ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВЕДНОГО ГРЕШНИКА - Элизабет Джордж

Глава 15

Женщины всегда представлялись ему загадочными существами. А Хелен была женщиной. Следовательно, Хелен всегда останется для него загадкой. По крайней мере, так думал Линли по пути из Белгрейвии в район Вестминстера, к Скотленд-Ярду.

Ему хотелось продолжить их разговор, но Хелен мягко сказала:

— Томми, дорогой, ты ведь вернулся в Лондон, чтобы поработать. Тебе нужно заняться делами. Поезжай. Мы потом обо всем поговорим.

Как человек, которому обычно удавалось получать желаемое почти тотчас же после возникновения желания, Линли раздражался из-за любых задержек. Но Хелен была права. Он и так проторчал дома дольше, чем намеревался. Поэтому, поцеловав ее на прощание, он отправился в Ярд.

Нката висел на телефоне в его кабинете. Парень бегло записывал что-то в блокноте, говоря:

— Тогда опишите ее как можно точнее… Так, а какой формы воротник, к примеру? На кнопках или на молнии?… Послушайте, сейчас мне могут помочь любые подробности… Хм? Ага. Ладно. Хорошо. Буду держать… Будем надеяться. Спасибо…

Он заметил вошедшего в комнату Линли и приподнялся со стула, собираясь освободить шефу место.

Линли махнул ему рукой, чтобы садился обратно. Обойдя вокруг стола, он встал рядом с Уинстоном и увидел ряд открыток, разложенных на кожаной обложке журнала регистрации. По словам Нкаты, это были образцы, отобранные из обширных запасов Терри Коула.

Линли заметил, что некоторые открытки предлагали наказание, другие сулили господство, третьи обещали исполнение самых невероятных фантазий. В рекламном тексте упоминались пенные ванны, массажи разного вида, видеообслуживание и пыточные камеры. На нескольких открытках предлагались услуги животных, а на двух-трех сообщалось, что участники обеспечиваются костюмами. Многие открытки представляли собой фотографии, наглядно показывающие, кто именно будет доставлять рекламируемое наслаждение: «Транссексуальная мужеподобная негритянка», или «Первобытная владычица», или «Ошеломляюще страстная таитянка». Короче говоря, там предлагались услуги, способные удовлетворить самые разные вкусы, предпочтения и извращения. И поскольку открытки выглядели совсем свеженькими и явно не успели повисеть на стенах телефонных будок, откуда их могла сорвать потная рука подростка, грезящего о мастурбации, наличие нескольких тысяч таких открыток под кроватью Терри Коула имело только одно объяснение: он вовсе не увлекался их коллекционированием, а был распространителем этой продукции, винтиком в огромном механизме сексуальной торговли в Лондоне.

Это, по крайней мере, объясняло денежную обеспеченность парня, о которой говорила Силла Томпсон. Шустрый разносчик таких открыток, развешивающий их в центре Лондона по телефонным будкам, мог заработать приличные деньги, ведь ставка за размещение пятисот открыток составляла сто фунтов. А услуги разносчиков были крайне необходимы, поскольку служащие «Бритиш телеком» ежедневно сдирали подобную рекламу и ее требовалось постоянно обновлять.

В центре письменного стола Линли лежали две открытки, отобранные из лежащего на журнале ряда. Одна представляла фотографию мнимой школьницы, а другая ограничивалась текстовой рекламой. Пока Нката продолжал говорить по телефону, Линли взял эти открытки и внимательно изучил их, испытывая душевные страдания.

Над головой школьницы было напечатано: «Тсс!» А текст под фотографией гласил: «Не говори мамочке, чем ты занимаешься после школы!» В центре стоял рюкзачок с рассыпавшимися книжками, а изящно склонившаяся девочка старательно собирала их обратно, соблазнительно повернувшись попкой к камере. Естественно, она резко отличалась от обычной школьницы: задравшаяся юбка в складку позволяла лицезреть узкие черные трусики и верхние края чулок с кружевными подвязками. Оглядываясь через плечо, эта белокурая, слегка растрепанная милашка бросала в камеру притворно стыдливый взгляд. Под ее тонким каблучком белел листочек бумажки с написанным от руки телефонным номером и призывом: «Позвони мне!»

— О господи, — прошептал Линли. И когда Нката повесил трубку, он попросил, словно надеясь, что новые объяснения при свете дня смогут отменить то, что поведал ему констебль глубокой ночью: — Уинни, расскажите мне еще раз все с начала и до конца.

— Давайте я позову Барбару. Она проводила интеллектуальную часть работы.

