной квартиры Челышева и Капитоновой он украл… Зачем украл?… Неужели действительно, чтобы Челышева этого подставить?… Вот если бы он мне показал тайник, куда он спрятал украденные у Капитоновых драгоценности… Вот если б он в убийстве признался… Да еще на следственном эксперименте показал, как он Капитоновых убивал… Показал ясно, четко, не путаясь – не то что Челышев… Ну да ничего… Челышев тогда, четыре года назад, вообще ничего показать не мог – все равно посадили, как миленького… А вот теперь выпускать пришлось… И все-таки: прямых улик против этого Боровко нет. Но… Ох, многое нечисто в этом Иване Саввиче… И тогда, одиннадцатого марта восемьдесят пятого, он не в кино ходил, и не по магазинам рыскал… Врет он, Боровко этот. По глазам его вижу, по его мимическим реакциям отслеживаю… А что он тогда делал? – задал сам себе вопрос Воскобойников. – Что?… Капитоновых убивал?… Очень даже возможно… А почему он сейчас одновременно и напряжен, и равнодушен? – спросил себя следователь. – Видимо, это связано с особенностями его, Боровко, психики. Даже невооруженным взглядом видно, что психика у него – не совсем здоровая… Тем больше, кстати, шансов, что убил именно он… Застревающая личность, застревание происходит на почве сверхценной идеи: вины Капитонова и всей его семьи…»

– Вот, Боровко, – Воскобойников протянул через стол заполненный бланк протокола. – Прочтите, и, если все правильно, напишите внизу: «С моих слов записано верно», – и распишитесь.

Боровко стал читать. От его недавнего недомогания вдруг не осталось и следа. Лицо приобрело нормальный оттенок. Побелевшие было губы снова порозовели. Он очевидно повеселел и приободрился.

«Да ведь он симулировал! – ахнул про себя Воскобойников. – Просто изображал, что он, нечастный старикашка, вот-вот грохнется с сердечным припадком! Ну, Боровко – ну, жук!…»

– Все верно, – улыбнулся Боровко. Улыбнулся впервые за время допроса. И весело, лихо, поставил подпись-закорючку.

– Ах, верно!… – злым шепотом передразнил его следователь. И добавил угрожающе: – Вот что я тебе скажу, Боровко… Я – все – равно – тебя – посажу, – произнес Воскобойников раздельно. – И знаешь, почему?… Ты меня однажды уже вокруг пальца обвел. И я, благодаря тебе, не того в тюрьму отправил… Хорошего молодого парня, знакомого твоего, Челышева, посадил. И я тебе этого никогда не прощу… И посажу тебя, Боровко. Ты понял?!

Воскобойников не стал говорить о другой причине, почему ему хотелось, чтобы виновным оказался именно Боровко.

«Он сейчас тесно связан с демократами. Выйти на них Боровко помогло его дурацкое прошлое – якобы он безвинно осужденный… Страдалец… Борец с режимом… Сейчас весь этот сброд в стаи собирается… Вот и Боровко этот якшается с „Демократической Россией“. И с Сахаровым знаком, и с Афанасьевым, и с Поповым, и с прочим диссидентским отребьем… Ох, как хорошо было бы, если б именно такой человек оказался замешан в банальной уголовщине. Ох, какой удар был бы по всем этим крикунам, бузотерам, так называемым демократам – они, оказывается, водят дружбу с натуральным уголовником!… Правда, доказательства против Боровко нужны – чтоб никто не подкопался. Чтоб комар носа не подточил… Чтоб никакой вражина не поставил приговор суда под сомнение…»

– Я могу идти? – спросил изрядно повеселевший Боровко.

– Идите, – хмуро сказал следователь, но когда тот встал, остановил его. – Пара слов не для протокола. – И добавил внушительно: – Мы, Боровко, знаем, где вы драгоценности из квартиры Капитоновых спрятали. Знаем примерно, где ваш тайник находится. И очень скоро его найдем. Смотрите, чтобы на золотишке ваших отпечатков пальцев не обнаружилось.

Последние слова Воскобойникова были явным блефом. Но изобличить психа-убийцу другого способа, кажется, не было.

«Надо устроить у пенсионера дома обыск. И установить за ним круглосуточное наблюдение. Дрогнет старикашка. Должен дрогнуть. Полезет в тайничок – а тут-то мы его и возьмем…»

– Нет никакого тайника, – внушительно произнес заметно приободрившийся Боровко. – И не убивал я никого.

– Ну, смотрите, Боровко, – усмехнулся Воскобойников на прощание. – Я давал вам шанс. Сегодня – давал. Могли бы во всем признаться, и гора с плеч. Вы этим шансом не воспользовались. Или, может, все-таки передумаете?…

Боровко с выражением ужаса покачал головой.

– Ну нет так нет… – усмехнулся следователь, – Вы со мной по-плохому – теперь и я с вами не буду по-хорошему. И теперь я лично позабочусь, чтоб вас судили. И не в спецбольничку отправили – а впаяли бы вам «особый режим» на полную катушку. А, может, и исключительную меру наказания… Ладно, идите, Боровко, – устало махнул рукой следователь.

Примерно в то самое время, когда приободрившийся Боровко покидал кабинет следователя Воскобойникова, Арсений выходил из метро «Колхозная».

Дом, в котором проживал бывший шофер Капитонова, находился, судя по адресу, неподалеку. Арсений перешел Садовое кольцо, зашагал по проспекту Мира. Сверяясь по номерам домов, отыскал пятиэтажку во дворах, неподалеку от «Склифа».