Зеркало вампиров - Чингиз Абдуллаев

И несмотря на то, что он понимал все мотивы щедрых посулов Стэннарда, он все-таки сказал:

— Благодарю вас за ваши предложения, мистер Стэннард. Мы и дальше будем защищать принципы демократии и свободы.

Он знал, что это неправда. Но и Стэннард знал, что он знает. В свою очередь, Александр Юрьевич знал, что Стэннард знает о его знании. Получался замкнутый круг, в котором партнеры были довольны друг другом и не строили никаких иллюзий.

— Вы должны занимать более наступательную позицию, — сказал Стэннард, — нельзя прощать мистеру Лукашенко нарушений прав человека.

«Ублюдок, — подумал Александр Юрьевич, — нагло и бесцеремонно советует мне, что делать».

Он уже открыл рот, собираясь выругать своего собеседника, но только, вздохнув, сказал:

— Мы стараемся быть объективными в силу своих способностей.

В конце концов гранты фонда Кейера — это почти два миллиона долларов, резонно рассудил он. С Белоруссией ничего не случится, если ее президента немного покритикуют, а зато его газеты получат эти деньги.

— Мы обязательно учтем ваше мнение, — снова сказал он, ненавидя себя в этот момент.

И быстро отошел от Стэннарда, направляясь к Жене, по-прежнему весело разговаривающей с молодым человеком. Александр Юрьевич, сделав неприятную мину, подошел к ним.

— Познакомьтесь, — как ни в чем не бывало сказала Женя. — Мистер Витторио Занетти. Он приглашает меня, Капустина, Косенко и Якова Абрамовича совершить поездку во Францию и Италию за счет их журнала. Они оплачивают нам переезд в обе стороны первым классом и обязуются разработать программу нашего пребывания там.

Молодой человек весело улыбнулся.

— Обязательно, — постаравшись улыбнуться в ответ, сказал Александр Юрьевич, взяв Женю за руку и отводя от смазливого иностранца. Потом негромко процедил: — Дура.

Она не обиделась. Она давно уже не обижалась на подобные его высказывания. Просто высвободила руку и без обиды сказала:

— Я все понимаю и без твоих оскорблений. Но Косенко и Капустин могли бы слетать в Европу. Они ведь все равно ничего не решают. Косенко упрямый, как черт, его трудно купить обычной поездкой в Мадрид или Париж. И он упрямо будет стоять на своих позициях, доказывая, что объединение России и Белоруссии выгодно обоим государствам. Здесь у них дохлый номер, они его все равно не купят. А Капустину будет полезно немного посмотреть на зарубежный стиль работы. Они ведь работают гораздо лучше, чем все наши каналы телевидения вместе взятые. Что касается Якова Абрамовича, то он и без того не захочет поехать куда-нибудь, у него слишком много работы. Остаюсь только я… — закончила она многоточием, и Александр Юрьевич догадался, что именно он услышит. — А я никуда не уеду без твоего согласия, — закончила она.

Он снова взял ее за руку.

— Извини, кажется, я погорячился.

Она невесело усмехнулась. Но на этот раз не стала выдергивать руку.

— В последнее время ты горячишься чаще обычного.

— Да, нервы, — кивнул Александр Юрьевич, наблюдая за Тархановым. Тот о чем-то говорил со Стэннардом, поглядывая в их сторону.

Сукин сын, в который раз с ненавистью подумал Александр Юрьевич, подходя ближе.

Заметив его, Стэннард сделал широкий приглашающий жест.

— Мы говорили с мистером Тархановым о возможности более широкого участия ваших каналов и газет в наших программах, — пояснил американец. — Мы готовы каждый год принимать несколько ваших журналистов в Америке. Изучение американского опыта работы журналистики. Мне кажется, это будет весьма полезно для всех нас и поможет нам легче понимать друг друга.

Тарханов широко улыбнулся, и Александр Юрьевич, уже чувствуя, что не может сдержаться, вдруг сказал:

— Некоторые из нас уже неплохо переняли кое-какой американский опыт.

— Что вы хотите сказать? — не понял Стэннард.

— У нас даже практикуется физическое устранение конкурентов, — довольно громко сказал Александр Юрьевич, глядя прямо в глаза Тарханову. — Например, нанимаются бандиты, чтобы убрать неугодного руководителя канала. Или своего конкурента.

Американец заулыбался. Тарханов ощутимо вздрогнул и отвел глаза. Он знал. Теперь не было никаких сомнений. Он знал все. Это был он. Александр Юрьевич сжал кулаки. Американец хлопнул его по плечу.

— Но это не американский опыт работы, это скорее итальянский. «Коза ностра». Мы так давно не работаем.

