История Древней Греции в биографиях - Г. Штоль

До заключения трактата, соскучившись осадой Халкидона, Алкивиад исполнил с отделением своего войска одно славное предприятие – против города Селимврии, лежащей на западе от Византии. Он был в отношениях с одной партией в городе, которая хотела впустить его около полуночи в город. Но заговорщики, по недоверию к одному из своих товарищей, подняли сигнальные огни слишком рано, прежде чем войско было готово. Алкивиад, вслед за появлением огней, направился быстрым шагом в сопровождении почти 30 человек к городской стене, приказав остальным следовать за собой как можно скорее. Едва только он с этими 30, к которым, впрочем, присоединились еще 20 легковооруженных, вторгнулся в городские ворота, как его встретили жители Селимврии с оружием в руках. Борьба с превосходными силами была невозможна; тогда Алкивиад приказал трубой подать знак к молчанию, и один из его людей провозгласил, что обитателей Селимврии пощадит афинское оружие. Это самоуверенное объявление заставило селимвриан думать, что враг находится внутри уже в большом числе. Между тем как завязались переговоры, подошло войско Алкивиада, и Селимврия сдалась; она заплатила потребованные деньги и приняла афинский гарнизон.

Покончив с Халкидоном, Алкивиад направился против Византии, защищаемой спартанцем Клеархом. После осады, несколько более продолжительной, и она была взята осенью 409 года. Теперь северная часть моря опять была в полной власти афинян и спартанцы были почти совершенно согнаны с моря. После таких успехов "Алкивиад мог опять явиться среди своих сограждан; он устроил торжественное возвращение на родину. Весь флот собрался при Самосе; пока Фразивул с 50 кораблями продолжал покорение фракийских городов, Фразилл с остальными кораблями поплыл в Пирей, чтобы возвестить прибытие самого победителя. Все корабли были богато нагружены военной добычей, убраны щитами и различными украшениями разрушенных неприятельских кораблей; 114 кораблей, взятых в добычу, следовали сзади длинным рядом. Алкивиад с 30 кораблями еще сделал набег на пелопоннесские гавани и потом, получив известие, что он избран стратигом, приглашаемый своими друзьями, вступил в Пирей 25 таргелиона (6 июня).

Весь город поспешил к Пирею и стоял плотной толпой на берегу, чтобы увидеть своего великого Алкивиада. Он еще боязливо медлил оставить свой корабль, пока пришли его друзья и с открытыми объятиями приглашали его ступить на землю. Тут все потеснилось к нему, чтобы приветствовать его восторженными криками, чтобы коснуться его одежды, чтобы бросить на него венок из цветов; взрослые указывали его юношам, многие проливали слезы. Прошлое было прощено и забыто. Веселым, радостным шествием вступил он в город, на Пникс, где сходились народные собрания. Здесь народ услышал еще раз голос своего любимого, необыкновенного человека, который со слезами умиления говорил о своих собственных страданиях, без упреков афинянам, обвиняя одну судьбу, и потом быстро перешел к надеждам и ободрительным видам на будущее и к ближайшим задачам государства. Народ украсил его золотыми венками и назначил его полководцем на суше и на море с неограниченной властью. Проклятие, которое на нем лежало, было снято жрецами и памятные камни о его осуждении брошены в море; его имение было ему возвращено.

Алкивиад стал, таким образом, во главе государства с властью, какой едва ли когда владел Перикл. Он воспользовался летним временем для новых вооружений и, еще, прежде чем приступить к новым предприятиям, доставил афинянам ту радость, что они могли, под защитой доставленных им военных отрядов, совершить в сентябре месяце обычную процессию для празднования Елевзинских мистерий из Афин в Елевзис. До сих пор, со времени утверждения спартанцев в Декелии, они должны были отправлять процессию морем – теперь они беспрепятственно совершили ее сухим путем. Вскоре после этого торжества Алкивиад отправился с 1500 тяжеловооруженных, 150 всадников и 100 кораблями в море, прежде всего против отложившегося Андроса. Андросцы при одной вылазке были разбиты, но город не был взят. Этим тотчас воспользовались враги Алкивиада в Афинах, аристократы, которые были встревожены необычайными почестями, оказанными Алкивиаду, и его большими полномочиями, и теперь старались заподозрить его перед народом. Народ уже сделался недоверчив, потому что, по его мнению, для Алкивиада все должно быть возможно. Вскоре за тем помощник Алкивиада в командовании войском, Антиох, тот самый, который некогда возвратил ему перепела, нарушив прямое запрещение своего командира, который по делам отлучился от флота, вступил в сражение с Лисандром, предводителем спартанского флота, и потерял 15 триер. Противники Алкивиада выступили тогда открыто, обвиняя его в небрежности, соглашении с врагом, в стремлении к единодержавию и довели близорукий, непостоянный народ до того, что он низложил единственного человека, который мог его спасти, который был в силах бороться с Лисандром.

