Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш

Он нацедил едва теплого чая и отхлебнул, разлепив стянувшую губы пленку.

Почему я такой дурак? Почему сразу не понял? Они в этот клуб пришли только из-за секса. Люси, Рэдден… да и все остальные.

А Кэролайн сейчас у Скиннера… Небось в кровати кувыркаются…

Кибби внезапно ощутил к сестре дикую ненависть, с которой по накалу не могли сравниться никакие прошлые обиды. Кэролайн такая же, как ее подруги — юные бутончики, расцветшие бесстыжей, неосторожной, беззащитной красотой. Они служили ему живым упреком, травмировали его душу — белоснежной кожей, высокими скулами, точеными грудками и осиной талией. Одно его присутствие повергало их в смущение и вызывало брезгливость, словно от него дурно пахло. А Скиннер, напротив, держался с ними запанибрата, раскованно и непринужденно. Ему ничего не стоило заграбастать эту мучительно-недоступную красоту, смять, растрепать, докопаться до сути — запросто, из чистой прихоти.

И Брайан Кибби в белой вспышке больного озарения осознал, что от свежей красоты Кэролайн не так уж далеко до обрюзгшей изнуренности матери. Дюжина компактных лет, короткий и жуткий туннель, который проходишь за один вздох и вылетаешь кувырком, ошалев от скорости.

Время течет, бежит сквозь пальцы…

Он поднялся наверх и включил компьютер.

Заходим в чат… Как там звали эту шлюху?..

Ага… Вот она… Во сколько ее оценить по десятибалльной шкале?

07.11.2004, 03:05

Дженни-ниндзя, Прекрасная Богиня: Я решилась и начала новую игру. С нуля! Отлично себя чувствую. Словно заново родилась! Решила жениться на Анне.

07.11.2004, 03:17

Умник, который знает ВСЁ:

В новой версии Анна посимпатичнее, но мне все равно Маффи больше нравится. Она самая сексуальная!

07.11.2004,03:18

Обер-прист, Король Крутизны:

Дженни, детка. По мне, так ты самая сексуальная. Ты где живешь?

07.11.2004,03:26

Дженни-ниндзя, Прекрасная Богиня:

Обер-прист! Вот так сюрприз! А я думала, тебе все равно… Я живу в Хаддерсфильде. Люблю плавать и кататься на коньках.

07.11.2004, 03:29

Обер-прист, Король Крутизны:

Давай как-нибудь встретимся, пообщаемся. Могу поспорить, ты офигенная красавица! Это ничего, что тебе нравятся девушки. Я люблю смотреть со стороны — перед тем как подключиться. Какая ты с виду?

Зажав в кулаке напрягшийся член, Кибби с нетерпением ждал ответа. Время шло, а на экране ничего не менялось. И вдруг выскочило сообщение: модератор уведомлял его, что он забанен. Кибби похолодел, эрекция его разом увяла.

Оценки Элли Марлоу, как выяснилось, были не так уж далеки от истины. К ресторану «Мусо» пришлось вызывать всех: полицию, «скорую помощь» и даже пожарных. Рояль приземлился прямо на спину де Фретэ, припечатав совокупляющуюся парочку к стойке бара.

Алан де Фретэ скончался мгновенно. Спасатели поначалу решили, что Кей Бэллэнтайн постигла та же участь, однако в ее выпростанной руке обнаружился нитевидный пульс: девушка была жива, хоть и пребывала без сознания. Жировой амортизатор, по-видимому, погасил силу удара.

Пожарные при помощи специальной пилы отрезали у инструмента ножки, а затем, усилиями полудюжины здоровенных мужиков, сняли рояль. Почти столько же человек потребовалось, чтобы убрать размозженный труп де Фретэ с тела Кей Бэллэнтайн. Ее лицо было залито кровью, выплеснувшейся изо рта повара: тот при ударе начисто откусил себе язык. Когда покойника, чьи говяжьи глаза уже подернулись пленкой, начали тормошить, девушка под ним шевельнулась и забормотала. Один из санитаров заметил, что у нее на щеках выступил румянец: окоченевший член де Фретэ, ерзая туда-сюда, ее возбудил.

Пожарные цинично шутили, глядя на постанывающую девушку:

— Вот это мужик! Даже после смерти женщин до оргазма доводит!

40. Выносливость

Сидя в спальне у окна, он глядел в мешанину тощих голых ветвей. На стволах деревьев лежали зеленые пятна мха вперемешку с бледными бликами рассвета. За деревьями громоздились пятиэтажные жилые корпуса, нежно-терракотовые от утреннего солнца.

Церковные часы пробили время — единственную привязку к реальности, без которой Дэнни Скиннер чувствовал себя осенним листком, болтающимся на холодном ветру. Почти всю ночь он провел у радиоприемника, нюхая кокаин из обнаруженной за кроватью заначки и холодея всякий раз, когда передавали местные новости. Девятичасовая сводка сообщила о несчастном случае в ресторане: два человека серьезно пострадали.

