Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

— Рики! — Он заплакал. — Как я рад! Я… я подумал, что ты… ты…

У него не повернулся язык произнести слово «умерла». Схватив его за предплечья, она освободилась от объятий.

— Ты весь в крови и грязи, — сказала она, отшатнувшись от него. Он не обратил на это никакого внимания, поскольку был счастлив видеть ее живой.

— Я… я хотел освободить тебя и порезался ножом, — сказал он. — И тут вдруг появились полицейские. Один направил на меня пистолет, но я убежал. А что, собственно, случилось?

— На меня напали, — ответила Рики. Она взяла стоявшее неподалеку ведро, перевернула вверх дном и села на него. — Кто-то выпотрошил рабочий кабинет Яниса. Это какой-то кошмар!

— Напали? Кто?

— Если бы я знала. — Она уперлась подбородком в ладони и покачала головой. — С Янисом произошел несчастный случай. Мне только что рассказал об этом лесничий, который укладывал его в машину «Скорой помощи».

Марк пристально смотрел на нее. Вот это новость!

— Мне нужно ехать к нему в больницу, — продолжала Рики. — Ему нельзя обо всем этом рассказывать. Он придет в бешенство, когда узнает, что его компьютер и все документы пропали!

— Компьютер? И все документы общественного инициативного комитета? — удивленно спросил Марк.

Рики со вздохом кивнула.

— Кто же это мог быть?

— Какая разница! Вся работа насмарку. Теперь твой отец поставит свои ветротурбины.

Марк почесал в раздумье голову. Боль почти прошла. Он вдруг вспомнил о своей находке.

— Подожди. — Юноша проворно взобрался по лестнице вверх и почти тотчас спустился назад. — Взгляни-ка, — произнес он вполголоса и протянул ей ружье. — Я его нашел там, наверху.

Рики вскочила с ведра. Немного поколебавшись, она взяла у него ружье.

— Его засунули между тюками сена, почти в самом конце конюшни. — Он стряхнул с тенниски и джинсов приставшие соломинки.

— Я в оружии не разбираюсь, но могу сказать, что оно настоящее. Во всяком случае, достаточно тяжелое. — Держа ружье своими тонкими пальцами, она смотрела на него в растерянности. — Кто мог засунуть его туда?

— Может быть, Янис? — предположил Марк.

Рики взглянула на него округлившимися глазами.

— О господи! — воскликнула она. — Это, наверное, то самое, из которого застрелили Людвига. — Осторожно положила ружье на пол и посмотрела на него так, будто это была ядовитая змея. — Почему ты решил, что это Янис мог спрятать его там? — спросила она, недоверчиво глядя на него.

— Потому, что он постоянно лжет, — резко ответил Марк. — Он говорил мне, что выступает против парка ветрогенераторов, поскольку эти установки в данном месте совершенно бесполезны и здесь должна быть природоохранная зона.

— Ну и что? Так оно и есть. — Голубые глаза Рики пристально смотрели на него, и ему вдруг захотелось плакать. Сейчас он может все испортить! Почему бы ему просто не держать язык за зубами?

— Но он вовсе не поэтому выступает против парка. Все, что он говорил в телевизионном интервью, — ложь. Ему до этого нет никакого дела! Истинная причина заключается в том, что он хочет отомстить моему отцу, который его уволил. Он сам позавчера сказал это Нике. И тебе говорил то же.

Рики еще несколько секунд смотрела на него, потом подняла ружье и вскарабкалась по лестнице. Марк молча следил за ней и ждал, когда она спустится.

— Я спрошу Яниса, — произнесла она решительным тоном. — Сейчас я поеду в больницу и прямо спрошу его об этом. И если действительно он спрятал ружье в моейконюшне, то ему не поздоровится.

Скрестив на груди руки, Пия прислонилась к стене коридора, выкрашенной масляной краской в желтый цвет. Когда из дверей вышел Боденштайн, она оттолкнулась от стены и направилась к нему.

— Мы задержали Фрауке Хиртрайтер, — сказала она. — Отреагировала она довольно спокойно. Я думала, будет буря возмущения или даже сопротивление, а она прочитала санкцию на арест, и всё. Теодоракиса мы, к сожалению, не нашли, но это вопрос времени. Возможно, когда мы получим признание от Фрауке Хиртрайтер, он окажется непричастен. Как и Радемахер. Я подумала, ты и Кай займетесь этим, а мы с Кемом допросим Фрауке Хиртрайтер.

— Пия, — начал было Боденштайн, но она продолжала говорить, ничего не замечая. Глаза у нее горели. Перспектива прорыва в этом вязком, трудном расследовании чрезвычайно вдохновляла ее.

