Алиса и Диана в темной Руси - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

и с огромным удовольствием, через видимые только ей щели (так как брёвна были плотно подогнаны), рассматривала, как полусонные поляницы медленно начинали суетиться по двору, зевая да чертыхаясь, а на ходу поправляя нижние юбки, и с шумом наливая в лохани помои, кормили домашний скот. Ах, как загорелись глаза у православной Степаниды на это действо! Завидует она им, что ли? Ну так и есть, завидует. Как пить дать, завидует!

Но тут одна из поляниц Марья Моревна выплеснула ушат отходов прямо на сарай, где почивали ратники удалые, со словами:

Ой-е-ёй, Ой-е-ёй,

не ходи за мной,

а кто за мной пойдет,

того черт сожрёт.

Отпрянула Степанида, испугалась! Да и поплелась в самый тёмный угол, уселась там, запричитала тихонько-тихонько, но дюже жалобно:

– Хочу к матушке, хочу к батюшке в родную вотчину. Хочу к матушке, хочу к батюшке в родную вотчину…

Глава 18. В гостях у поляниц

Прошло ещё два часа. Богатыри не подавали признаков жизни и продолжали храпеть жутким летаргическим сном. Отчаянью девушек не было предела! Динка даже пробовала их пинать, а Алиса трясти за грудки и прыгать прямо по животам – от злости. Степанида же тихо молилась в своём углу. Тимофей очень устал перебирать с ноги на ногу, нахохливаться и выглядывать опасность, но он не сдавался и продолжал нести службу.

А опасность пришла откуда не ждали: дура трясогузка прилетела как бы ниоткуда и уселась на забор поляниц, прямо на тот самый кол, через который прыгали наши дочки. Жаль, глупышки петлю на том колышке так и оставили, руководствуясь железной логикой: «По этой же верёвке назад и вернемся».

Может быть, это был и отличный план, если предположить, что богатырши каждый день свою ограду дозором не обходят и ко всякой мелочи не приглядываются. Но в нашем случае всё оказалось ещё хуже: у амазонок шпионы на каждом дереве сидят и стучат, стучат, стучат… если не клювом, то хвостами, а языками так обязательно!

Ну вот, подлетела проклятущая трясогузка к яблоньке нарядной в садочке богатырском, опустилась на плечо полянице удалой Хозяйке яблочек молодильных. И зашептала ей на ухо важную весть про удавку чужеродную.

Послушала Хозяйка её, послушала, да и поспешила к ограде! Смотрит и вправду свисает вниз верёвочка, да еле-еле колышется. Хвать она её, сняла с могучего острого бревна и в дом помчалась. Показывает она добычу Златогорке и аж трясётся вся:

– Глянь-ка, глянь-ка, воеводушка милая, детки наши, знать, уже тут. Приперлись, однако!

Вырвала Златыгорка бечеву у Хозяйки, покрутила её в руках и спрашивает:

– Ну и где они щемятся, где прячутся от наших глаз?

Пожала плечами доносчица:

– Не знаю, не ведаю, надо поискать.

Приказала Златыгорка блюсти спокойствие и тишину, и обе богатырши побежали! Каждой подружке по отдельности сообщают на ухо хорошую весть:

– Девки тут, надо тихо-тихо все подворья облазить и их найти!

А облазить все подворья – дело непростое. У каждой поляницы свой двор и своя хата, а поляниц аж тринадцать буйных голов! Правда, сараюшки, амбары да курятники общие, но и их чёртова дюжина наберётся. А сколько ещё садов, кустов да канавок разных!

Ох-хо-хох, аж до темна бабы русские детей искали, искали… Не нашли. Осталось лишь одно место, куда вояжки не заглядывали – амбарушка-сараюшка, где полудохлое мужичье валяется. Но там замок висит нетронутый.

Сгрудились девы красные, все как один, у этого сарая и уши греют – припали к бревнам тесовым и прислушиваются: что внутри творится-деется вынюхивают. А внутри то и тишина. Ворон ведь уже курлыкнул с крыши – об опасности подружек предупредил. Вот его соратницы и спрятались за мощные торсы богатырей: и не видать их, не слыхать! Степанида не стала поляниц просто так дожидаться, под землю нырнула, и нет её.

– Звяк-звяк-звяк! – открылся с шумом замочище, под натиском ловко орудующей ключем Златыгорки.

– Скри-и-и-ип… – прошамкала тяжелая дверь.

Все поляницы дружно засунули свои морды в темноту. Лучины выхватывали кусок пространства за куском. Цап! И две пичуги уже беспомощно болтаются в огромных кулаках воинственных женщин.

– Детинки! – расплылись в широких улыбках поляницы.

– Дык как же мы их откормим таких тощих да хилых? – искренне удивились великанши, когда выудили из сарая сахалинок и заволокли их в дом к воеводе.

– Как, как, – пробурчала самая старшая, а следовательно и самая мудрая из них, Златыгорка. – Каком!

И она первая усадила напуганных приемышей за стол с разносолами, мясными похлебками и рассыпчатыми дымящимися кашами, в которых прямо-таки плавились шматы сливочного масла. Дети накинулись на еду – голод, то бишь, не тётка! Поляницы умилялись, глядя на пожирателей их харчей. И невдомек было злым бабам, что гостюшки уже были у них однажды – мужиков к ним привели на погибель. Вот это то исподволь и заинтересовало удалых поляниц:

– Нет, ну мы всё понимаем: вы к нам в гости шли, значит, шли… А зачем с богатырями заперлись, на кой ляд вам они сдались?

Алиса с Диной переглянулись и решили рассказать этим чертовым куклам все-все свои похождения. Ну любят наши малолетки языками трепать – чего не отнять, того и не спрятать! А пока красавицы чесали языками, да выжимали слезу из глаз не тщедушных больших женщин, бабы-воины слушали исповедальные речи сестёр и потчевали гостьюшек тем, что было наставлено на столах, а на столах было всего очень и очень много. Потом ещё слушали и в баньке пришлых парили. И после слушали их тоже, и волосы русые (у Алисы) да каштановые (у Дианы) деревянными гребнями расчесывали. И снова слушали да на мягкие перины дочек спать укладывали. Ворон аж всё это подслушивать устал, плюнул, пошёл у кур зерно воровать, тем более что дети поляницам про него ни словом не обмолвились. Ай и правильно!

– Так зачем вы богатырей мёртвым зельем опоили? – наконец то задала сакраментальный вопрос Алиса, зевая и потягиваясь в кровати.

Она немного побаивалась, что и они сейчас уснут и не проснутся больше никогда. Но пути назад уже не было: во-первых они всё уже разболтали своими длинными языками, а во вторых, как со сном не борись, а он по любому одолеет. И чем кровать приятнее, а желудок тяжелее, тем одолеет скорее.

– Ох ты, ох ты, ох ты! – засмеялись богатырши. – Эти псы подзаборные, значит, вас кренделями угощали да байки баили! А вы вот нашу быличку послушайте. И Девка-турка грустно зашелестела своими неземными пальцами по пуховому одеялу, затыкая его поудобнее под бока молодых девиц, а потом запела голосом неземным