Цветы для Чирика - Геннадий Прашкевич

Другое дело, какими методами побеждать, подумал Зимин.

И сразу вспомнил Эвелину, секретаршу из Лыгинского отдела.

Это с нею было связано то крошечное, почти неприметное «но», над которым Зимин не хотел думать. Именно Эвелина из рук в руки передала ему копию аудиокассеты, записанной полковником Лыгиным месяц назад. Записанной просто так. На всякий случай. Лыгин всегда отличался осторожностью. Вот эта аудиокассета и прояснила для Зимина многие вопросы. Правда, поставила и некоторые новые.

«Иван Федорыч, ты уже все надумал?»

Пауза.

«Проще убрать, да?»

Голос говорящего Зимин узнал сразу.

Голос принадлежал представителю известной партии.

«По-другому никак не получается. Мы анализировали. Мы сделали все, чтобы оторвать от объекта хотя бы часть его электората. Но его электорат – толпа. Объект ориентируется и всегда ориентировался именно на толпу. А толпа всегда остается толпой. – Голос, несомненно, принадлежал полковнику Лыгину. – Можете мне верить. Самый убежденный человек из толпы, выслушав очередного поразившего его оратора, способен на сто процентов изменить свои взгляды. Или то, что он считает своими взглядами. А успех выборов часто зависит именно от колеблющихся. Тут надо вовремя качнуть маятник. От того, в чью копилку пойдут голоса колеблющихся, зависит очень многое. Давайте смотреть на вещи реально. Мы теряем часть голосов уже от одного того только, что объект… – подразумевался, несомненно, нынешний губернатор, – участвует в избирательной компании. Мы это постоянно помним, а значит, используем все средства. Оказываем необходимое давление».

«А деньги?”

«Мы прокручивали это. Но объект не приемлет таких вариантов. Он все хочет взять сам. Он чувствует такую возможность, потому и лезет туда, куда ему вовсе не следует лезть. То, что мы предлагали объекту, могло убедить многих, но не его. У объекта свой взгляд на вещи. Скажу больше. Наше осторожное предложение как бы придало объекту сил. Оно настроило его на победу. Так случается. Разумеется, объект не знает, от кого именно идет предложение снять с выборов его кандидатуру, но рано или поздно его аналитики выйдут на нас».

«Но кажется одно время объект собирался перебраться в Москву. Может, помочь ему в этом, нажать на нужные рычаги?»

«Поздно. Уже поздно. Сейчас объект не уедет. Будем смотреть правде в глаза, объект перезрел для позитивного решения. – Лыгин засмеялся. – И зря, зря. Он вынуждает нас выбрать действительно кардинальное решение. У нас нет времени ни на что другое».

«Тогда будем говорить конкретно. Сколько человек тебе нужно?»

«Хватит трех. Выбор мой. Я за них отвечаю. Все сочувствуют нашему делу. Одни больше, другие меньше, но сочувствуют. Капитан милиции Маслов. Опытный деловой решительный работник. Вхож в кабинет объекта. Этим ценен. Постоянно держит нас в курсе текущих дел. Капитан ФСБ Куделькин. Очень толковый специалист. Сам склонен к резким силовым решениям. Полковник ФСБ Зимин. Не раз высказывал оригинальные собственные взгляды по поводу сильной власти. Готов принять весьма значительное участие в деле. У полковника Зимина масса интересных идей. Сейчас он ведет разработку одного уголовника. Грубо говоря, готовит чистильщика, который при необходимости может замести следы».

«О Зимине слышал. О нем отзываются как о нестандартном человеке».

«Такой он и есть. Правда, после Чечни как с цепи сорвался. Неприятная история с его приятелем капитаном Лариным. Самоубийство… Если понадобится, мы и эту историю раскрутим по отношению к объекту… Пока разберутся, что там к чему, пока объект сумеет отмыться, пока все встанет на свои места, часть его голосов перейдет к нам. Кстати, прямое отношение к указанной чеченской истории имел и капитан Куделькин. Так что, эта пара будет хорошо работать. Они землю роют. Для них в этом деле существует свой личный план».

«Но все они на действительной службе…»

«Находились. Всех троих еще месяц назад мы отправили в отставку. По собственному желанию. У каждого теперь своя легенда, свое прикрытие. Действовать они, естественно, будут не от лица милиции и не от лица ФСБ, а сами по себе. Ну, как бы сами по себе, хотя на руках у них будут кое-какие документы. Под под эту тройку мы создали Особую группу. Если даже акция провалится, на репутации милиции и спецслужб это никак не отразится».

«А если акция все же провалится? Что в этом случае?»