— Сегодня утром какие-то люди проникли в дом Теодоракиса и вынесли все из его рабочего кабинета. Вломщики напали на госпожу Францен, замотали ее клейкой лентой, словно мумию, и положили в ванну. И кого, как ты думаешь, мы застали в доме Теодоракиса? Ни за что не догадаешься! — Она сделала небольшую паузу, выжидающе глядя на него. — Сына Штефана Тейссена! Он стоял на коленях перед ванной с кухонным ножом в руке. Кристиан считает, что он намеревался причинить женщине вред. Я в этом не уверена, но с парнем явно что-то не так. Еще во дворе «Рая для животных» он выскочил нам навстречу на мотороллере и поцарапал мой автомобиль. Кристиан сделал запрос на задержание и выяснил, что его мотороллер зарегистрирован на имя Рольфа Гроссмана! Слишком много совпадений, ты не находишь? По дороге сюда я все думала, что он там делал, и мне кажется…

— Пия! — прервал Оливер ее словесный поток. — Я должен кое-что тебе сказать.

— Это не может подождать, пока мы…

— Нет, к сожалению. — Боденштайн сунул руки в карманы брюк и тяжело вздохнул. — Госпожа Энгель только что объявила мне, что отстраняет меня от расследования и отправляет в отпуск. Якобы вследствие моей пристрастности в этом деле.

— Что? — Пия в недоумении уставилась на него. — Пристрастности? Как это понимать?

Боденштайн медленно покачал головой.

— Мне нужно было рассказать тебе обо всем раньше.

— О чем это — обо всем?

Могло ли быть такое, что братья Хиртрайтер ничего не сказали ей о завещании их отца? Или она просто испытывала его?

— Радемахер и Фрауке Хиртрайтер ждут тебя, — уклончиво ответил Боденштайн.

— Подожди-ка. — У Пии между бровей пролегла глубокая складка, что было явным признаком гнева. — Тебе не кажется, что ты должен мне все подробно объяснить, вместо того чтобы говорить загадочными намеками? В конце концов, я хочу знать, что происходит!

Ее трясло от ярости. Она чувствовала себя уязвленной. И была абсолютно права. Боденштайн собрался с духом.

— Это долгий разговор, в двух словах не расскажешь, — сказал он. — Я заеду к тебе сегодня вечером, если не возражаешь.

Кирххоф холодно смотрела на него. Оливер уже ждал, что она ответит отказом.

— Ладно, хорошо, — сказала наконец Пия. Самое время, говорил ее взгляд. — В восемь часов вечера, у нас в усадьбе. Я тебе позвоню, если за это время произойдет что-нибудь непредвиденное.

Она повернулась и пошла прочь. Подошвы ее спортивных туфель издавали визгливые звуки, отлипая от покрытого линолеумом пола. Прежде чем повернуть по коридору в сторону К-2, Пия замедлила шаг и повернулась.

— И не заставляй меня ждать, — предупредила она.

— Во время всей поездки я ни разу не включила радио, слушала исключительно CD-плеер, который, в отличие от моего автомобиля, имеется в отцовском «Мерседесе», — ответила Фрауке Хиртрайтер на вопрос Пии, почему она не знала о том, что ее разыскивают по всей Германии. — И мобильного телефона у меня нет.

Действительно, еще находятся люди, которые в современную эпоху всеобщей и постоянной доступности позволяют себе роскошь обходиться без мобильного телефона. Невероятно, но факт.

— Почему вы вообще уехали? — осведомилась Пия. — Что вы делали в усадьбе своего отца в среду вечером? И зачем убили ворона?

— Затем, что эта проклятая птица напала на меня, — проворчала Фрауке. — В течение двух лет, пока я ухаживала за матерью, она досаждала мне. Приходилось убирать за ней помет и перья по всему дому, поскольку она беспрепятственно летала всюду. Вечерами отец сидел с этим вороном на плече перед телевизором, вместо того чтобы поговорить со мной или составить компанию матери. И когда крылатая тварь напала на меня и я упала с лестницы, у меня перед глазами пошли красные круги.

— Мы нашли орудие убийства вашего отца в вашем платяном шкафу. — Пия положила перед ней на стол снимок, сделанный Крёгером камерой мобильного телефона, и предложила ей позвонить адвокату, но та отказалась. — И вечером двенадцатого мая вы находились в Рабенхофе.

Фрауке Хиртрайтер не проявляла ни малейших признаков неуверенности или страха. Она сидела, поставив локти на стол и упершись подбородком в ладони, покрытые еще не зажившими до конца царапинами.

— Четырнадцатого мая вы проникли в опечатанный дом вашего отца и что-то взяли из шкафа комнаты на втором этаже дома, — продолжил допрос Кем, как было условлено. — Мы предполагаем, что вам было известно содержание завещания вашего отца, и поэтому вы хотели его уничтожить.