— Хейверс? — Недовольный тон Линли остановил руку Уинстона, потянувшуюся к трубке телефона. — Уинстон, я же выдал ей конкретное задание. Велел ей сидеть за компьютером. И вы уверили меня, что она занимается архивами. Почему же она опять отвлеклась на другую часть расследования?

Нката развел руками, изображая полнейшую невинность.

— Она вовсе не отвлекалась. Вернувшись вчера вечером из Баттерси, я привез коробку с открытками в вашей машине. И зашел к ней узнать, как продвигаются дела с архивом. Она попросила разрешения взять эту коробку домой на ночь. Хотела взглянуть на открытки. Ну а чем это закончилось… она может рассказать вам сама.

На лице Нкаты было написано простодушие ребенка, сидящего на коленях Деда Мороза и нечаянно выдавшего знание многих скрытых сюрпризов. Линли вздохнул.

— Ну ладно, тогда зовите ее.

Нката взялся за трубку. Он нажал несколько кнопок и, дожидаясь соединения, торжественно произнес:

— Она постоянно торчит за компьютером. Засела за него в шесть утра.

— Пора резать упитанного тельца, — проворчал Линли.

Нката, не поняв смысла библейской аллюзии, неуверенно сказал:

— Точно. — А в трубку коротко сообщил: — Барб, шеф приехал.

Этого ей хватило.

В ожидании прихода Хейверс Линли рассмотрел вторую открытку. Однако ему не хотелось думать о страданиях, которые предстоит испытать родителям убитой девушки, поэтому он вновь задал вопрос Нкате:

— Что еще произошло сегодня утром?

— Я получил сообщение от Коулов. От его матери и сестры. Как раз перед вашим появлением я разговаривал с его сестрой.

— И что же?

— Пропала куртка парня.

— Куртка?

— Да, черная кожаная куртка. Он всегда надевал ее, выезжая на природу на своем крутом мотоцикле. Помните, вы выдали миссис Коул список вещей этого бедняги — ну, ту квитанцию с вещдоками, — так вот, куртки там не оказалось. Они подумали, что ее попросту стащил кто-то из бакстонских полицейских.

Линли вспомнил фотографии с места преступления и перебрал в памяти все вещи, которые он просматривал в Бакстоне.

— Они уверены насчет этой куртки?

— Говорят, что он обычно надевал ее. Да и вряд ли он отправился бы в такую дальнюю поездку в одной футболке, хотя, судя по нашей описи, только она на нем и была. Они так и сказали, что он никогда не ездил по автостраде в одной футболке.

— В общем-то, пока не так уж холодно.

— Куртка нужна не только для тепла. Она служит хоть какой-то защитой на случай дорожной аварии. Сестра объяснила, что куртка спасала его от лишних ссадин. Поэтому им хотелось бы знать, куда она могла подеваться.

— А ее не было среди его вещей в квартире?

— Его одежду перетряхивала Барб, и она подтвердит вам…

Нката резко оборвал себя. Вид у него был крайне смущенный.

— Ах вот как, — многозначительно протянул Линли.

— Но потом она до часу ночи просидела за компьютером, — поспешно прибавил Нката.

— Неужели? И кому же пришла в голову идея поехать вместе на квартиру Коула?

Приход Хейверс избавил Нкату от необходимости отвечать. Барбара появилась на редкость своевременно, очень деловитая и вооруженная блокнотом. Линли никогда еще не видел, чтобы она выглядела более профессионально.

Она не плюхнулась, как обычно, на стул перед его столом. Нет, она остановилась на пороге, слегка подавшись вперед в позе почтительного внимания. Услышав вопрос Линли по поводу куртки, Барбара слегка призадумалась, вглядываясь в лицо ее нынешнего напарника, словно оно являлось барометром, отражавшим погоду в кабинете шефа.

— Куртка этого парня? — осторожно уточнила она, и выразительный кивок Нкаты в сторону Линли, очевидно, дал ей понять, что можно относительно безопасно признаться хотя бы в одном мелком уклонении от выполнения приказа. — В общем… Хм… Ну да.

— Мы позже разберемся с тем, чем вам надлежало заниматься, Хейверс, — сказал Линли. — Так была ли черная кожаная куртка среди вещей в квартире Коула?

Ей удалось виновато потупиться, заметил Линли. Это отчасти искупало провинность. Облизнув губы, она откашлялась и приступила к докладу. Из ее сообщения выяснилось, что Коул предпочитал исключительно черную одежду. В его шкафу обнаружились свитера, рубашки, футболки и джинсы. Но куртки там не было, по крайней мере кожаной.

— Там висела легкая курточка типа ветровки, — сказала Барбара. — И пальто. Очень длинное, в стиле эпохи Регентства. Вот и все. — Пауза. И потом рискованный вопрос: — А в чем, собственно, дело?