Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

За это время я успел уже обойти мужика по довольно плавной кривой и оказался у него за спиной. И даже расстегнул карман унискафа – тот, наружный, в котором, как я ухитрился вспомнить, находился один из инструментов, одинаково нужных и в космосе, и на воздухе, и в воде, – плазменный резак. Другого оружия у меня не было, зато появился шанс им обзавестись.

Однако мысли насчет возможности попасть вовнутрь заставили меня прервать это движение. И очень кстати: человек передо мной вдруг быстро, насколько позволяли среда и его скафандр, нагнулся, схватил мой кейс и так же мгновенно обернулся, может быть интуитивно почувствовав еще что-то неладное. Успей я вытащить резак, человек не мог бы не увидеть и его: инструменты незримостью не обладали. А увидев, рефлекторно выпустил бы импульс и, пожалуй, мог бы задеть меня, а здесь, на глубине, достаточно проделать в скафандре маленькую дырочку – давление воды довершит дело. Я все сделал правильно.

Противник же, обернувшись и по-прежнему ничего не увидев, похоже, стал успокаиваться, решив, скорее всего, что фигура в нештатном скафандре ему все-таки померещилась. Так или иначе, он двинулся наконец с места, помахивая моей собственностью; я позволил ему удалиться на три шага и поплыл за ним; моторчик едва слышно шуршал у меня за спиной. Парень подвсплыл, и я понял, что он не собирается воспользоваться тем люком, что я облюбовал для себя. Ладно, не все происходит так, как хотелось бы. Я тоже приподнялся, чтобы оказаться на его высоте. Он поднимался, пока не поравнялся c верхушкой того выступа, о который меня приложило. То был один из входов, предварительно мною забракованных, куда он ведет – я сейчас не помнил, да это и не столь важно. Я поднялся чуть повыше, чтобы сверху увидеть, как будет отворяться этот люк. Но, вероятно, проникнуть через него в базу можно было, только связавшись с кем-то внутри, то ли назваться ему, то ли произнести пароль, – я, к сожалению, не слышал, говорил ли он что-то или просто нажал нужную кнопку; так или иначе, он завис над крышкой, прошло немного времени – секунд пятнадцать, я думаю, – и две четырехугольные створки лениво распахнулись, открывая путь в шлюз.

«Прости, парень, – проговорил я мысленно. – Ничего личного…»

На этот раз резак был уже у меня в руке: больше ждать нечего. Голубой факел вспыхнул, когда человек наполовину вплыл в шлюз. Спина его скафандра через долю секунды прогнулась внутрь: разрез едва начал возникать, как вода рванулась в него всеми своими атмосферами; одновременно раздался негромкий, но какой-то жуткий звук вроде чавканья пополам с хрустом – тело, насколько я мог видеть, сжалось почти мгновенно до размеров мумии ребенка, несколько пузырей воздуха, каждый больше футбольного мяча, рванулись вверх, словно радуясь освобождению. И его душа, наверное, с ними. Я подумал, что она не успела ничего понять и теперь какое-то время будет приходить в себя. Но так или иначе, в наших опасных играх больше участия не примет.

Я ухватил его скафандр за ногу, вытянул из шлюза, поспешил вынуть из перчаточных пальцев одной его руки ручку моего кейса, а из другой – оружие и сразу почувствовал себя намного бодрее. Вплыл в шлюз. Сориентировался. Ничего непонятного тут не было: как и обычно, внутренний люк управлялся отсюда, из шлюза, только внешняя крышка подчинялась командам откуда-то – из группы безопасности, скорее всего. Я помедлил секунду-другую, убедился, что со мной все в порядке, и нажал светившийся салатным светом грибок на переборке подле выхода. Вода с громким чмоканьем всосалась куда-то, куда ей и полагалось, еще секунды – и внутренняя крышка растворилась, я шагнул и очутился в коридоре, роняя на пол капли воды с костюма. Глянул налево, направо. Никого. Чудесно. Куда же это я попал?

Вновь воспользовавшись планом, я установил это без особого труда. Нужный мне ход находился совсем рядом, но, к сожалению, из этого коридора попасть туда было никак нельзя. Ладно, почешем левое ухо правой рукой, раз иначе не получается. Итак – куда я могу попасть отсюда, не проламывая переборок?

