Аллоды онлайн II Тайны Сарнаута - Иван Соловей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Побродив по окрестностям, никаких следов кого бы то ни было мы не обнаружили, впрочем, никто и не ожидал, что дезертиры сидят и ждут нас точно в том месте, где мы их ищем. Решили немного углубиться в лес. Здесь, конечно, было не так скользко, зато из-за темноты возрастали шансы напороться на ветки и выколоть глаза. Становилось все холоднее, и вместе с воздухом остывал наш энтузиазм.
— Бессмысленная затея.
— Согласен, чтоб прочесать этот лес, неделя нужна!
— Может, ну его? Днем поищем? Чего в потемках шарахаться…
Но не успели первые жалобы развиться во всеобщее уныние и сворачивание операции, как до слуха донеслось приглушенное, но душераздирающее:
— А-А-А-А-А!!!
Все, не сговариваясь, разом ломанулись на крик. И чем ближе он становился, тем отчетливей была слышна забористая матерная брань, перемежавшаяся с диким воем.
— А ну прочь, … дети, зашибу, …, на …, … вашу мать! А-А-А!
Словом, искомое обнаружилось само. Неслись мы как стадо бегемотов, но дезертиры были слишком заняты своими проблемами, чтобы обратить внимание на посторонний шум. Здоровый орк со связанными руками и, наверное, еще недавно ногами (по земле волочился огрызок веревки), в разодранной имперской форме и с непередаваемой яростью на лице стоял посередине поляны, размахивая поленом как двуручным мечом. Его со всех сторон окружали канийцы, пытаясь повалить на землю, но тот отчаянно вертелся и не подпускал к себе никого.
— Лапы убрали, …, не дамся! За Империю, падлы!!!
После такого клича, у меня, Кузьмы и Миши сработал патриотический рефлекс и мы рванули на помощь орку. После секундного замешательства за нами последовали все остальные. Эффект внезапности оказался впечатляющим! Выскочившая из леса троица обозленных имперцев со свитой наемников наверняка оставила в душах дезертиров глубокий след.
Сколько их было всего, так и осталось для меня тайной. Пока я добежал до ближайшего канийца, как минимум двое его собратьев уже лежали на земле, пронзенные стрелой. Еще несколько бросились в укрытие от Мишиного огня, но это им не помогло. Я был рядом и от моего меча никто не ушел. Наемники довольно ловко заходили с боков, срезая по пути всех, кто пробовал оказать сопротивление или просто пытался унести ноги. Плененный орк тоже вносил свою лепту, он, как и был — со связанными руками, продолжал колошматить противников бревном и подзадоривать нас воплями и непечатными речевыми оборотами.
Я успел без проблем утихомирить нескольких канийцев, пока на меня не набросилось сразу двое, один из которых очень неплохо орудовал одноручным мечом. Во второй руке он держал небольшой, круглый щит, которым умело защищался от моих атак. Второй, менее искусный противник с топором постоянно отвлекал на себя внимание, и это не позволяло мне как следует заняться первым. Блестящий меч то и дело свистел в угрожающей близости, и я не мог толком ответить на выпад, потому что с другой стороны не менее грозно мелькал топор. Оба канийца теснили меня к джунским камням, где я окажусь зажат между двумя стенами и лишусь пространства для маневра. Действовали они слаженно, и я начал понимать, что если не предприму что-нибудь, то схватка может закончится и не в мою пользу. Мне уже было почти некуда отступать, а мои союзники все еще были слишком заняты своими противниками.
Опасность обостряет чувства, страх ускоряет мысли, злость придает сил. Иногда мне казалось, что в этом все же есть какая-то особая магия, которую во мне никто не находит. Иначе как можно объяснить то, что все вокруг стало медленным, что даже отвернувшись, я чувствовал своего врага и видел, что он делает, что я почти наверняка мог предугадать, где тянущийся ко мне меч разрежет воздух? Маневр был слишком рискованным — почти вплотную приблизиться к мечнику с щитом, и при этом фактически подставить спину его дружку, за такое в ИВО меня бы посадили на гауптвахту и заставили зубрить наизусть теорию боевых искусств. Но в тот момент я об этом не думал. Все было легко и просто, как открыть замок родным ключом.
Каниец сделал резкий выпад, который я даже не пытался блокировать, а лишь резко отпрянул, слегка присев. Если меч не встретит сопротивления, то моя голова слетит с плеч, ведь я все еще нахожусь на линии удара… Но неприкрытая спина противника — как красная тряпка для быка, заставляет забыть об осторожности: позади меня второй каниец уже нависал надо мной, задрав топор, и не успевая среагировать, когда я, даже не глядя на него, внезапно отклонился. Кто кого достанет первым, я не знал, но мысленно поставил на мечника. И не прогадал. Меч по касательной царапнул топор — громко лязгнула сталь — и рубанул прямо по рукам атаковавшего меня сзади бедолаги. Он завопил и выронил топор. Оставшийся в одиночестве мечник и так бы не продержался долго, а растерявшись, и вовсе не сумел собраться и хотя бы попытаться дать мне отпор. Ему хватило одного удара.
Я повернулся к катавшемуся по земле второму канийцу — прекратить его мучения даже в радость! Больше ему никогда не придется страдать…
— Стоять, вояка! Давай-ка без окончательных смертей. Вспорол ему аккуратно брюхо, и все! Здесь тебе не линия фронта.
Ко мне широкими шагами направлялся командир наемников, очевидно догадавшийся о моих намерениях. Бой вокруг уже стих, и только раненый каниец оглашал окрестности воплями. Я замер, с поднятым мечом. Руки чесались закончить начатое — отрубить голову лигийцу, чтобы он уже не смог воскреснуть, но умом я понимал, что это сразу выльется в конфликт с придерживающимися нейтралитета наемниками.
— Не испытывай мое терпение, имперец, — предупредил Валун, уперев в меня суровый взор. — Опусти меч, если не можешь себя контролировать.
Его рука, сжимающая топор, чуть дрогнула. Меня раздирали противоречия. Наемники не хотят вмешиваться в эту войну и не позволят мне учинить необратимую казнь лигийских солдат, пусть даже дезертиров… Но как же тяжело заставить себя хоть и убить, но по сути — сохранить жизнь врагу! Ведь даже если я проткну его сердце, проклятый каниец все
