Эмигрантка в стране магазинов - Диана Луч

Кстати говоря, именно в Стране Магазинов мне довелось познакомиться с ярым противником женских прокладок, накапливающихся в туалетах общественного пользования. Владельца этого бара, расположенного на углу высотного здания в самом центре столицы, звали Рикки. Причем ирония его судьбы заключалась в том, что, держа женский туалет своего заведения закрытым на ключ, сам он несколько раз в жизни пострадал от неправильного пользования сортирами, правда, не у себя дома, а в других европейских странах, расположенных немного южнее. Рассказывая о своих перипетиях, Рикки обычно начинал повествование с одной и той же фразы: «Для меня биотуалет – это как космическая ракета, в общем, загадка природы!» В первый раз ему пришлось воспользоваться этим устройством во время прогулки по небольшому старинному городишке соседней страны. В какой-то момент ему стало совсем невмоготу, а отель находился слишком далеко, чтобы успеть туда добежать. Тогда он решил справить нужду в ближайшем биотуалете, установленном в одном из закоулков, неподалеку от центральной площади. Сделав свои дела, что в данном случае означало сходить по-большому, Рикки нажал на рычаг для смыва. Однако вода из бачка почему-то не полилась. Тогда он еще несколько раз повторил попытку смыть свои экскременты, однако безрезультатно, и, как следствие, Рикки решил, что толчок неисправен. «Эх, знать бы заранее, тогда бы я им не воспользовался», – промелькнуло у него в голове. Впрочем, раскаиваться в содеянном было уже поздно, а вместо этого предстояло найти какой-нибудь приемлемый выход из создавшегося положения. «Ведь нельзя же наложить кучу и выйти из туалета, как ни в чем не бывало», – решил он, и тут, как нарочно, с наружной стороны двери раздался вежливый стук. Поняв, что избавляться от содеянного нужно любым способом, Рикки принялся лихорадочно колотить по всем кнопкам, расположенным рядом с унитазом, но этим добился лишь того, что в помещении биотуалета внезапно погас свет. Однако утверждать, что в дальнейшем ему пришлось орудовать в кромешных потемках, было бы неверно, поскольку солнечный свет в виде слабых бликов проникал через длинную щель под дверью, что и позволило ему довольно четко разглядеть силуэт туалетного оборудования.

К тому времени стоявшие на улице в ожидании своей очереди люди, услышав раздававшиеся в недрах биотуалета мощные удары кулаком, не на шутку встревожились. Кто-то из них еще несколько раз громко постучал в дверь. Затем все они стали друг с другом о чем-то взволнованными голосами переговариваться, и в дополнение ко всему прочему через несколько минут до Рикки донеслись звуки сирены полицейской машины. «Все, надо отсюда по-любому сматываться, – решил он. – В конце-то концов, не ночевать же мне здесь в обнимку с унитазом, да еще, похоже, кто-то из местных полицию вызвал на мою голову…» Хотя, с другой стороны, и следов преступления оставлять тоже было нельзя. «Ведь за такое могут не только оштрафовать, но и побить, – подумал он, – или еще хуже, упрятать за решетку по статье о вандализме в местах общественного пользования». Тогда в его голове родился быстрый и эффективный план по спасению самого себя. Туалетной бумаги там было предостаточно, а все еще бултыхавшаяся на поверхности воды какашка представляла собой конгломерат довольно твердой консистенции. Не теряя времени, Рикки быстренько выловил ее оттуда одной рукой, а другой принялся обматывать со всех сторон туалетной бумагой, наподобие техники изготовления поделок из папье-маше. И когда его экскремент, в конечном итоге, был так плотно в нее завернут, что казался гигантской гусеницей в стадии куколки, Рикки, держа его в руке, покинул помещение биотуалета. Впрочем, далеко уйти ему не удалось. Прямо на выходе из сортира его остановили полицейские, жестами приказавшие медленно положить перед собой на асфальт завернутую в бумагу какашку, а самому – поднять руки и убрать их за голову. По сути, дело было вот в чем. На момент описываемых событий во многих европейских странах весьма актуальной являлась проблема терроризма. И поскольку никто из местных жителей не желал закончить свою жизнь, подорвавшись на бомбе, то в случаях неясности происходящего самым благоразумным считалось вызвать полицию. Далее события развивались следующим образом. Приняв Рикки за террориста, полицейские, отойдя метров на двадцать, приказали ему по громкоговорителю продемонстрировать содержимое «гусеничного кокона». Разумеется, бедняге ничего не оставалось, кроме как, скрепя сердце, приступить к освобождению своей какашки от туалетной бумаги. В итоге, он окончательно ее размотал, а затем показал полицейским на вытянутой руке, в полном, так сказать, ее объеме и вонючести.

