Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы - Kancstc

– Феликс Казимирыч! – выдохнул новый ученик. – Я ж так всё не упомню!

– Дмитро, ты ведь ученик?

– Да, великий мастер!

– Вот и учись! Запомни, принеся клятву Братству, ты взял на себя обязательство учиться. Постоянно учиться! Всегда и везде. Найди курсы по мнемотехникам, в Москве есть несколько хороших, там ты научишься работать с собственной памятью. Считай, что это первое серьёзное задание для тебя.

Уходя, секретарь обернулся, видно ему потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы спросить:

– Феликс Казимирыч, у вас всё в порядке?

– У меня? Лично у меня, всё в порядке...

Секретарь ушёл, а великий мастер сел на своё обычное место и положил перед собой сцепленные ладони. Руки так и чесались вызвать к себе представителя английской ложи и выдать ему под первое число. Но нет! "Пусть сначала этот... царевич в квесте... выполнит свою часть сделки, тогда у меня на руках будут такие козыри, что англичан можно будет пинать, пинать и пинать...".

***

Слово данное надо выполнять, если слово царское – выполнять обязательно, а если за исполнение слова светит некоторое количество вкусных ништяков, то тут уж все боги велели исполнить обещанное. Семён тянуть время не стал и при первой же возможности поехал к Яге, просить за уже отошедшего в мир иной, но так и не упокоенного окончательно Остапа Проходько и его пленителя, якобы барона Деверё. Теодор Периклыч в этот день тоже засобирался к Яге на консультацию. Хоть и освобождённый от повинности офицера связи, он вынужден был регулярно таскаться к древней ведьме по своим лингвистическим делам. На предложение не жечь зря бензин и ехать вместе, раздражённо отмахнулся: мол, тебя там опять на пироги соблазнят, опять допоздна засидишься, а мне что делать? В результате Семён, который заехал по дороге в рыбный, за угощением для друзей, добрался до места заметно позже лингвиста и застал на ведьмином дворе замечательную картину: Избушка Яги стояла как надо, Периклыч освоил таки ключевую фразу, хотя отсутствие у дома куриных ножек до сих пор вводило его в жесточайший когнитивный диссонанс[3]. Увы, но правильно повернуть избушку это ещё не всё. У крыльца, поперёк дорожки, вольготно развалился волк, а на капоте фединой машины сидел Баюн и лениво вылизывал переднюю лапу, демонстративно выпуская время от времени пятисантиметровые когти.

Семён поставил машину подальше от Феди, вылез и тихонько свистнул. Зверьё как ветром сдуло. Уже через секунду Серый сидел глядя на царевича преданным собачьим взглядом, а кот тёрся об ноги и радостно мурчал. Приказав коту сесть рядом с волком, царевич принялся выдавать угощение: рыбку Серому, рыбку Баюну, рыбку Серому, рыбку Баюну... и не только для того, чтобы дать товарищу время добежать до крыльца. Опыт показывал, что если просто положить по кучке карасиков каждому, кот не сможет совладать со своей вороватой натурой и начнёт таскать угощение у волка. И на этой почве два дружка обязательно передерутся.

Закончив с угощением Семён зашёл в избу, где застал примечательную картину: Федя стоял привалившись спиной к стене, тяжело дыша и прижимая к груди шапку и портфель, а Славяна, вся такая уютная и домашняя, в своём обычном нарочито мешковатом спортивном костюме и фартуке, суетилась у печи. Семён засмотрелся на любимую, думая о том, что жить, конечно, надо в таком вот загородном доме, и чтобы в доме обязательно была большая русская печь, в которой можно печь такие замечательные пироги...

Мечту немилосердно прервал Федя:

– Уф-ф-ф-ф!... Как ты так с ними... Ух!...

– А ты не наезжай на них своей псионикой, – посоветовал Семён.

– Не могу я, – посетовал Федя. – Понимаешь, когда мне страшно, я сразу срабатываю. У меня и дар-то так открылся. Я был у дяди, там, под Анапой, мне лет семь было, пошёл гулять с местными, а тут вдруг бродячие собаки. Все разбежались, а я один остался. Они меня окружили, рычат... А я со страха как рявкнул: "Сидеть!". Они все и сели, а я бочком, бочком и выбрался. А они так и сидели пол часа, пока за ними отлов не приехал, говорят, среди них две бешеных было. Так меня Басов и нашёл.

Он шумно выдохнул и повесил таки шапку на вешалку.

– Да что вы там встали! – не выдержала наконец Славяна, отрываясь на минуту от печки. – проходите уже, сейчас и пироги будут!

– Прямо к м... нашему приезду, – улыбнулся Семён, на ходу поправляя оговорку.

– Почему бы и нет? – хитро улыбнулась ему ведьмочка. – Только вот бабушки сегодня нету. Будет только послезавтра.

Для Семёна новость была и хорошей и плохой одновременно. Хорошо было то, что можно было заночевать тут на печке, со Славяной, но вот дело насчёт души некоего Проходько вынужденно откладывалось. Федя же вообще расстроился, но Ягична его утешила:

– Бабушка тебе кое-что оставила, вон там, на столе, – она махнула рукой куда-то вглубь гостиной.

С радостным: "Вау!", Федя птичкой упорхнул к столу, на котором были разложены какие-то ветхие свитки и глиняные таблички.

– Только она сказала, что работать с этим только здесь! – вслед ему крикнула Славя. – И вообще, ты бы куртку снял и переобулся!

– Ага... – пробормотал лингвист, раскладывая рядом с древними письменами собственные тетрадки и книжки.

– Ну а ты чем не доволен? – строго спросила Ягична своего суженого.

– Да дело есть к бабушке, ну да ладно, это подождёт, – он улыбнулся, приобнимая Славяну за талию.

– Молодец! Правильное