О том, чтобы идти на работу, не могло быть и речи. Скиннер еще какое-то время просидел в ступоре, а затем вскинулся, сходил в булочную и купил две газеты: «Дэйли рекорд» и специальный утренний выпуск «Вечерних новостей». Заголовки наперебой кричали об ужасной смерти знаменитого телеведущего Алана де Фретэ. Скиннер не удивился, узнав, что на самом деле великого шеф-повара звали Алан Фрейзер и что родился он в поселке Гилмертон.

Я его убил. Убил собственного отца. Знатного повара и ловеласа. У нас даже было нечто общее: ненависть к Кибби. Моя мать его не любила, и это неудивительно — такого человека трудно любить. Теперь я понимаю: она не могла ему простить равнодушия. Для него она была всего лишь одной из дурочек: сама виновата, надо было предохраняться. Де Фретэ небось оприходовал ее в баре на стойке, как и бедную Кей.

Ко мне он, надо признать, отцовских чувств не выказывал. Ни тепла, ни участия, разве что легкое нездоровое любопытство, для удовлетворения которого хватило пары коротких встреч. Этот эгоист с самого начала знал, кто я такой, но ему было плевать…

Хотя…

Когда я получил повышение и мы сидели у него в ресторане, де Фретэ вышел с бутылкой шампанского… Может, он мной гордился?

Скиннер взял ручку и начал выводить свое имя:

Дэнни Фрейзер.

Газета сообщала, что Кей — точнее, некая безымянная девушка,— находится в стабильном состоянии, и жизнь ее вне опасности. Дождавшись, когда по радио назвали ее имя, Скиннер позвонил в больницу и представился женихом. Сердобольная сестра заверила его, что опасаться нечего, Кей в сознании, все обошлось.

Скиннеру надоело сидеть и читать, какого замечательного гражданина и человека он укокошил. Он стряхнул оцепенение и поехал в больницу, рассудив, что прошло уже достаточно времени, и его визит не будет выглядеть подозрительно. В газетах не было ни слова о возможном злом умысле, однако полиция, конечно, сообразит, что гайки сами по себе не открутились. Хотя, кто знает, может, и открутились…

Войдя в палату, он вначале даже не узнал Кей. Она выглядела так, словно побывала в автомобильной аварии: под глазами синяки, лицо опухло, на переносице пластырь.

Де Фретэ, должно быть, ее боднул, когда рухнул рояль…

Она была очень рада его видеть. Да и у него от сердца отлегло: жива! С мучительным, тошнотворным чувством в груди он понял, что по-прежнему ее любит — и уже, наверное, не разлюбит никогда. Порочная любовь, осененная черным заклятием, но от этого ничуть не теряющая в силе. Скиннер собрался было во всем признаться, однако судьбе было угодно, чтобы Кей заговорила первой.

— Дэнни… Я так рада, что ты пришел.

— Я услышал по радио. Когда назвали твое имя, я думал, что с ума сойду… Хотел своими глазами убедиться, что ты в порядке.— Скиннер вздохнул, момент для откровений был упущен.— Что там произошло?

— На нас упал рояль… На меня и Алана… И он… А мне просто повезло.— Ее глаза наполнились слезами.— Я была такой дурой, Дэнни! Мы ведь… ну… Это во время секса случилось…— выдавила она.— Сама не знаю, о чем я думала!

— Ничего, ничего,— беззвучно шептал Скиннер, корчась от чугунного чувства вины. У Кей была сломана переносица, треснули два ребра… И все — его рук дело. Он причинил боль человеку, которого любил…

Это ненависть виновата.

И алкоголь…

Чертовы повара!

Я проклял не только Кибби. Всех, кто ко мне приближается, пожирает демон ненависти. Надо положить этому конец. Бежать в Сан-Франциско к Дороти.

Скиннер просидел у кровати Кей, пока не пришла ее мать — как всегда, элегантная и собранная. Женщин такого сорта возраст не портит, подумал Скиннер. Она заметно удивилась, увидев его у изголовья дочери, да еще и трезвым.

Он извинился и ушел. Являться на работу смысла не было. Заглянув в ближайшее интернет-кафе, он отправил Дороти короткий е-мэйл и поискал в сети дешевые билеты до Сан-Франциско.

Бежать, бежать отсюда! Вся семейка Кибби — и Брайан, и Кэролайн,— всё это дурное, черное… Я их всех рано или поздно убью… если не уберусь подальше из этого проклятого места, где человек зациклен на соседях и не думает о себе.

Довольно! Больше я никому не причиню вреда.

Скиннер думал о проклятии, которое отравило все вокруг. В памяти крутилось навязчивое клише: будь осторожен, когда чего-то желаешь. Интересно, можно ли задним числом снять наведенную порчу?