История розги - Джеймс Бертрам

В это утро была назначена лекция об английской поэзии; лектор отнесся к ней чрезвычайно поверхностно и выражение «Мы, смертные; ибо живем одиноко» приписал перу Теннисона. Так как я сам часто занимаюсь литературой и отношусь к ней с большой любовью, то моя племянница, при совместной со мной жизни, более начитана, нежели другие девушки ее возраста. Она позволила себе остановить преподавателя, сказав ему, что автором приведенных выше слов является не Теннисон, а Матье Арнольд.

Одна из присутствовавших на уроке гувернанток серьезным тоном запретила ей прерывать учителя и поправлять его и поставила ей в журнале крестик. У начальницы было обыкновение всех отмеченных крестом учениц подвергать телесному наказанию, и моя племянница сама была несколько раз свидетельницей производимых над малолетними ученицами экзекуций, не подозревая, разумеется, что подобная мера может быть предпринята не по отношению к детям.

К безграничному удивлению моей племянницы, после уроков ее пригласили в учительскую и к еще большему изумлению объявили, что за непочтительное отношение к учителю ей предстоит подвергнуться наказанию. Ни просьбы, ни протесты ни к чему не привели; несчастная барышня должна была уступить силе и получила от руки своей начальницы двенадцать сильных ударов розгой.

Я сам по происхождению – ирландец, и вам не трудно представить себе мое негодование по поводу столь унизительного обращения со взрослой девушкой, которая не сегодня – завтра должна была выйти замуж. Я принял быстрое решение, одобренное несколькими дамами, которым я о нем сообщил. С трудом уговорил я племянницу, как ни в чем не бывало, снова начать посещение училища, и вскоре после описанного выше происшествия я передал начальнице приглашение пожаловать к нам на завтрак. Это было в начале января. Вместе с приглашением я уведомил ее, что кстати уплачу ей следуемое за право учения племянницы. Она явилась; по моему распоряжению, ее провели в нашу домашнюю библиотечную комнату; там ее поджидали уже три замужние женщины, жены моих друзей, о которых я упомянул выше и которые отнеслись с одобрением к моему плану. Я пригласил ее сесть и высказал мое мнение на счет ее обращения с ученицами. Далее, я сказал ей, что сначала у меня явилась мысль возбудить против нее судебное преследование, но затем я порешил наказать ее в присутствии находящихся здесь дам так же точно, как она наказала мою племянницу. Само собой разумеется, разыгралась ужасно бурная сцена, но угрозы судебным процессом заставили почтенную матрону согласиться с моим решением. Немедленно же я оседлал коня и отправился в Этон, где приобрел обычную здесь розгу. Ко всему сказанному должен еще добавить, что начальница получила двадцать дюжих ударов, которые она, как рослая и крепкая особа, должна была перенести вполне свободно. Племянница не захотела присутствовать при экзекуции, но зато после порки я заставил наказанную попросить у оскорбленной ею барышни извинение».

Глава XLVI Инструменты и приспособления для сечения

Весьма важный вопрос о том, какой именно инструмент является самым подходящим и наиболее целесообразным для телесных наказаний, в течение долгого времени являлся спорным и возбуждал массу прений. Из буквально неисчислимого количества различных инструментов, применявшихся в различные столетия для телесных наказаний, многие являлись, без сомнения, результатом зрелого обсуждения, в то время как другие появлялись на свете в виде продукта случайных обстоятельств и потребности минуты. Раздражительные учителя, не находившие в пылу гнева обычного инструмента для наказания, обращались к чему попало, пуская в ход шляпы, полотенца, линейки и другие предметы, способные наносить удары. Из среды святых Доминик Лорикатус пользовался при самоистязаниях веником. Другой Доминик, основатель ордена доминиканских монахов, избрал инструментом наказания железные вериги. Гульберт пользовался кожаным ремнем с узлами, некоторые обращались к крапиве, чертополоху и волчецу. В «Золотой Легенде» сообщается об одном святом, который, не имея никаких определенных положений для выполнения процедуры умерщвления плоти, тем не менее однако занимался ею и пользовался попеременно то кочергой, то угольными щипцами, то другими подходящими ручными инструментами. Святая Бригета употребляла для телесных наказаний и самобичевания связку своих ключей; другая святая, славившаяся своей особенной преданностью идее умерщвления плоти, прибегала с этой целью к солидному пучку пружин. Санчо Пансо – как это известно каждому, читавшему знаменитого Дон Кихота Ламанчского, – оставался верен своему наивному характеру, граничившему с придурковатостью, и совершал процесс покаяния с помощью своих собственных рук.