Глубоко оскорбленный таким несправедливым и незаслуженным наказанием, Алкивиад удалился во Фракию, где он устроил себе убежище в одной крепости, Визанфе. Отсюда он на свой страх и с наемными войсками вел мелкую войну с соседними фракийскими народами, из добычи составил себе большое состояние и вместе с тем доставил соседним грекам спокойствие о нападении варваров. Когда афинский флот в 405 году беспечно стоял при Эгоспотаме (козьей реке), вблизи Визанфы, несмотря на близость внимательно подстерегавшего своих врагов Лисандра, Алкивиад почувствовал в себе побуждение оказать еще раз услугу своему отечеству. Он приехал в афинский лагерь и предложил свою помощь. Прежде всего, он обратил внимание полководцев на невыгодность их положения. Но эти последние высокомерно отвергли его услуги. «Не он, – говорили они, а другие командуют войском». Последствия показали, что Алкивиад был прав: весь афинский флот был уничтожен. После занятия Афин Лисандром Алкивиад не считал себя более безопасным во Фракии. Он переселился с богатыми сокровищами в Вифинию и отсюда во Фригию к Фарнабазу, чтобы при его посредстве пробраться к царю Артаксерксу, которого он надеялся склонить к освобождению Афин из-под Лакедемонского господства. Униженные, поставленные под власть 30 тиранов, назначенных Лисандром, афиняне с раскаянием вспоминали о своем Алкивиаде и все еще ждали его помощи, равно как и тираны в свою очередь следили за ним со страхом и неоднократно представляли Лисандру, что их власть в Афинах не может считаться прочной, пока жив Алкивиад. Лисандр поэтому выхлопотал у спартанского правительства требование к Фарнабазу, чтобы тот прервал жизнь Алкивиада. Фарнабаз первоначально с негодованием отверг позорное предложение убить своего гостя и сделаться спартанским палачом; но когда стали грозить ему разрывом союза между Спартой и Персией, он поручил своему дяде Сузамифру и брату Магею убить Алкивиада. Алкивиад уже находился на пути в Сузы и остановился – зимой 404 года – во фригийской деревне Мелисса может быть, в ожидании лучшего времени года. Оба перса приходят в Мелиссу и подговаривают окрестных крестьян против Алкивиада. Крестьяне ночью окружают дом, в котором жил Алкивиад, складывают кругом груды дерева и зажигают их, чтобы сжечь вместе с тем героя, к которому они не смеют приблизиться. Пробужденный ото сна треском пламени, Алкивиад схватывает некоторое количество ковров и платья, бросается в пламя; с плащом кругом левой руки, с кинжалом в правой, он вырвался этим путем на волю, за ним его подруга Тимандра и верный аркадский раб. Варвары издали посылают град стрел и копий против Алкивиада, и он падает мертвый. Убийцы отрубили его голову, чтобы принести ее сатрапу; Тимандра прикрыла обнаженное туловище своей одеждой и сожгла его в пламени дома. Пепел она погребла со всем усердием любви, с возможным для нее великолепием.

Таким образом, Алкивиад, человек, по-видимому, предназначенный своим положением и своими дарованиями составить величайшее счастие, блеск и спасение своего отечества, умер, испытав разнообразные превратности судьбы, на 47-м году своей жизни, одинокий и оставленный, вдали от отечества, между варварами и от руки убийц, между тем как его отечество томилось под спартанским игом. Если сам Алкивиад много повинен в несчастье своего отечества и в собственной участи, никто, однако, не откажет в сострадании его трагической кончине.

Во время Самнитских войн римляне получили из Дельф приказание поставить у себя статуи самого мудрого и самого храброго из греков; они поставили на форуме медные статуи Пифагора и Алкивиада. Когда позднее император Адриан в своем путешествии по империи прибыл в Мелиссу, он приказал поставить на погребальном холме Алкивиада его мраморную статую и установил, чтобы ежегодно приносимы были блестящие жертвы в честь героя.

23. Лисандр Спартанский

Спартанец Лисандр, сын Аристоклита, был победителем Афин, окончившим продолжительную и тяжелую Пелопоннесскую войну. Отец его, хотя не был царского рода, но происходил от Гераклидов; мать же его была илотка. Он вырос в бедности, но с честолюбивой ревностью усвоил себе все свойства настоящего спартанца. Он в молодости строго соблюдал отечественные обычаи и всегда сохранял самую простую внешность. Богатства для себя он никогда не искал и держал себя вдали от чувственных удовольствий. Но зато он ревностно заботился о величии своего отечественного города, не столько, впрочем, из чувства любви к отечеству, сколько для собственной славы, потому что он был человек безмерного честолюбия и неразборчив в средствах для достижения своих честолюбивых целей, и, смотря по обстоятельствам, был то жесток и горд, то мягок и уступчив; он обладал необыкновенной проницательностью и большой ловкостью в политических делах, был хитер, пронырлив и бессовестен. «Детей обманывают игральными костями, – говаривал он, – а взрослых клятвами». Он считал глупостью требовать от потомков Геракла, чтобы они вели войну без обмана, потому что «где львиная кожа оказывается недостаточной, там необходимо пришить и лисью шкуру».