Сокровища короля - Элизабет Чедвик

Де Лаполь холодно улыбнулся ему:

– Время никого не щадит. Казалось, еще вчера я был вот так же молод, как и ты, и впереди меня ждала целая жизнь, весь мир лежал у моих ног. – Быстрыми ловкими движениями он расставил фишки на доске. – Теперь жизнь почти на исходе, а я еще и не начинал жить. Человек должен быть хозяином своей мечты, а не идти за ней, верно? – Его губы насмешливо искривились. Николас пожал плечами:

– Вероятно, вы правы, сэр.

– Ты знаешь, что я прав. – Де Лаполь поднял указательный палец. – Я слышал, ты – самый молодой капитан торгового флота во всем северном христианском мире, который не только командует судами, но и владеет ими. Человек в твоем возрасте не способен добиться такого положения, если он не обладает большим честолюбием.

Несколько обиженный столь нелестным отзывом, Николас хотел было возразить, но передумал, потому что торговец, по сути, был почти прав. Его действительно снедало крайнее честолюбие, только он под его натиском стремился утвердиться среди своих соперников, а не уничтожить их. Однако признаваться в этом де Лаполю он не собирался. Потому Николас просто показал на доску и сказал:

– Начинайте.

Де Лаполь пытливо взглянул на него:

– Правильно, нельзя, чтобы соперник видел, о чем ты думаешь. – Указательным пальцем он передвинул одну фишку на крайнюю из трех клеток на середине доски.

Они сыграли несколько партий, и каждый одержал равное число побед. Де Лаполь не любил проигрывать. Хоть он и заявлял, что неразумно открывать сопернику свои мысли, его собственные с легкостью читались в его лице – в линиях плотно сжатых губ, в напряженных морщинках вокруг глаз.

– Сойдемся на ничьей, – подытожил Николас по окончании шестой партии, которую он выиграл, и поднялся со скамьи.

– Давай решающую, – предложил де Лаполь. – Или ты предпочитаешь уклоняться от финальной схватки?

Николас с улыбкой развел руками:

– Помнится, вы чуть раньше упоминали, что лучше быть господином, чем ведомым. Так вот, сегодня я предпочитаю первое. У меня нет желания играть еще одну партию, дабы потешить чью-либо гордость – свою или вашу.

Де Лаполь задумчиво смотрел на него:

– Значит, наигрался?

– На сегодня да. – Николасу удалось не выдать тоном своего раздражения. Он вежливо кивнул, собираясь уйти.

Однако торговец не спешил прощаться с ним. Убирая фишки в кожаный мешочек, он сказал:

– Я заметил, ты активно ведешь дела с господином Уиллоби.

Николас насторожился.

– В общем-то да, – невозмутимо отвечал он. – А что?

– И тебя устраивают его условия?

Николас почувствовал себя как муха, затягиваемая в липкую паутину.

– Не жалуюсь. Мы вполне довольны друг другом. А почему вы спрашиваете?

Де Лаполь затянул мешочек с фишками:

– А если я предложу тебе более выгодные условия?

– Вы и впрямь хотите предложить?

– Возможно.

– Тогда все будет зависеть от условий, – уклонился от прямого ответа Николас. Ему не хотелось оскорблять де Лаполя отказом, но не хотелось и связываться с ним. – Я не стану отдавать предпочтение новому заказчику, если для этого требуется пренебречь постоянным.

– Выходит, ты принципиальный человек, – ледяным тоном произнес де Лаполь.

Николас побагровел. Де Лаполь даже не подозревал, сколь сильно он уязвил его своей репликой.

– Стараюсь им быть, – холодно ответил Николас и, сдержанно кивнув на прощанье, поспешил на улицу справлять нужду, пока торговец не посеял в его душе сомнения.

Весенний воздух был еще по-зимнему колючим. Меж плывущих по небу облаков, похожих на обрывки шерсти, мерцали звезды. Кутаясь в плащ, Николас вздохнул полной грудью, пытаясь избавиться от чувства омерзения, столь сильного, что он даже ощущал его во рту.

Он знал, что де Лаполь прощупывал его, выяснял, можно ли с его помощью нанести ущерб торговле Роберта Уиллоби, лишив конкурента средств перевозки. И хотя Николас отказал де Лаполю, он все равно чувствовал себя замаранным, в немалой степени из-за того, что произошло между ним и Мириэл. Пусть то деяние и не осело в душе отвратительным осадком, какой появился у него после общения с Морисом де Лаполем, пятно все же осталось. Разница была лишь в величине этого пятна.

Хмурясь, Николас остановился перед сточной канавой возле конюшни, задрал рубаху и облегчился. Из таверны за его спиной неслись пьяные вопли – значит, гасконское вино достаточно крепкое. Двор освещал пылающий у входа в таверну факел, отбрасывающий желтые блики на обмазанные глиной беленые стены. В дверях на мгновение появился силуэт мужчины. Николас поморщился, когда тот, шагнув через порог, ступил на ярко освещенный пятачок и затем направился по тропинке к уборной. Морисом де Лаполем он уже был сыт по горло.

Глядя вниз, он заправился, надеясь проскочить незамеченным, а когда поднял голову, увидел, как от колышущейся темноты отделился кусок тени, обхвативший Мориса де Лаполя за шею и быстрым энергичным движением что-то всадивший в него. Торговец испуганно вскрикнул и выпал из полосы света, но вот нападавший нанес ему второй удар, и голос оборвался.

Криком подняв тревогу, Николас помчался к месту трагедии, но убийца уже пустился наутек. Правда, прежде чем он скрылся из виду, Николас успел разглядеть густую рыжую бороду и искривленные шрамами черты.

Морису де Лаполю помочь уже было нельзя. Николас определил это сразу по луже крови, отливавшей черным блеском в свете факела. Еще раз позвав на помощь, он погнался за убийцей, но тот оказался на редкость резвым и к тому же опережал его с самого начала, а темные извилистые улочки в районе вокруг постоялого двора представляли собой настоящий лабиринт. Раз заметив вдалеке мелькнувшую тень, похожую на убегающего человека, Николас помчался за призраком к причалу и темной ленте реки. Там никого не оказалось. Черная, как кровь де Лаполя, вода мерцала в сиянии фонаря стражника, а пламя отбрасывало густые тени, в которых смогли бы затаиться сотни разбойников с ножами. Сам стражник никого подозрительного не видел.

– Ни единой души, кроме рыбака в лодке, – ответил он, когда Николас обратился к нему. – По крайней мере, я принял его за рыбака.

Отказавшись от преследования, Николас вернулся в «Корабль». Морис де Лаполь, белый как полотно, уже лежал на лавке в таверне. От двух ножевых ран он истек кровью. Мешочка с деньгами при нем не было: его срезал с пояса тот же нож, который лишил торговца жизни. Николас содрогнулся, думая о том, что на месте де Лаполя вполне мог бы лежать он сам. Торговец в любом случае не сумел бы среагировать на внезапное нападение жестокого убийцы. Обычно воры, охотящиеся за кошельками, действовали более осмотрительно. Им нужны были деньги, а не дурная молва, которую влекло за собой убийство, – если только ограбление совершалось не с целью убийства. Николас поежился, но не потому что замерз, – у него похолодело на сердце. Близость подобной смерти всегда навевала воспоминания об отце, о несчастном случае, который вовсе не был таковым, о горе, утрате и несправедливости.