Озарение Нострадамуса - Александр Казанцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но от головы маленького мальчика, лежащего на полу, медленно растекалась лужица красной жидкости. Кровь!.. Миша перетрусил. Он вообще боялся крови, даже вид порезанного пальца приводил его в смятение.
В кинофильмах стрелявший почти всегда старался не оставить улик: уносил отстреленную гильзу, избавлялся от оружия… И Миша, усвоив это, подобрал с пола отскочившую гильзу, растолкал перепуганных малышей и бросился прочь.
Очкарик к месту происшествия бежал из конца коридора. Двери классов после прозвучавшего выстрела открылись, из них выходили учителя и высыпали ученики. Но стрелявшего в коридоре уже не было.
Уверенный, что за ним будет погоня, он, схватив с вешалки куртку, опрометью бежал по улице. Задыхаясь от быстрого бега, завернул за угол. Вот уже и недалеко его дом… Там в подъезде старался отдышаться. И зря.
Дома никого не было. Все на работе. Рысин спрятал пистолет, чтобы его и не найти. Внушая себе, будто ничего страшного не произошло, решил действовать как настоящий киногерой и, переодевшись, отправился в «Националь», где на кухне ресторана проходил практику от кулинарного техникума. Он уже представлял, как знакомые повара дадут «продегустировать» заказанные богатеями блюда, а потом можно будет прошмыгнуть через ресторан в гостиничный холл к телевизору, где наверняка будут показывать какой-нибудь боевичок, который привычно успокоит его. «Ведь никто не сказал ему, что он убил. Так, попугал немного! И вообще шестиклассники его не знают, а очкарик… издалека не разглядел. Слепой ведь, как крот! А если и ранен кто-нибудь, то врачи вылечат. За то они и деньги получают!..»
По всей школе весть о происшедшем распространилась мгновенно, и сразу начался переполох. Директор и завуч, прыгая через ступеньки, бежали в этот злополучный коридор, в котором уже собралась толпа учеников и преподавателей.
Очкарик, подоспевший к пострадавшим первым, стоя на коленях, как умел, старался перевязать носовым платком кровоточащие раны лежащего на полу паренька, который стонал и отталкивал его:
— Тихо ты, ухо больно… и затылок…
Двое других лежали рядом как куклы…
Появился, неизвестно кем вызванный, может быть, тетей Дашей, пожилой милиционер.
— Кто стрелял? — строго спросил он, оглядывая толпящихся мальчишек.
— Незнакомый парень… с пистолетом… настоящим, — перебивая друг друга, загомонили ребята.
— Давайте по одному, — остановил их милиционер и обратился к стоящему к нему ближе всех мальчику:
— Ты его знаешь?
Мальчик отрицательно покачал круглой, коротко остриженной головой.
— Кто знает преступника? — спросил еще раз милиционер, оглядывая собравшихся вокруг него.
— Да, дети, кто стрелял? — спросил подошедший директор. Он запыхался от спуска и волнения.
Очкарик, продолжая оказывать первую помощь, не оборачиваясь, произнес:
— Это Мишка Рысин. Я его знаю. Он еще из нашего восьмого класса ушел. Неуспевающий.
— Миша Рысин? — воскликнул директор. — Надо найти его адрес. Мария Ивановна! — попросил он подошедшего завуча.
— «Скорую» вызвали? — спросил милиционер.
Вместо ответа он увидел входившую женщину в белом халате.
Очевидно, кто-то позвонил в «скорую». Директор вспомнил, что на лестнице ему встретилась молоденькая математичка, которой он недавно сделал замечание за ношение слишком короткой юбки. Видимо, бежала к телефонам в учительской.
Медсестра «скорой» делала перевязки трем пострадавшим, оттеснив неумелого очкарика.
Милиционер оглядел стоящих перед ним ребят:
— Так, главное известно. Но вы говорите, что он выстрелил один раз, а пострадавших трое. Как же так?
— Один раз стрелял, точно, — хором подтвердили ребята.
— «Одним махом троих убивахом»? Сказки! Так не бывает, — спорил с ними милиционер.
— Ранение в голову более чем серьезно! — сообщил врач со «скорой». — Не знаю, довезем ли до реанимации, хоть и на двух машинах.
— Какой ужас! — в отчаянии произнес директор. — В какой больнице можно будет справляться о состоянии наших учеников?
Врач назвал номер и адрес больницы, куда везли ребят.
Шоферы внесли носилки. Но санитаров в бригадах не оказалось. Десятиклассники вызвались помочь.
Раненых по очереди перенесли в машину «скорой помощи». Вместе с потерпевшими в машину села молоденькая математичка, классная руководительница этого шестого класса.
