Казачий князь - Ерофей Трофимов

Нашлось и место для установки пулемёта. Рядом с тропой, шедшей от Пятигорска, нашлась небольшая проплешина, с которой низина была почти как на ладони. Требовалось только собрать в сторонке пулемёт и вынести его на проплешину уже готовым к стрельбе. С этим его расчёт должен был справиться легко, а главное, быстро. Без лишней суеты. Расчёт Руслана строился на эффекте неожиданности и расслабленности турок. За то время, пока османы сидели в этом лесу, их никто не побеспокоил.

Уже на подходе к низине бойцы начали по одному отходить в сторону, направляясь на выбранные места. Руслан, на ходу закрепив на карабине оптический прицел, скользнул в подлесок и, плавно сместившись вправо, начал медленно подбираться к своей позиции. Последние два десятка метров Шатун прополз по-пластунски. Добравшись до двух широких валунов, он плавно загнал патрон в патронник и принялся ждать сигнала, что бойцы заняли свои места.

Между тем в низине радостно приветствовали вновь прибывших. Вышедший из небольшого шатра турок вежливо поклонился двум мужчинам, которых пластун обозначил как европейцев, и принялся внимательно слушать всё, что они говорят. Пришедшие занялись своими лошадьми, снимая с них груз и отводя в сторону, где уже стояли три десятка коней. Плавно смещая прицел, Руслан насчитал шестьдесят бойцов и пятерых командиров. Точнее, командиров было трое. Оставшиеся двое действительно были горцами. Молодые, крепкие мужики, явно понимавшие турецкий язык и пользовавшиеся у турок некоторым авторитетом.

Крик козодоя прозвучал не громко, но неожиданно. Это означало, что часть группы заняла свои позиции на противоположном краю низины. Теперь нужно было дождаться сигнала от пулемётного расчёта. Первый выстрел был, как обычно, за Русланом. Так что, едва только над низиной прозвучал крик выпи, парень спустил курок, всаживая пулю в ногу одному из европейцев. И тут же, перекрывая грохот выстрела, зарокотал пулемёт, выкашивая рядовой состав противника.

Привычно передёргивая затвор, Руслан обездвижил всю руководящую пятёрку и занялся теми, кто пытался бежать или организовать хоть какое-то сопротивление. Пулемёт на несколько секунд замолчал, но вскоре зарокотал снова. Похоже, пулемётчики меняли магазин. Благодаря плотности огня, спустя три минуты всё было кончено. Обошлись даже без использования гранат. Пулемёт добил магазин и замолчал. Руслан, воспользовавшись паузой, прострекотал сорокой, и казаки, поднявшись, начали спускаться в лагерь.

Роли давно уже были распределены. Пока часть проверяла тела и проводила контроль, другая часть отряда прикрывала их, оставаясь на местах. Так было и теперь. Грохот стрельбы заставил замолчать всю лесную живность, так что в низине раздавалось только фырканье лошадей и стоны раненых. Их по уже устоявшемуся правилу брали первыми.

* * *

Проводников казаки сразу уволокли подальше в кусты. Их судьба Руслана не интересовала изначально. Единственный вопрос, который он задал, из какого они аула. Услышав название, Шатун коротко кивнул, и Роман сделал своим подчинённым знак убрать этих двоих. А вот с европейцами предстоял разговор долгий и вдумчивый. Задумчиво разглядывая двух мужчин, которые пытались сделать вид, что всё происходящее их не касается, Шатун пытался решить для себя только один вопрос: выпотрошить их прямо тут или отвезти в город.

Хорунжий, словно угадав его сомнения, шагнул к пленным и, не раздумывая, врезал каждому по морде от всей своей широкой души. Руслан только поморщился, глядя, как взрослые, не самого изящного сложения мужики отлетают от него, словно кегли. Силушки не молодому, но ещё крепкому казаку было не занимать. На занятиях по рукопашному бою он запросто вставал против троих.

– Вы не имеете права обращаться с нами подобным образом, – прошепелявил мужик постарше, выплёвывая выбитые зубы. – Мы офицеры и дворяне, и вы обязаны передать нас вашему командованию. Это правила ведения любой войны. Военнопленные офицеры должны содержаться в надлежащих условиях, соответствующих их статусу.

– Будь мы с вами на поле театра боевых действий, я так бы и поступил. Но вы были схвачены в составе банды, которая планировала устроить террор на границах Российской империи. Не самое подходящее место для офицеров и дворян, не находите? – иронично поинтересовался Шатун.

– С чего вы взяли, что они собирались устроить террор? – тут же засуетился говорливый мужик.

– А чего ещё можно ожидать от обкурившихся гашишем или коноплёй бандитов. Тем более азиатов, – продолжал иронизировать Руслан. – Или вы их таковыми не считаете? Может, вы ещё скажете, что это часть регулярных войск? Тогда где их командование?

Мужик промолчал, но по его зыркающему взгляду сразу стало понятно, что он лихорадочно ищет выход из создавшегося положения. Молчавший до этого офицер провёл языком по внутренней поверхности щеки и, повернувшись к напарнику, негромко пробурчал по-французски:

– Не глупите, Морис. Этот человек не простой казак. Он ещё не начал нас допрашивать, а вы уже вляпались в его словесную ловушку. Не удивлюсь, если это тот самый контрразведчик, которого местные называют Лютым.

– Ого! Похоже, слава обо мне добралась не только до Турции, – хмыкнул в ответ Руслан на том же языке. – Занятно. Не думал, что окажусь столь широко известным в узких кругах.

– Не в узких, – качнул головой всё тот же офицер. – Ваша слава сделала вас популярным и на континенте, и на островах. Я терпеть не могу желтоухих, и каждый их провал с вашей помощью был для меня почти праздником. Но когда сюда направили нас, я понял, что иду по самому краю. И, похоже, я с этого края сорвался.

– Превратности войны, месье, – пожал Руслан плечами, вспомнив, что желтоухими называли британцев скандинавы ещё во времена викингов. – Увы, как ни прискорбно вам это сообщать, но в данной ситуации вы не офицеры и даже не дворяне. Просто пара бандитских главарей, с которыми я могу делать всё, что пожелаю. Так что мой вам добрый совет. Рассказывайте всё, что знаете, и обойдёмся без крайних мер. В противном случае вы всё равно всё расскажете, но уже с болью. Уж поверьте, месье, у каждого есть свой предел прочности и терпения, и найти его не так уж и сложно.

– Вы не посмеете! – взвизгнул гонористый француз.

– Он посмеет, Морис, – повернувшись к нему, бледно усмехнулся офицер. – Можете даже не сомневаться. Так что я, пожалуй, начну облегчать душу, чтобы не подыхать, воя от боли, в дерьме и слезах. Не самый подходящий для офицера вид. Одна просьба, месье, – повернулся он к Шатуну. – Я прошу сделать всё одной пулей. Я офицер и хочу умереть как солдат, а не как вор.

– Всё зависит только от вас, месье. Если вы будете предельно откровенны, то всё будет сделано так, как вы хотите. Более