Тарханов побледнел, но вымученно улыбался. Александр Юрьевич, чувствуя, что звереет, нервно добавил:

— Наши руководители каналов не придерживаются никаких моральных норм. Они нанимают профессиональных убийц, чтобы устроить свои дела.

При этих словах Тарханов не выдержал. Он изменился в лице и, пробормотав какие-то извинения, быстро отошел от них, направляясь к выходу и забыв даже о блондинке, пришедшей с ним на прием. Стэннард, перестав смеяться, удивленно посмотрел ему вслед.

— Что с ним случилось? — спросил американец.

— Наверно, голова разболелась, — ответил довольный этой сценой Александр Юрьевич и достал мобильный телефон.

К Стэннарду уже спешил министр культуры. Александр Юрьевич позвонил своему начальнику службы безопасности.

— Константин Гаврилович, — тихо сказал он, — вы были правы. Я только что в этом убедился. Обо всех его разговорах докладывайте мне. Я думаю, в ближайшие несколько минут он кому-нибудь позвонит.

— Вы ему все сказали? — тревожно спросил Константин Гаврилович. — Вы рассказали ему обо всем?

— Нет. Но он все понял. Слушайте его разговоры, он наверняка сейчас будет кому-нибудь звонить.

И, убрав телефон, Александр Юрьевич обернулся. Женя опять говорила с этим смазливым Занетти. И хотя она ему все объяснила, у него все-таки окончательно испортилось настроение.

В этот момент Тарханов, выскочивший из посольства, лихорадочно набирал номер известного ему телефона.

— Он все знает! — закричал Тарханов. — Он все знает. Наверно, опять этот проклятый журналист Кузнецов. Или его генерал.

— Не говори глупостей, — посоветовал ему собеседник, — приезжай ко мне, и мы все обговорим.

— Он мне все рассказал… — снова начал Тарханов.

— Хватит, — жестко прервал его собеседник. — Этот журналист действует не сам по себе. У него соответствующее поручение. Приезжай ко мне и поговорим.

Константин Гаврилович в это время сидел в ресторане с Наблюдателем. Им был заказан отдельный кабинет, и теперь они оба внимательно слушали магнитофонную запись разговора Графа и Тарханова.

— Мы ничего не знали, — угрюмо сказал Наблюдатель, — все эти гниды действовали без нашего согласия. И Граф, и Тит, и Родион Червяков. Они решили удариться в политику. Дурачки, думали таким образом защиту себе найти. Думали, что в политике честнее играют, чем в нашем деле.

— Вы видите, что они подвели и вас и нас, — убедительно сказал Константин Гаврилович. — Мы бы никогда не осмелились сделать с Титом то, о чем вы думаете. Просто хотели его немного попугать. А он взял и умер. Я думаю, эксперты-патологоанатомы могут установить, что мы его не трогали.

— Уже установили, — мрачно ответил Наблюдатель. — Но вы его трогали. Просто он сдох раньше. Поэтому я думаю, что сто кусков вы нам должны положить за беспокойство.

— А как насчет казино? Ваши люди нанесли огромный ущерб нашему другу? — спросил Константин Гаврилович.

— Это не наши люди, а шпана Графа. Если он останется жив, с него и спрашивайте, — предложил Наблюдатель, — он обманывал всех. И нас, и вас, и своих заказчиков.

— А как насчет киллера? Вы его отзовете?

— Зачем? — ухмыльнулся Наблюдатель. — Вот послушайте, здесь есть интересные места. Я специально сделал отдельные отрывки.

Он снова включил кассету.

«Извините, — раздался голос Графа, — ребятам указания давал насчет казино. Вся братва на ноги поднялась.

— Из-за вашего ублюдка, с которого сняли брюки? — Голос Тарханова. — Вечно вы перекладываете свою работу на плечи других».

— Вот видите, — сказал, улыбаясь, Наблюдатель, — этому типу не нравится, когда перекладывают свою работу на других. И вот еще послушайте. — Он снова нажал кнопку.

«Кто еще знает правду про казино? — гневно спрашивал Тарханов. — Я не имею в виду ваших кретинов, которые собираются выступать в роли Робин Гудов и мстить за своего убитого вора…»

— По-моему, достаточно, — сказал Наблюдатель, — этот типчик нас совсем не уважает. Значит, мы не будем перекладывать свою работу на других, а сами сделаем ее для него. Выступим, так сказать, в роли Робин Гудов, как он выразился.

— Это ваше дело, — пожал плечами Константин Гаврилович, — но учтите, что он очень известный человек. У вас могут быть неприятности.

— Это у вас могут быть неприятности, — ухмыльнулся бандит, — а у нас бывают убийства. Дырка в голове, и нет неприятностей. Словом, мы договорились. Сто кусков за беспокойство нашей братве, и мы расстаемся друзьями.