Возможностей, как свидетельствовала схема, было несколько. Ближе всего находилось одно из жилых помещений, но вряд ли Лючана стала искать убежища там. Отвергается. Дальше? Буфет. Может, зайти выпить чашку кофе, слопать пару сэндвичей, или чем они здесь кормят? Хорошо бы, но, боюсь, нечем будет расплатиться: не сообразил позаимствовать у того парня и его кошелек, если такой, конечно, был. Кантину отставить. Дальше? Дальше интереснее: поперечный коридор, который вскоре разветвляется на два рукава; один из них, правый, ведет – ого! – не куда-нибудь, а в отсек капсул; отметим это: может статься, и придется воспользоваться какой-то из них. Но не сейчас, будет просто невежливо – едва успев пожаловать в гости, сразу же коситься на выход.

А левый рукав – так-так. Он может привести меня не куда-нибудь, но в оперативный зал – тот самый, что в высоту занимает целых три уровня, а по площади превышает остальные помещения. Это – серьезное место. И, пожалуй, если оказаться там, то, при известном везении, можно будет положить руку на пульс всего здешнего хозяйства и даже вступить в переговоры с начальством: отдайте мне жену, и я не стану ломать ваши игрушки. Мысль вообще-то достаточно сумасбродная, ну а вся наша жизнь – какая?

Есть, правда, одно затруднение. Я до сих пор остаюсь облаченным все в тот же унискаф; на глубине и в космосе без него – никак, но здесь он вызывает множество неудобств: он тяжел, движок его тут ни к чему, а защитить от серьезного оружия он никак не в состоянии. Незримость? Во-первых, ее батареи уже просят подзарядки, которая тут вряд ли возможна, а во-вторых, он еще некоторое время будет оставлять мокрые следы, а ждать, пока унискаф просохнет, можно только в каком-нибудь надежном укрытии. Ведь тот парень, который должен был войти в базу и которому я помешал это сделать, – он наверняка должен был куда-то явиться и о чем-то доложить; его подождут еще несколько минут, затем станут вызывать – а он не ответит. Тут его приятели могут и серьезно встревожиться, во всяком случае – заподозрить неладное. И придут, естественно, сюда – именно тут он должен был оказаться.

Итак, программа-минимум: первое – поскорее слинять отсюда. Второе: перед этим – освободиться от унискафа. Но ни в коем случае не бросать его на произвол судьбы, он наверняка еще понадобится, да и вообще – казенное добро. Третье – незамедлительно найти способ такого сохранения.

Впрочем, для человека, успевшего хотя бы поверхностно ознакомиться с унискафом, тут не должно было возникнуть сложностей. И не возникло. Я быстро высвободился из костюмного нутра, закрывать унискаф не стал, левой рукой крепко ухватил его за перчатку, уподобляясь ребенку, вцепившемуся в отцовские пальцы, а правую кисть засунул внутрь и очень осторожно повернул регулятор антиграва градуса на два, не более. Получилось так, как я и ожидал, – костюм подвсплыл, как воздушный шарик. Теперь можно было не тащить его на себе, а лишь буксировать, что почти не требовало усилий.

За это время я успел дойти до коридорного перекрестка и свернуть в поперечный. С собой я захватил только мой вечный оперкейс, а позаимствованный у парня, которому не повезло, дистант засунул за пояс под курткой слева, чтобы в случае чего извлечь, не теряя времени. Вот так я одним махом решил все проблемы и двинулся по коридору дальше с гораздо более легким сердцем.

Коридор, не обманув моих ожиданий, вскоре закончился, уткнувшись в переборку, даже с виду почему-то производившую впечатление несокрушимости – может быть, причиной была ее окраска; такой краской покрывают обычно корпуса тяжелых кораблей. Меня это, впрочем, не смутило: пробивать стену я и не собирался, поскольку оперкейс был при мне. Оглядевшись и никого не заметив, я раскрыл чемоданчик, из соответствующего гнезда извлек коробочку, приложил к двери, имевшей место в самой середине переборки, включил сперва магнитную присоску, потом анализатор. Штука эта на профессиональном жаргоне называлась попросту отмычкой, хотя в официальных документах у нее было длинное и замысловатое название. Две крохотные лампочки согласно засветились, а через мгновение и крохотное табло, на котором запрыгали, заструились цифирки. Через двадцать две секунды нужное число нарисовалось. Я нажал кнопочку «Нейтрализация» – на случай, если работает сигнализация против вскрытия. Отмычка ответила: «Чисто». Я ткнул пальцем в «Подтверждение», получил согласие прибора и включил «Действие».

«Открыто», – смог я прочитать на табло еще через несколько секунд. Все было проделано без единого звука, как и должен был сработать прибор: не насилием, а уговором. Я отключил отмычку, убрал на место, нажал на ручку – и дверь отворилась неожиданно легко. Поспешно влез снова в унискаф и только после этого прошел в открывшийся проем, затворил дверь за собой и набрал код запирания, на этот раз вручную. И стал обозревать открывшуюся мне картину.