Однако же полицейские были не лыком шиты, а потому, решив, что ларчик так просто открываться не может, увиденному поверили не сразу. И чтобы окончательно убедиться в реальности представшего перед их очами человеческого экскремента, приказали Рикки сначала дотронуться до какашки пальцем, а потом тщательно размять ее до консистенции пюре, в качестве наглядного доказательства того, что в ней не содержится взрывчатых веществ. К стыду своему, Рикки пришлось подчиниться приказу блюстителей порядка. И только после того, как он прилюдно измельчил свой собственный экскремент, полицейские оставили его в покое, напоследок поинтересовавшись, из какой страны он прибыл к ним в качестве туриста. После произошедшего Рикки вернулся в отель в слегка очумевшем состоянии и сходу поинтересовался у местного гида, как осуществляется смыв в местных биотуалетах. А тот, ничуть не смутившись от вопроса, ответил, что это происходит автоматически при выходе посетителя через дверь. Проще говоря, надо было Рикки набраться наглости и, отбросив все свои гигиенические предрассудки, с гордо поднятой головой оттуда выйти. И всего-то! Шутка ли сказать, но на этом его похождения не закончились. Следующая история, связанная с пользованием биотуалетом, случилась в европейской стране, расположенной еще южнее предыдущей. По иронии судьбы, после двухчасового осмотра местных достопримечательностей Рикки снова приспичило сходить по-большому. И когда у него уже не оставалось сил сдержать внезапно накативший физиологический порыв, он зашел в ближайший биотуалет, а там, справившись с первоочередным заданием, аккуратненько смыл свои отходы и направился к выходу. Однако не тут-то было. Входная дверь почему-то не открывалась. Рикки опять нажал на смывной рычаг, решив, что биотуалет не сразу отреагировал на первый сигнал, но выход по-прежнему оставался заблокированным. Тогда, как и в предыдущей истории, он принялся нажимать на все подряд рычаги и кнопки. На беду, одна из них отвечала за автоматическое обеззараживание помещения, и, когда Рикки на нее нажал, вдруг прямо с потолка ему на голову полилась гремучая смесь целого набора моющих средств с сильным запахом хлорки. До смерти перепугавшись, Рикки истошно заорал и принялся колотить руками по двери биотуалета. Услышав его призывы на помощь, проходившие мимо пешеходы тут же вызвали бригаду спасателей.

Прибывшие на место ЧП профессионалы первым делом вырезали огромный кусок туалетной двери, а затем в помещение биотуалета зашел один из них и спросил у сжавшегося от страха в клубок Рикки: «Турист?» – «Ну да». «Тогда смотри», – и с этими словами спасатель открыл воду в установленном рядом с унитазом бидэ. Как только водный ручеек заструился, дверь биотуалета сама собой автоматически отодвинулась в сторону и проход освободился. Как выяснилось позже, согласно традициям той южной европейской страны считалось обязательным, справив нужду в туалете, сразу же после этого подмыться в бидэ. И поскольку подразумевалось, что любой человек регулярно осуществляет подобную процедуру подмывания, то входная дверь открывалась сама собой только после этого. К описанному выше хотелось бы добавить, что, каждый раз рассказывая эту историю, Рикки обычно завершал ее словами: «До чего же люди дошли, э-э-э, до чего докатились! Драят себе задницы, как будто это тарелки или сковородки какие-то. Зачем ее по пять раз на дню мыть-то? Чтоб дыру в ней протереть? А больше и незачем!»

Продолжая тему дискриминации по половому признаку, признаюсь, что в Стране Магазинов меня частенько охватывала непреодолимая ностальгия по российской женской эмансипации. Помню, как много лет назад в России, в нашем доме проживала одна семья, в которой муж, выпивая сверх меры, имел привычку погуливать от своей супруги на стороне, а она по каким-то источникам впоследствии всегда об этом узнавала. И когда ей становилось известно об очередном похождении своего благоверного, оскорбившаяся супруга встречала изменника на пороге с огромной скалкой в руке. Завидев ее, муж бросался наутек, сбегая вниз по подъездной лестнице. И пока он надеялся скрыться от своей разъяренной жены, та в это время не спеша шла на кухню, выбирала горшок с растением размером побольше, подходила с ним к открытому окну и, когда ее супруг выбегал из подъезда, сбрасывала этот горшок сверху прямо ему на голову. И иногда, между прочим, попадала. В эти знаменательные для нее моменты старый развратник падал на колени, обхватывал свою голову руками и истошно вопил. В дальнейшем, по возвращении домой ему не раз доставалось от жены скалкой. Но, как известно, милые бранятся – только тешатся, и, по завершении очередного конфликта, в последующие несколько месяцев в их семье устанавливались тишь да гладь да божья благодать.