Беда с этой Мэри - Милли Крисуэлл

Глава 19

Мэри заперла дверь за последним посетителем, вздохнула и устало прислонилась к притолоке. Сегодня им недоставало двоих официантов, и ей пришлось компенсировать их отсутствие. Не помогли даже ее теннисные туфли «Рибок» и подпитка «чистой энергией» в виде шоколада. Подавать еду в ресторане было для Мэри самым неприятным занятием. Она питала огромное уважение к тем, кто занимался этим профессионально, но не стремилась пополнить их ряды своей персоной — во всяком случае, работать в этом качестве постоянно.

— Сегодня нам досталось, — сказала Энни, подводя итоги. — Она подсчитала выручку и удовлетворенно улыбнулась: — Наконец-то ресторан «У мамы Софии» стал приносить приличный доход. Вынув из ящика наличность и кредитные карты, она сложила то и другое в полотняную сумку банковского образца, которую по дороге домой собиралась положить на ночь на депозит, как обычно. — Сейчас середина недели, а выручка хорошая. Ты должна гордиться. Лично я в восторге.

— Я просто счастлива, — сказала Мэри, направляясь в обеденный зал и пытаясь сдержать стон — так болели ноги.

Энни последовала за ней.

— Хочешь выпить кофе перед уходом? — спросила она, надеясь, что кофеин подбодрит их обеих. Энни выглядела такой же измученной.

— С удовольствием.

Энни села за один из столиков, отодвинув солонку и перечницу.

Поставив на стол кофейные чашки, Мэри опустилась на стул напротив подруги, думая о том, как хорошо наконец присесть.

— Ты выглядишь озабоченной. Что-нибудь не так?

Как обычно, Энни попала в точку. Мэри и впрямь волновалась. За Джо. За Дэна. Она была обеспокоена и собственным будущим. Озабочена, напугана и смущена.

— Ты иногда задумываешься, какой будет твоя жизнь через десять, через двадцать лет и больше?

Энни пожала плечами, медленно цедя горячую жидкость.

— Я стараюсь не думать о подобных вещах. Это слишком удручает. Но ты-то почему беспокоишься об этом? Совершенно очевидно, что Дэн безумно влюблен в тебя. Думаю, твое будущее ясно.

В голосе Энни звучала не свойственная ей задумчивость, объяснить которую Мэри не могла.

— Все происходит слишком быстро, — сказала Мэри. — У меня такое ощущение, что я в товарном поезде, который несется на полной скорости и обречен на столкновение с другим. Я…

Она влюбилась в Дэна слишком стремительно, и то, что и она внушила ему любовь, было для нее полной неожиданностью. «Это не может происходить в реальной жизни, — говорила она себе, — и не может длиться долго». Такое могло бы случиться с другими женщинами, но не с Мэри Руссо.

Потянувшись, Энни положила ладонь на руку Мэри.

— Испытывать страх — нормально, но ты не должна пугаться. Любовь — часть жизни. И теперь, когда ты наконец начала жить собственной жизнью, ты должна быть рада этому. Будь счастлива, что встретила человека, который, похоже, по-настоящему дорожит тобой. Ты не знаешь, как редко такое случается.

Последние слова Энни произнесла с горечью и сожалением. Мэри ясно расслышала и то и другое.

— Наверное, ты права, но меня многое смущает. Я бы хотела знать все ответы, чтобы поступать наилучшим образом.

Предложение Дэна испугало ее. Мэри показалось, что она может угодить в петлю, и этот страх продолжал угнетать ее, хотя после первой попытки он больше не заговаривал о браке. Она была ему искрение благодарна за это и чувствовала огромное облегчение.

— Ты слишком много думаешь, дорогая моя Мэри. Все время думаешь. Ты будешь анализировать свои отношения с Дэном до тех пор, пока чувства не обесценятся. Чему суждено случиться, то случится. Ты не должна беспокоиться о том, чего, возможно, никогда и не произойдет. Живи одним днем. Что касается меня, то это срабатывает.

— Срабатывает?

Мэри внимательно посмотрела на подругу. Слова Энни ее не убедили. Ярко-голубые глаза подруги были непроницаемы. В последнее время она казалась рассеянной, совсем не похожей на себя и в ней не было ничего от ее обычной живости. Она уже смыла краску со своих волос, и они приобрели натуральный темно-каштановый цвет. Это само по себе о чем-то говорило. Но о чем именно, Мэри не знала и беспокоилась за подругу.

Странный радужный цвет волос Энни хоть и был вызывающим и эксцентричным, но по крайней мере свидетельствовал о вкусе к жизни. Новый и непривычный — слишком скромный — вид подруги был основанием для беспокойства за нее.

— В прошлое воскресенье Джо появился у вашей матери? — спросила Энни, стараясь показать, что ее это не особенно интересует, однако голос говорил о другом.

— Да, он там был, только опоздал.

— И как он поживает? Спас в последнее время чью-нибудь душу?

Хотя обычно Мэри всем делилась с подругой, сейчас она не стала рассказывать ей о том, что ей поведал Джо по секрету. Во всяком случае, пока он ведь не расстался со своей церковной деятельностью. Потому и говорить об этом не стоило. Враждебность Энни к ее брату не вызывала у Мэри желания рассказывать ей о том, что он все еще любит эту язвительную особу. Это было бы несправедливо по отношению к Джо. Да и к Энни тоже.

— Джо живет отлично. Он все тот же старина Джо.

— Понятно. В таком случае, по-моему, ему нечем похвастаться.

Мэри нахмурилась, но ничего не сказала. Энни следовало самой сражаться со своими демонами. Что ей и приходилось делать.

«Ржавый руль» был забит до отказа. И это было необычно для столь позднего часа. Музыка была оглушительной.

Отис Реддинг все еще пользовался здесь популярностью, и Дэн с трудом мог расслышать себя, глотая холодное пиво в ожидании Алана.

Друг позвонил час назад и попросил Дэна встретиться с ним, но не потрудился сказать, о чем хочет поговорить. Эти чертовы журналисты, искатели жареных фактов, всегда ведут себя таинственно.

Десятью минутами позже Алан наконец пробился сквозь людскую толпу и, заметив Дэна, помахал ему рукой. Он направился к другу в занятую им угловую кабинку, налево от заполненной танцующими площадки.

То, что Алан был одет в джинсы и легкий синий пуловер, уже насторожило Дэна, и он почувствовал, что что-то не в порядке. Он выглядел буднично, что было необычным для Алана Грайера. Он был не из таких. Гуччи был его Библией, братья Брукс — религией. Дэн повадился дразнить его в колледже, утверждая, что привередливый Алан, вероятно, крахмалит и гладит свое нижнее белье, Алан признавал, что гладит его, но не сознавался, что крахмалит.

— Эй, привет! Как дела? — спросил Алан, опускаясь на стул напротив Дэна и наливая себе пива из ледяного кувшина. Отхлебнув, он вытер пену с губ зеленой льняной салфеткой. Дэн для этого всегда пользовался тыльной стороной руки.

— Господи, как хорошо. Спасибо, что согласился прийти.