Меж мирами скользящий - Александр Сухов

Сбросив с плеч рюкзак, я положил рядом карабин и пояс с мачете и кобурой. Затем поднялся на ноги и неспешно вышел на открытое пространство.

— Хелло, бойз! — Как можно жизнерадостнее воскликнул я, а чтобы меня поняли правильно, тут же продублировал по-испански: — Салют амигос!

Бородатые физиономии жгучих латиноамериканских мачо дружно обратились сторону непонятно откуда взявшегося придурка, и лишь после этого их руки потянулись к оружию. На мой взгляд непростительная глупость, поскольку мастер Стамб в свое время неоднократно наставлял: «Всякий неожиданный фактор должно изначально толковать как враждебный, поэтому боец обязан принять все возможные меры для того, чтобы оный не стал причиной его преждевременной гибели». Окажись я на их месте, странный незнакомец был бы уже основательно нашпигован содержимым магазинов автоматов и штурмовых винтовок — нечего подкрадываться и пугать народ. На свою беду парни слишком переоценивали свои возможности за что и поплатились. Вряд ли они успели толком осознать и удивиться тому, что вышедший из-за куста человек внезапно превратился в размазанное пятно…

Чтобы впоследствии не мучиться угрызениями совести: выполнять или не выполнять работу палача, я сразу убил практически всех боевиков. Сделал я это быстро, аккуратно и практически безболезненно для них, Парни отошли в мир иной так словно заснули. В живых временно оставил лишь главаря, основательно обездвижив Альвареса легким уколом в нервный узел.

Не теряя времени, отвязал от столба истекающего кровью парнишку и снятыми с него веревками связал «языка», а для верности запихнул ему в рот фуражку одного из мертвых боевиков. Лишь после этого я посмотрел на притихшую девушку и, улыбнувшись ей самой располагающей улыбкой, тихо спросил по-русски:

— Сколько еще бандитов в лагере?

Стоит отдать должное выдержке юной леди. Вместо того, чтобы как в старом добром водевиле грохнуться в обморок, она очень быстро взяла себя в руки и четким уверенным голосом доложила:

— Двое на вышках, пятеро спят в сарае. Остальные — работяги из местных индейцев — эти в драку не полезут.

Освободив от пут девушку, я сообщил ей, что вынужден ненадолго отлучиться и попросил до моего возвращения присмотреть за бывшими узниками и пленным боевиком. Девица оказалась сообразительной, без лишних расспросов она бросилась развязывать профессора, походя пнув ногой распростертое на земле тело бывшего предводителя местной банды.

Я же для начала отправил к праотцам пятерых спящих под навесом герилья. Затем занялся двумя оставшимися часовыми. Сборщики листьев, внимания на меня не обратили, похоже приняли за одного из людей Альвареса. Одурманенные наркотическим действием листьев коки они были полностью погружены в работу и свои незатейливые беседы. Поэтому подобраться незамеченным к стражам, дежурившим на вышках у пулеметов, для меня не составило особенного труда…

Минут через десять я вернулся на поляну с вкопанными столбами, где девушка и освобожденный профессор пытались неумело перевязать кровоточащие раны находящего в беспамятстве юноши. Несмотря на весь драматизм происходящего, эти жалкие потуги оказать помощь раненому меня изрядно позабавили. Мигом слетав за куст я прихватил свои пожитки и, отстранив нерадивых лекарей, извлек их рюкзака универсальный заживляющий эликсир. После чего я избавил юношу от одежды с помощью своего остро отточенного ножа. Его окровавленную униформу кромсал без особой жалости — все равно изрядно изорвана и в качестве одежды больше не годится. По моей просьбе профессор и девушка сходили в сарай, принесли оттуда пару десятилитровых канистр чистой воды и хорошенько обмыли раненого. После того как толстый слой свернувшейся крови был полностью удален я начал осторожно пальцем наносить розоватый крем на раны юноши. Если бы мне не нужно было тщательно скрывать свои магические способности, процесс регенерации можно было бы значительно ускорить. Впрочем при работе с эликсиром магического вмешательства особенно не требовалось. Под его действием раны молодого человека на глазах переставали кровоточить, затягивались и через пять минут на их месте розовела новая еще не загорелая кожа.

— Фантастика! — удивленно воскликнул по-английски пожилой профессор, наблюдавший со стороны за действием заживляющего средства.

— Ничего особенного, последняя разработка военных ученых, — не моргнув глазом соврал я. — Один мой приятель снабдил, когда узнал о том, что я собираюсь отправиться в Амазонию. Теперь жизнь вашего товарища вне опасности. Кстати, разрешите представиться: Иван Вересов — начинающий, поэтому мало кому известный путешественник-одиночка из России. В данный момент мое трехмесячное путешествие подходит к своему логическому завершению, я направляюсь в Миту, откуда планирую отправиться на родину.

— Ах, да! — спохватился мужчина, — профессор Пенсильванского университета доктор археологии Смит, — и отчего-то стушевавшись, добавил: — Самым банальным образом Адам Смит…

— Екатерина Синицына — аспирант исторического факультета МГУ. — Присела в низком книксене девушка. — В отличие от профессора, ничуть не стесняюсь своей неброской фамилии.

Непонимающим взором я уставился на своих новых знакомых. По большому счету имя Адам Смит мне ни о чем не говорило.

Заметив недоумение на моей физиономии, Екатерина тут же пояснила:

— Помните у Пушкина: «Зато читал Адама Смита и был глубокий эконом»? Видите ли, Иван, полный тезка нашего профессора был знаменитым английским экономистом и жил, между прочим, в восемнадцатом веке. Однако этот факт вовсе не мешает некоторым особо продвинутым землякам моего уважаемого коллеги время от времени задавать ему глупый вопрос: «А не тот ли вы самый?..». — После этих слов девушка, спохватившись, всплеснула руками и принялась меня благодарить: — Извините, Иван, в суматохе как-то неловко получилось, мы с профессором даже не сказали вам спасибо. Если бы не вы, одному Господу ведомо, что сделали бы с нами эти бородатые отморозки. Сволочи и садисты, рассуждают о мировой социалистической революции, а сами хуже фашистов. Хоакинчика едва до смерти не замучили…

Девушка была готова по-девичьи от всей души разрыдаться, но все-таки проявила завидную для столь нежного существа, коим она являлась, выдержку, ограничившись тем, что всего-то пару раз хлюпнула носом.

— Успокоилась, вот и хорошо, — улыбнулся я Екатерине, заметив, что та не собирается разводить сырость на своем лице. — А теперь, уважаемые, мне не терпится узнать, каким образом вы очутились в этом медвежьем углу, да еще в столь сомнительной компании?