Как сообщает Обри, в 1678 году среди знатных фамилий Англии существовал обычай показываться всюду с большим веером в руках; рукоятка такого веера имела в длину добрых пол-аршина, а сам он служил своим обладателям не только для защиты от солнца и охлаждения, но и в роли инструмента, которым они наказывали взрослых дочерей, своих замеченных в мелких неблагопристойных поступках, особенно же в упорстве и непослушании. Сэр Томас Мор имел обыкновение наказывать взрослых дочерей своих розгой, приготовленной из пучка павлиньих перьев. Некоторые рыбачки наказывали попавшихся воришек высушенной кожей угря; об одной хозяйке рассказывают, что в минуты раздражения она колотила свою кухарку костью от бараньего окорока. Туфли сплошь и рядом служат инструментом для наказания.

Римляне, достигшие в искусстве, телесных наказаний высших степеней совершенства, за известного рода преступления прибегали обыкновенно к определенным инструментам. Гораций и Ювенал описывают три из них, именно scutica, ferula, flagellum. Scutica представлял собою ремень из кожи или пергамента, ferula приготовлялась из прута или из палки. Оба этих инструмента были в ходу в римских школах, причем с некоторыми только незначительными видоизменениями сохранились до самых позднейших времен. Flagellum это род плети из кожаного ремня или сплетенных веревок, прикрепленных к деревянной ручке и чаще всего снабженных узлами, либо маленькими кусочками железа или свинца, что, конечно, увеличивало силу наносимых подобным инструментом ударов Установить точную форму античной ferulы затруднительно: неизвестно, была ли она похожа на розгу, прут или ремень; что же касается позднейшей формы, то о ней имеется повсюду вполне достаточное количество сведений. По средневековой резьбе на дубовых предметах, встречающихся в церквах, монастырях и соборах, фигура учителя с поднятой розгой в руке изображается постоянно обращенной кзади. Ferula позднейшего периода представляла собою замысловатый инструмент, применявшийся исключительно для ударов по руке. Изготовлялся он из дерева, походил несколько на колотушку и был снабжен посредине своей широкой части небольшим отверстием, вследствие чего при каждом ударе на коже руки наказуемого вскакивал пузырь. Последнее обстоятельство в значительной мере увеличивало силу наказания. Применявшаяся лет сорок тому назад в английских школах ферула имела вид вырезанной из дерева ракетки, и до сих пор еще на школьных печатях изображается учитель, держащий в руке страшную ракетку.

Несколько времени тому назад в Амстердаме была устроена выставка школьных предметов и принадлежностей, относящихся как к древним, так и к позднейшим временам. Среди экспонатов находилась также ferula и изображение какой-то птички. Такую птичку обыкновенно подбрасывали ученику, совершившему противозаконный поступок, с ней он должен был явиться к учителю и протянуть ему руку ладонью вверх для восприятия заслуженных ударов. На картине Жерара Дау изображен один из кембриджских учителей с подобным именно инструментом в руке. Удары, наносимые этой деревянной ferulой были настолько опасны и чувствительны, что быстро после наказания заинтересованное место покрывалось ранами и ссадинами; другой же подходящей к ferul`е инструмент отличался, правда, тем же действием в смысле болевого ощущения, но не оставлял после себя, по крайней мере, столь серьезных следов. Мы говорим о широком кожаном ремне, имевшем приблизительно десять дюймов в длину и от четырех до пяти дюймов в ширину, один конец его был закруглен, другой связан и укреплен к деревянной ручке. Кожа отличалась своей толщиною; она была обработана дублением, что придавало ей известную плотность, не лишая в то же время свойственной ей гибкости. Пригонялся этот инструмент для наказания по ладонной поверхности руки и вызывал острое, колющее и щиплющее ощущение.

Шотландская feri`la представляла собою простой кожаный ремень, один конец которого изрезывался на тонкие полоски, обжигавшиеся на огне. Этот инструмент применялся, главным образом, также для нанесения ударов по руке. Ученики же также стараются защитить их, для чего натягивают рукава куртки через пальцы. Так называемая wirga представляла собою обыкновенный садовый прут, этот своеобразный инструмент пользовался одно время большим уважением у римлян и должен, по нашему мнению, считаться родоначальником розги, царствовавшей так долго во всех странах, кажется, всего мира. Мудрейший царь Соломон говорил «Розга предназначена для спины непонятливых», и в другом «кнут для лошади, кирпич для осла, розга для спины дурака». Согласно с этим советом, наказания розгами применялись обычно на обнаженную заднюю часть провинившегося. Чтобы облегчить задачу «экзекутора», преступника клали на скамью или колоду, либо на спину одного из старших учеников. Последний способ носил название «посадить на лошадь» и в таком положении приводили наказание в исполнение. Впрочем, последняя процедура относится к давнопрошедшим временам, о чем свидетельствует картина из Помпеи, хранящаяся в одном из музеев Неаполя. Картина эта изображает малого, который сидит на спин своего соученика и «воспринимает» удары от руки «господина учителя». На печати одной из школ в Англии, относящейся к периоду царствования короля Эдуарда VI, выгравировано изображение ученика, наказываемого розгой, под рисунком подпись: «Qui. Rarcit Wirga: odit filiu», т.е. «Кто пренебрегает розгой, тот ненавидит своего сына».