Блэк - Александр Дюма

Так она проводила свои дни до того момента, как в Шартр вошла холера. Бедняжка Тереза стала сестрой милосердия в своем бедном предместье. И однажды утром, когда она поднялась, чтобы прийти на помощь своей больной соседке, ее собственные силы изменили ей.

Черный ангел, пролетая, задел ее своим крылом.

Вы видели, в каком состоянии ее нашел шевалье.

Такова была история Терезы.

Вот уже пять месяцев она не видела Гратьена и ничего о нем не слышала.

Что касается кольца, которое она носила на пальце, то она ничего не могла сказать о нем, кроме того, что оно было ей дано с наказом тщательно хранить его как талисман, который однажды поможет ей найти свою семью.

Шевалье де ля Гравери с благоговейным вниманием выслушал рассказ Терезы. Когда она заговорила о потере Блэка, он почувствовал, как краска бросилась ему в лицо; затем, когда он оценил, какие ужасные последствия имела для девушки эта пропажа — ведь, воспользовавшись отсутствием Блэка и под предлогом того, что хотят вернуть ей ее собаку, Терезу заманили в ловушку, где она потеряла свою честь и, вероятнее всего, свое счастье, шевалье охватило подлинное раскаяние и, дожимая и целуя руки молодой девушки, он опустился на колени.

— Тереза! Тереза! — говорил он. — Добрый Бог милостив; он порой дарует нам испытания, дитя мое, но, поверь мне, неслучайно его добрая воля послала меня на твоем пути и я клянусь, что с сегодняшнего дня посвящу всю мою жизнь твоему счастью.

— Увы! — ответила Тереза, ничего не понимая в этом порыве шевалье. — Мое счастье! Вы забываете, сударь, что для меня больше нет счастья… Моим счастьем была бы жизнь с Анри, а я навечно разлучена с ним.

— Хорошо, хорошо! — сказал шевалье с тем доверчивым выражением веселого человека, убежденного, что удача, благодаря которой он столь неожиданно нашел дочь Матильды, не может отвернуться от него на полдороге. — Хорошо! Мы уладим все это. Черт возьми! На свете есть не только господин Анри, есть также его брат, господин Гратьен.

— Это не будет счастье, — сказала Тереза. — Это будет искупление; только и всего.

— Ну и что же, — заметил шевалье, — но мне кажется, что это было бы уже кое-что.

Тереза покачала головой.

— Неужели вы думаете, что молодой человек, такой знатный и такой богатый, как он, когда-нибудь согласится жениться на такой бедной мастерице, как я? Я послужила ему лишь игрушкой, только и всего. Верите ли вы, что он когда-нибудь осмелился бы нанести дочери графа или маркиза, у которой есть отец или братья, способные за нее отомстить, такое оскорбление, которое он нанес, ни на минуту не задумавшись, бедной сироте?

Шевалье почувствовал, как стрела пронзила ему сердце; его глаза вспыхнули; впервые желание мести проснулось в нем.

Никогда по отношению к господину де Понфарси он не испытывал ничего подобного тому, что вдруг почувствовал по отношению к Гратьену.

Он с некоторой радостью вспомнил, что во время путешествия в Мексику научился довольно ловко стрелять, попадая два раза из трех в этих пресловутых зеленых попугайчиков, в которых Думесниль, однако, бил без промаха.

Затем машинально он сделал этот знаменитый обманный выпад, этот секретный удар, которому его научил капитан, сам перенявший его у учителя фехтования в Неаполе.

Почему вдруг все это пришло ему на память? Почему, стиснув зубы, он подумал об этом? Шевалье не отдавал себе в этом отчета; но все же он думал об этом.

Тереза лежала молча в полном изнеможении; она не заметила ни того, как лицо шевалье нахмурилось на мгновение, ни движения руки, которым он сделал в воздухе свой секретный выпад.

Этот разговор совершенно истощил все ее силы и после того, как она произнесла свои последние слова, которые вы уже знаете, ею вновь овладел приступ этого сухого и глубокого кашля, который уже однажды так взволновал де ля Гравери.

Шевалье решил, что он в другой раз попросит рассказать ему все оставшиеся подробности, если ей еще было что рассказывать.

Он обратил внимание, что, говоря и об Анри, и о Гратьене, Тереза ни разу не произнесла их фамилии, называя их только именами, данными им при крещении.

Но, чтобы найти Гратьена в тот момент, когда он почувствует необходимость объясниться с ним, шевалье необязательно было знать его фамилию: ему было известно, в каком полку служил юноша, в каком городе этот полк расквартирован; а облик Гратьена и облик его собеседника Лувиля достаточно глубоко запечатлелись в его памяти; так, что он без сомнения узнал бы их с первого же взгляда.

Но шевалье считал, что прежде всего он сейчас должен убедиться в подлинности надежд, основанных им на той тайне, которая окружала рождение Терезы; он нашел в этом не ведомом ранее чувстве, которое внушила ему молодая девушка, столь невинное наслаждение, столь глубокое очарование и такую притягательную силу, что спешил узаконить эти радости, чтобы полностью насладиться тем счастьем, которое могло подарить ему это чувство.

Но, однако, прежде всего здоровье Терезы должно было поправиться настолько, чтобы шевалье, покидая ее и отправляясь на свои поиски, не испытывал никакого беспокойства по поводу если не ее здоровья, то по крайней мере ее жизни.

Глава XXVII,

В КОТОРОЙ ШЕВАЛЬЕ ДЕ ЛЯ ГРАВЕРИ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ВЗВОЛНОВАН ТЕМ СКАНДАЛОМ, КОТОРЫЙ ОН ВЫЗВАЛ В ДОБРОДЕТЕЛЬНОМ ГОРОДЕ ШАРТРЕ

Однако в таком городе, как Шартр, столь знаменательное событие, как водворение молодой девушки в жилище старого холостяка — лица достаточно значительного, как по своему происхождению, так и благодаря своему состоянию, — не могло пройти незамеченным. Каждый высказался по этому поводу, и в скором времени пошедшие толки и пересуды придали случившемуся поистине гигантские размеры и полностью исказили его значение.

Шевалье де ля Гравери, чье поведение уже вызывало подозрение из-за тех эксцентричных выходок, которые его заставил наделать Блэк, за несколько дней превратился, благодаря естественной манере обывательских пересудов, в ужасного безнравственного человека, который, не довольствуясь тем, что соблазнил молодую девушку, не постыдился вызвать публичный скандал своим незаконным с ней сожительством под одной крышей; и, наконец, в такого человека, с которым ни один мало-мальски уважающий себя горожанин не мог водить ни почтенное знакомство, ни раскланиваться при встречах.

Как только состояние ее здоровья стало улучшаться, Тереза начала заботиться о том, что могло бы доставить удовольствие тому, кого она считала своим благодетелем и готова была полюбить, как отца.

Поэтому она потребовала, чтобы он возобновил свои ежедневные прогулки, которые, как она полагала, необходимы для его здоровья. Шевалье, в свою очередь, радуясь этой нежной, такой приятной и желанной зависимости, аккуратно выполнял все пожелания молодой девушки и, подобно хорошо отлаженному механизму, чья работа некоторое время была нарушена и который сразу, как только восстановилось его равновесие, возобновляет свой обычный ритм, стал, как и раньше, посвящать два часа между обедом и ужином прогулке по валам.