Ты задолжал мне любовь (СИ) - Эмилия Иванова

Слова Алешиной были подобны пощечиной, зарядившей мне по лицу. За все десять лет брака я чувствовала, что моя любовь к Руслану была истинной, моя забота и отношение к нему тоже, но, похоже, что я в действительности никогда даже и не пыталась понять его. Начиная от того несчастного случая, произошедшего с ребенком, до того времени, когда я узнала, что именно из-за него я со своими настоящими биологическими родителями в ссоре. Все эти мои поступки и действия, кажется, имели только одну цель — мучить его!

И, похоже, что под предлогом так называемой «любви» я то и делала, что просто мстила ему…

Видя, что я молчу, Анна вздохнула и заговорила:

— Эмилия, любить друг друга — это просто, для этого просто лишь нужен гормональный всплеск, бабочки в животе и все. Но вот любить и оберегать друг друга — трудно. Руслан вырос под военным воспитанием, самая большое достоинство в нем — это ответственность и военная преданность. Александра — это, прежде всего, его обязательство и обещание, данное перед другом, собственно, это и есть его ответственность. Ты знаешь лучше, чем я, его преданность, поэтому е надо вот так причинять друг другу боль из-за какого-то секундного импульса. Хорошо?

Я кивнула в ответ. В тот момент я осознала, что, похоже, слишком импульсивна и своенравна. Я никогда не ставила себя на место Руслана и, тем более, никогда даже не пыталась по-настоящему понять его.

— Что случилось с «Demigroup»? — будучи постоянно в Казани, я не шибко много знала о делах в Москве, поэтому и не была толком в курсе, что же там творится с Русланом все эти дни?

Алешина слегка вздохнула:

— Все по старому инциденту. Помнишь, что несколько лет назад вдруг выяснилось, что на строительной площадке компании обнаружили детские тела? Этот вопрос был решен еще в то время, но почему-то снова всплыл. Общественное мнение указывает на Руслана, говорит, что именно он благодаря силе и могуществу Владимира незаконно развивал свой бизнес в столице, и в настоящее время вся сфера недвижимости, которую он хотел основать, была остановлена. Проблема сейчас достаточно сильно раздулась.

Я в свою очередь нахмурилась:

— Но кто мог поднять такое старый инцидент? Разве все документы по развитию недвижимости уже не прошли апробацию и готовы к проверке? Почему вдруг вообще приплели Владимира Ивановича?

Девушка слегка покачала головой:

— Весомых доказательств нет, но все определенно направленно против «Demigroup». К тому же иностранный филиал компании на данный момент не в состоянии продолжать работу.

— Но разве тот филиал не под Антоновым?

В тот момент она удивленно посмотрела на меня и, нахмурившись, произнесла:

— Ты так долго проторчала в своей деревушке, что окончательно отупела? Месяц назад в Западной Европе произошла вспышка инфекционного вируса, и теперь там царит лютый хаос. Каждый из бизнес-рынков подвергся грабежам и беспорядкам, если сможем выжить, то было бы уже неплохо, так о каких деньгах говорить-то?

Мда, я и впрямь ничего не знала обо всем этом. В последнее время я только и была, что занята проектом в Воронино, поэтому практически и не читала никаких международных новостей.

В тот момент в дверь кто-то постучал. Это был не кто иной, как Ярослав. Мужчина, держащий кейс, был одет в серый костюм, а его волосы казались аккуратно уложенными. Поздоровавшись, он посмотрел на Анну и сказал:

— Ань, во второй половине дня у меня еще будет урок, поэтому вернусь позже. Билеты до Питера я уже заказал, чемоданы практически все собраны. Посмотри потом и доложи, чего не хватает.

Тогда Анна, держа в руках Славу, поднялась и с улыбкой проводила Лаврова:

— Все в порядке. Ах, как же я горда твоей работой, пойдем, провожу тебя.

После они, милуясь, спустились вниз. Вдруг воцарилась тишина. Я же, сидя перед зеркалом туалетного столика, вспомнила слова только что ушедшей девушки.

***

Тогда, когда я спустилась вниз, Руслана уже не было в доме Алешиных. Увидев, что я оглядываюсь по сторонам, Сорокина безысходно улыбнулась:

— Он ушел. Он ждал тебя очень долго, но все-таки дел у него было по горло.

.

Глава 626. Столкновение нежности и чрезмерной любви (часть 7)

Опустив голову, я даже толком и не знала, что мне стоит ответить, поэтому, подумав, я посмотрела на Татьяну:

— Мама, а где отец?

Эта фраза нечаянно вырвалась из моих уст. В тот момент в моей голове безустанно крутились те слова Анны, поэтому я не особо осознала, что только что вот так окликнула ее.

И тогда я увидела, как Сорокина красными глазами смотрит на меня, а в ее лице странным образом соединилось и удивление, и счастье. Так как она яростно пыталась сдержать себя от слез, в глазах женщины появились мелкие морщинки. Она открыла рот, но, вероятно, из-за эмоций, что переполняли ее, она только и могла, что просто выдавить из себя:

— Доченька, ты только что…

Татьяна, кажется, не решалась спросить, а еще несколько не могла поверить в происходящее. Слезы, что стояли в ее глазах, все-таки не смогли противостоять напору и потекли вниз, а сама она тут же подняла руку, чтобы вытереть их, но вот только в результате их становилось все больше и больше.

В ту самую секунду что-то защипало в моем носу, и внутри меня невольно вновь раздались слова Анны: «С самого начала и до конца ты была не единственной, кому было больно».

А ведь так и есть… Не только я одна мучилась. И хотя я была пострадавшей, но когда мать причиняет вред своему ребенку, если в ребенка в этот момент болит тело, то у матери же сердце. Посмотрев на женщину, я слегка улыбнулась и вновь произнесла:

— Мама, где мой отец?

Татьяна моментально улыбнулась. И хотя на ее лице все еще оставались слезы, она указала позади меня:

— А где это он? Герман, ты слышал, что твоя дочь только что сказала, а? Она ищет тебя!

Договорив, она, опустив голову, вытерла слезы, но вот улыбку в уголках рта она все-таки никак подавить так и не смогла.

Обернувшись, я буквально оцепенела, ведь увидела держащего в руках газету и смотрящего на меня Алешина, чьи глаза аж пылали красным. Мужчина, улыбнувшись, посмотрел на меня:

— Что такое?

Его голос явно слегка подрагивал. В ту секунду мне показалось, что я могу понять их чувства. Когда Люба впервые назвала меня мамой, я, пребывая в счастье, долго обнимала ее. И это чувство было