Машины тронулись. На их крышах тревожно заморгали мигалки. На мокром от недавнего дождя асфальте остался след от протекторов.
Учителя и ученики молча смотрели вслед удаляющейся «скорой».
Через час рыдающая учительница математики позвонила директору:
— …Дима Федоров, не приходя в сознание, скончался в реанимации. Это ужасно! Такой мальчик!.. Пуля прошла через его голову навылет…
Прервав свой рассказ рыданиями, она продолжала:
— Эта же пуля ранила в ухо Егора Шаркова. Он потерял барабанную перепонку, но врачи сочли возможным отпустить его домой. Я привезу его на такси, — всхлипнув, заверила учительница. — Хуже с Женей Белявским. Пуля застряла у него в голове, и его срочно отправили в институт имени Бурденко. Решатся ли там нейрохирурги на операцию? А как жить с оставшейся пулей в мозгу? Боже мой, единственный ребенок в семье!.. — не в силах продолжать, она бросила трубку.
Директор ходил по кабинету, охватив голову руками. Какой ужас! Все это произошло в его школе! Бедные мальчишки! Несчастные родители! Он ведь в ответе перед ними, доверившими ему своих детей! Он-то очень хорошо понимает, что такое потерять сына. В его душе не заживет кровоточащая рана своей потери служившего в армии сына, погибшего, как было объявлено ему в военкомате, «во время военных учений». Сколько их, мальчишек, погибло на земле Афганистана и просто от армейской «дедовщины»? Он видел по телевизору матерей погибших сыновей, среди которых была и его жена, говоривших с президентом. Он плакал перед сотнями миллионов телезрителей, но так ничего и не сделал.
По этому же телевидению как-то выступал и «несгибаемый» генерал, убеждая, что «дедовщина» полезна. Она передает от призыва к призыву армейские традиции почитания старших товарищей и командиров. И этот генерал, который не задумался бы послать призванных в армию юношей, еще ни чему не обученных, в бой, оправдывал их гибель в мирное время.
Теперь вот убили одиннадцатилетних детей, и призовут, наверняка к ответу, в первую очередь его, директора школы, отвечающего за все, что в ней происходит!..
А пожилой милиционер уже начал действовать: передал все сведения и факты преступления в следственное отделение милиции, говорил с приехавшим прокурором, который оформил ордер на задержание подозреваемого в совершении преступления.
К дому, где жил Рысин, подъехала милицейская машина, а убийца в это время, покушав на кухне ресторана, наслаждался перестрелкой гангстеров на экране телевизора. Но помимо своей воли он мысленно возвращался к происшедшему в школе и думал: «Здорово все в фильмах! Убил — и ничего, как таракана прихлопнуть! Падают все, как подкошенные, и даже совсем не страшно!..»
Оперативники, прибывшие в квартиру Рысиных, Мишу не застали дома. Долго звонили в звонок у двери, пока не услышали возмущенный голос женщины:
— В чем дело? Что вы ломитесь в частную квартиру. Я сейчас вызову милицию.
— Как раз милиция сама к вам и пожаловала, откройте, — серьезно сказал старший лейтенант.
Хозяйка дома, попросив показать в глазок удостоверение, открыла дверь:
— Чем вызвано такое вторжение? Я вас не вызывала! Отдохнуть после работы не дадут! — сердито запахивая нарядный халат, говорила она.
— Михаил Рысин, ваш сын, дома?
— Миши нет, — удивленно подняла брови женщина. — Он на практике в ресторане. Я — работаю в мэрии. Мой муж — подполковник госбезопасности…
— Извините, гражданка Рысина, у нас ордер на задержание вашего сына, подозреваемого в убийстве двух школьников, а также на проведение обыска в вашей квартире.
— Вы с ума сошли! Убийство! Мой сын еще ребенок! Я сейчас же позвоню мэру Москвы и шефу контрразведки. Будете иметь неприятности…
— Мы их уже имеем, беседуя с вами, — сказал лейтенант.
— Я вас не впущу сюда с этими вздорными обвинениями.
— Тем не менее у нас есть все права осмотреть вашу квартиру. Мы ищем пистолет, из которого был произведен выстрел, повлекший за собой гибель детей. Может, это было отцовское оружие? Ваш муж мог оставить пистолет дома?
— Об этом спросите его самого.
— Мы его дождемся, а пока, с вашего разрешения, приступим к обыску.
— Я разрешения не даю и подчиняюсь насилию, за которое вы ответите!
— Сержант, — обратился лейтенант к одному из сопровождавших его. — Пригласите кого-нибудь из соседей в качестве понятых.
Двое оперативников принялись обыскивать квартиру. Вскоре один из них принес в комнату, где оставались лейтенант и хозяйка квартиры, автомат времен Отечественной войны и боевую гранату.