«Готов повторить. Все трое сейчас в отставке. Формально ни один не имеет отношения ни к спецслужбам, ни к органам милиции. Каждый отвечает только сам за себя. Каждый знает, что в случае провала никто не станет их прикрывать, отбрыкиваться придется самим. Лично. Такое понимание помогает делу».

«Это справедливо?»

«Это разумно, – жестко подтвердил Лыгин. – К тому же они получают высокие гонорары. Ну, а если…».

«Порешаешь эту проблему?»

«Конечно».

«Ты точно порешаешь эту проблему?»

«Конечно».

«А как ты мыслишь судьбу указанных людей в случае нашего успеха?»

«Исключительно положительно. В смысле роста. Именно такими людьми и следует окружить нового губернатора. Это наши люди. Их сила в том, что они не люди ОТ, а люди К. Знаете, существует такая специальная классификация. Создана психологами. Люди ОТ уходят от нищеты, от горя, от конфликтов и всего прочего, а люди К – наоборот. Они идут к цели. К успеху, к деньгам и все прочее. В данном случае все трое – люди К. Кому еще работать при независимом губернаторе?»

Именно эта запись тревожила Зимина.

Он выполнил свою часть работы. Удачно выполнил. И Куделькин, он знал, хорошо выполнит свою часть работы. Несомненно, выполнит. Что же касается капитана Маслова… Он, Зимин, мог не верить Лыгину, но по своим каналам, через ту же Эвелину, знал, что капитан Маслов оказался в сауне ремзавода случайно. Капитан не должен был погибнуть при взрыве. Даже Лыгин отказался от мысли прокрутить в прессе смерть капитана Маслова. Подать ее в выгодном свете. Человека, подложившего бомбу в сауну ремзавода, конечно, рано или поздно найдут. Но капитан Маслов погиб случайно. По крайней мере все указывает на это. Так что выбросим на время из головы капитана Маслова. Вступает в силу последняя фаза – завершение операции. Как только объект будет ликвидирован, можно будет вернуться к этим «но»… А сейчас главное – успех. Быстрый и точный. Только он гарантирует Особой группе быстрый и эффективный рост. В этом полковнику Лыгину можно верить.

Никаких «но»!

Важно, чтобы капитан Куделькин вовремя оказался в аэропорту. Именно капитан Куделькин должен меня встретить.

– Вы прагматик?

– Конечно, сейчас время прагматиков. – Зимин пожал плечами. – Сильные люди уважают прагматизм. Иначе нельзя. Путь к успеху – объединение. Нельзя выиграть никому не доверяя. Только если нет никакой возможности создать собственную питательную среду, можно попробовать игру в одиночку. Но следует помнить, что одиночку в любой среде принимают враждебно. Он везде чужак. Если уж решил играть один, не связывай себя случайными партнерами. Не связывай себя никакими обязательствами. Не раскрывайся ни перед кем. Занимайся только своими делами, будь их единоличным вершителем. Конечно, – улыбнулся Зимин, – случись что, одиночкам и умирать труднее. Одиночкам не помогут друзья, их не утешит женщина. Выбрал одиночество, умирай один. Правда, у одиночки есть одно преимущество…

– Какое именно?

– Их никто не предаст.

– А вы себя к какому типу относите?

Зимин ухмыльнулся:

– Скажем так, к активному.

– То есть, у вас есть и друзья и женщины? Я правильно понимаю? Вы образовали свой круг, создали питательную среду?

– Несомненно.

– Тогда понятно, почему вы заговорили со мной. Относись вы ко второму типу, к типу одиночек, мы промолчали бы до самого Новосибирска.

– Скорее всего, – согласился Зимин. И спросил: – Вы, наверное, военный человек?

– С чего вы взяли?

– Шрам на виске. Похоже, пулевой. Я разбираюсь в таких вещах. Ну и выправка.

Валентин засмеялся:

– Вы находите?

И ненавязчиво сменил тему разговора:

– Если следовать вашим рассуждениям… Вы ведь говорите не просто так? Вы утверждаете некую философию?

– Вы не ошиблись.

– Но тогда, наверное, вы знаете, что нужно делать в нынешних условиях?

В голосе Валентина прозвучал столь искренний интерес, что Зимин улыбнулся.

– Видимо, вы из тех честных строевых офицеров, которые годами сидят в дальних гарнизонах или на дальних заставах. Да? Поэтому и ваш взгляд на происходящее в стране построен на сведениях, почерпнутых из газет. Не обижайтесь. Честное слово, в моих словах нет ничего обидного. Напротив, я с уважением отношусь к таким людям. Я вижу шрам на вашем виске, вижу выправку. И догадываюсь, что вы думающий человек. Но при этом, не обижайтесь, я вижу еще одну вещь, о которой вы, наверное, боитесь думать. Такие, как вы, сейчас никому не нужны. Вам даже зарплату, наверное не выплачивают.