Наследник огня и пепла. Том IV (СИ) - Владислав Добрый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стрелы врага густо усеивали борта телег, местами так густо, как густо растут иголки у дикобразов. К счастью, пускать их почти отвесно вниз, как лучники Виллы, мертвецы не умели. Нет, они явно пытались, но стрелы от таких залпов падали слишком разрежено, редко попадая в телеги, не говоря уже о людях. Может, не хватало мощности луков.
Первый шок и ужас от обстрела прошел, люди притерпелись. Это хорошо. Плохо было то, что и наш обстрел не наносил противнику видимого вреда. Арбалетные болты либо застревали в больших прямоугольных вражеских щитах первого ряда, либо рикошетили от стальных шлемов. Сперат опять пригнулся, спрятавшись за бортом телеги и заряжая свой арбалет. Мучительно долго вертя веревкой. Наконец зарядил его и успел выстрелить, когда до врагов оставалось уже шагов двадцать. Я видел, что болт в притирочку прошел над верхней кромкой щитов первого ряда мертвецов и ушел в их строй. Без видимого эффекта. Сперат отбросил арбалет, выхватил свой могучий топор и встал рядом со мной. Снова раздались свистки сотников. Длинный и короткий. Я пропустил момент, когда люди перестали петь. Зато отчетливо помню когда они начали орать от ужаса. В тот самый момент когда, до этого неторопливо приближающаяся вражеская пехота, словно бы качнулась и разом бросилась вперед. Синхронно и одновременно по всей передней линии. Как в кино, я такого еще никогда не видел. Без сомнений, без страха, без жалости.
Только сейчас, когда враги перехватили щиты на бок, чтобы было удобнее бежать и замахнулись копьями, стали видны оскалившиеся черепа с зеленоватыми отблесками в пустых глазницах. На них были подшлемники и поддоспешники, кольчуги и шлемы. И сапоги на ногах. Но это я разглядел уже потом — в тот момент я, как наверное и все, смотрел только в эти пустые глазницы. Мозг оцепенел, мысли и даже чувства замерзли, как будто шипучка оставленная на ночь в морозилке.
Нас всех спасло две вещи. Первое, это то что грунт которым были прикопаны повозки был взят из болота и все еще был влажный и скользкий. И во многих местах скелеты банально скользили и даже падали. А на них падали прущие задние ряды, образуя кучу, как велосипедисты в гонке. А второе, это высокие, в рост человека, борта телег. Скелеты не смогли забраться на них сразу и некоторое время копошились там, прежде чем догадались поднимать своих чтобы те залезли через борт. Или догадался тот, кто ими командовал — слишком уж они синхронно это сделали.
— Это наша земля! — заорал Сперат и обрушил ловкий, косой удар своего топора на показавшегося над бортом скелета. Позвоночный столб от страшного удара с треском переломился, как сухая ветка. Весело ухмыляющейся череп отлетел в сторону. Мертвяка не спас даже кольчужный капюшон. Я спохватился и бросился ему на помощь. Не мертвяку, а Сперату. Не настолько я растерялся. Хотя, крикнуть про красоту я забыл.
Следующие несколько минут шла трудная, страшная и опасная работа. Мертвецы лезли наверх, а живые молотили мертвецов чем придется. Фехтования и маневров не требовалось. Требовалось только выносливость и упертость. И моим чуханам этого не хватало. Матль вынужден был остаться позади повозок и пинками приводить в чувство тех, кто бросил оружие и побежал. Сундук носился вдоль повозок, периодически заскакивая то в одну. то в другую, свистя и крича угрозы. И все равно, в основном все держалось на рыцарях. Спокойно и упорно мы перемалывали костяки в труху, как крестьяне молотящие зерно. Из полутора сотен чуханов в бою активно участвовало хорошо если два десятка. Остальные жались к задним бортам, едва не роняя из трясущихся рук оружие.
Мне казалось что самым опасным местом будет выдранная костяным големом из насыпанного бруствера повозка. Но нет, оказалось, что там скелетам даже сложнее залезть, борта выше. В ходе боя я оторвался от Сперата и Гвены — то и дело приходилось бросаться к самым опасным местам. Рядом со мной за борт повозки ухватился костяк. Вскочил на что-то, потому высунулся над бортом сразу по грудь. Это было неожиданно.
Одной рукой мертвец держался за борт, второй тыкал в меня копьем. У него не хватало половины зубов и рожа была какая-то удивленная. Может, так казалось потому что этот мертвец держал рот приоткрытым. Этот скелет был в обязательном шлеме. Пехотный, дешевый шлем в форме таблетки. И без кольчуги, только в изрядно потрепанной стеганке. Зато на нем были толстые, кожаные наручи, набитые соломой внутри. Видимо, чтобы не спадывали. Стражник в моих цветах прикрыл меня щитом от копья скелета. А я тем временем отсек руку которой костяк схватился за борт повозки. И, с усталым хеканьем, ткнул мечом в череп. Меч вошел прямо между челюстями, скелет захлопнул челюсти, кроша зубы. Я напрягся, провернул свой меч и одновременно дернул вверх. Череп неожиданно легко поддался, с влажным «чпок» соскочив с позвоночного столба, и улетел вверх. А безголовый остов еще секунду размахивал руками, пытаясь удержать равновесие, прежде чем магическая связь костей исчезла и кости осыпались вниз как палочки дженги.
Я отступил на шаг назад, чтобы оглядеться. Рядом орал Сундук, чуть дальше орали все остальный, за бортом повозки глухо постукивали костями и лязгали железом скелеты. Я устало оперся на меч. В отличии от боев с живыми, в этом не было пауз и передышек. Твари перли нон-стоп, не ослабляя напор. Это выматывало. Кто-то потряс меня за плечо.
— Куда ты смотришь, ослиную задницу тебе на морду, — это был Сундук. — Они рубят канаты! Или отгони их! Сеньор!
Последнее слово прозвучало скорее как оскорбление. Он стоял на соседней повозке. И показывал в пространство между своей и моей повозками. Я подошел поближе, вместе со следующем за мной по пятам щитоносцем. Глянул за борт. Так и есть, какой-то упырь, в смысле скелет, пилил кинжалом веревки связывающие между собой обе повозки. Я попытался достать его мечом, но в меня тут же начали тыкать копьями, царапая броню. Едва не попали подмышку, а у меня там только тонкая кольчуга. Я отпрянул. Огляделся. Рядом стоял чухан. Бледный, в трясущихся
