История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Священник задумчиво кивнул, соглашаясь.

– Однако, если бы ему надо было испечь двенадцать пирогов, у него это не заняло в двенадцать раз больше времени, не так ли – так как он выложил все продукты и отмерил все только один раз?

– Да, это не заняло бы у него столько же времени.

– Вот и я так думаю! – обрадовалась Элизабет. – И почему я должна платить в двенадцать раз больше за двенадцать пирогов, если их приготовление не заняло в двенадцать раз больше времени? И поэтому если что-то делается в большом количестве, то в большом количестве покупаются и продукты, и таким образом одна штука стоит меньше. По крайней мере, надо платить меньше, – закончила она, – если другой человек рассудителен.

– Поразительно, – честно признался священник, – я никогда не смотрел на это с такой точки зрения.

– К сожалению, деревенский булочник тоже, – усмехнулась Элизабет. – Хотя я все же думаю, он начинает понимать, потому что перестал прятаться позади мешков с мукой, когда я вхожу. – С опозданием Элизабет поняла, какими разоблачающими могут показаться ее рассуждения такому проницательному человеку, как священник, и быстро добавила: – Дело практически не в деньгах. Совсем нет. Дело в принципе, понимаете?

– Конечно, – спокойно сказал Дункан. – Ваш дом, должно быть, прекрасное место. Вы улыбаетесь каждый раз, когда говорите о нем.

– Да, – ответила Элизабет, и ее нежная улыбка была обращена и к священнику, и к Яну. – Это чудное место, и куда вы ни взглянете, везде увидите что-нибудь красивое. Там есть холмы, и прекрасный парк, и пышные сады, – объясняла она, когда Ян взял свою тарелку и кружку и поднялся.

– И как велик ваш дом? – спросил любезно священник.

– В нем сорок одна комната, – начала она.

– И спорю, что все они, – вставил вкрадчиво Ян, ставя тарелку и кружку рядом с тазиком для мытья посуды, – устланы мехами и заполнены драгоценными камнями размером в ладонь. – Он замолчал, смотря на свое отражение в окне.

– Конечно. – Элизабет ответила с наигранной веселостью, глядя на неподвижную спину Яна, отказываясь отступить перед его ничем не вызванным нападением. – Там есть картины Рубенса и Гейнсборо, а камины работы Адамса. Ковры из Персии тоже. – Это было правдой раньше, сказала она себе в ответ на укор совести за ложь, до того, как ей пришлось в прошлом году продать все, чтобы заплатить кредиторам.

К ее полнейшему недоумению, вместо того, чтобы и дальше нападать на нее, Ян Торнтон повернулся и посмотрел в ее гневные глаза.

– Прошу прощения, Элизабет, – мрачно сказал он. – Мои замечания были неуместны. – И с этим поразительным заявлением он вышел, сказав, что собирается провести день на охоте.

Элизабет оторвала изумленный взгляд от его удаляющейся спины, но священник долго смотрел ему вслед. Затем повернулся и взглянул на Элизабет. Странная задумчивая улыбка медленно показалась на его лице и осветила карие глаза, в то время как он пристально смотрел на нее.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

Его улыбка стала еще шире, и он откинулся на стул, задумчиво улыбаясь ей.

– Очевидно, случилось, – ответил Дункан явно с довольным видом. – Я прежде всего очень доволен.

Элизабет подумала, не было ли у них в семье легкого безумия, и только хорошие манеры удержали ее от замечаний по этому поводу. Вместо этого она встала и начала убирать посуду.

Когда посуда была вымыта и убрана, Элизабет, не обращая внимания на протесты священника, стала убирать нижний этаж дома и протирать мебель. Она прервала работу, чтобы пообедать с ним, и закончила домашние дела к середине дня. У нее поднялось настроение от чувства огромного удовлетворения, когда стояла посередине дома и восхищалась результатами своих усилий.

– Вы сотворили чудеса, – сказал ей Дункан. – Теперь, однако, когда вы закончили, я настаиваю, чтобы вы насладились остатком этого чудесного дня.

Элизабет с удовольствием бы приняла горячую ванну, но поскольку в данных обстоятельствах это было невозможно, она приняла его предложение и, не имея другого выбора, так и поступила. Небо было ярко-голубым, воздух нежен и ароматен, и Элизабет притягивал к себе ручей, протекавший внизу. Как только Ян вернется домой, она спустится вниз и выкупается в ручье – впервые будет мыться где-то вне уединения собственной спальни. Сейчас, однако, нужно подождать, так как нельзя, чтобы он застал ее купающейся.

Она бродила по двору, наслаждаясь видом, но в отсутствие Яна день казался странно пустым. Когда он был где-то рядом, воздух, казалось, вибрировал от его присутствия, а ее чувства менялись с бешеной быстротой. Сегодня утром, убирая его дом – это она решила сделать от скуки и чувства благодарности, – Элизабет чувствовала, что это сближает ее с ним.

Стоя на краю обрыва, она обхватила плечи руками, глядя вдаль, и видела перед собой суровое прекрасное лицо и янтарные глаза Яна, вспоминала нежность в его звучном голосе и его объятия вчера. Элизабет раздумывала о том, что было бы, если бы она вышла замуж и имела уютный дом, как этот, смотрящий на такую захватывающую дух красоту. Интересно, какую жену приведет сюда Ян, и Элизабет представила их обоих, сидящих на диване у огня, беседующих и мечтающих вместе.

Мысленно Элизабет встряхнулась. Она думала как… как женщина, потерявшая рассудок. Ведь это себя она вообразила сидящей на диване рядом с ним. Отогнав эти возмутительные мысли, Элизабет огляделась, ища чего-нибудь, что могло бы занять ее время и ум. Бесцельно она оглянулась кругом, взглянула на шумящее над головой дерево… и затем увидела ее. Большую хижину, почти полностью скрытую старыми ветвями огромного дерева. Ее глаза заблестели от любопытства, она посмотрела вверх на хижину, затем крикнула священнику, вышедшему из дома.

– Здесь хижина, – объяснила Элизабет на случай, если он не знает, что там наверху. – Как вы думаете, ничего, если я посмотрю? Я думаю, вид оттуда должен быть великолепен.

Священник пересек двор и остановился, разглядывая хлипкие «ступени», которые представляли собой старые плоские дощечки, прибитые к дереву.

– Может быть, небезопасно ступать на эти доски.

– Не беспокойтесь об этом, – бодро сказала Элизабет. – Эльберт всегда говорил, что я наполовину обезьяна.

– Кто это Эльберт?

– Один из наших грумов, – объяснила она. – Он и двое наших плотников построили для меня хижину на дереве у нас дома.

Священник посмотрел на ее сияющее лицо и не смог отказать ей в таком маленьком удовольствии:

– Я полагаю, что можно, если обещаете быть осторожной.

– О да, я обещаю.

Он смотрел, как она сбросила туфли. Несколько минут девушка ходила вокруг дерева, а затем исчезла за ним со стороны, где не было ступенек. К изумлению Дункана, он увидел, как мелькнули светло-желтые юбки, и понял, что она взбирается на дерево без помощи старых досок. Он хотел крикнуть, предупреждая ее, но понял, что в этом нет необходимости – в беспечном порыве девушка уже достигла середины кроны и пробиралась к хижине.