Команда Альфа - Миклош Сабо

Вилли, вместо того чтобы вернуться, неторопливо шел в сторону селения. Крикнуть ему мы не решались, оставалось выжидать, что будет дальше. Он же шел беспечно, вразвалку. Правда, правая рука его была в кармане.

«Он держится за пистолет!» — понял я и пожалел, что мы не снабдили его французским ножом. Защищаться, если до этого дойдет, он смог бы и им, а шума не наделал бы.

У меня появилось дурное предчувствие. Меня нервировала эта зловещая, напряженная тишина.

Ух, как медленно ползет время. Ему осталось еще пройти пятьдесят метров! Еще десять! Уже только три! Хоть бы он вернулся! Почему он не уходит оттуда?

Долговязый янки дошел до первой хижины. Толкнул дверь. И пропал в доме.

Он долго не появлялся, и это начало уже не на шутку волновать меня.

Внезапно из открытого окна вырвался пронзительный женский крик и тут же замер.

Снова воцарилсь тишина.

Но и в этой тишине продолжал звенеть у меня в ушах душераздирающий крик. Это было зловещее, пугающее безмолвие.

Наконец в дверях появился Вилли. Он нес женщину, обхватив ее одной рукой, другой рукой он зажимал ей рот. Мы видели, как она билась в его руках. Видели и то, что Вилли беспомощен, что не знает, как ему быть.

— Пристукни ее, обезвредь, идиот! — шипел рядом со мной немец.

Из гущи сахарного тростника стрелой вылетела девушка.

— Мама! Мама! — кричала она.

В руках девушка сжимала винтовку, на бегу заряжая ее.

Женщина же, которая, как нам показалось, потеряла сознание, неожиданно вцепилась в руку янки.

Сначала он силой пытался отодрать впившиеся в него пальцы, затем — другого выхода у него не было — ударил ее пистолетом по голове.

В эту минуту девушка прижалась к стене дома и направила ствол винтовки на Вилли.

Почти одновременно прозвучали два выстрела, тихий и громкий. Вилли выстрелил на миг раньше, благодаря чему на несколько минут продлил свою жизнь.

Стройное тело медленно сползало на землю, тонкие пальцы растерянно искали опору.

Из зарослей сахарного тростника с диким криком выскочило с десяток крестьян в широкополых соломенных шляпах. У каждого в руках была винтовка.

Долговязый янки стоял, точно к земле прирос, и полными ужаса глазами смотрел на них. Затем, круто повернувшись, большими прыжками помчался прочь.

Я очнулся оттого, что рука Хорста судорожно сжимает мое запястье.

— Не глупи! — шептал он. — Одно неосторожное движение — и мы все погибли!

Только тут я осознал, что делаю: лихорадочно, бессознательно подняв свой автомат, я целюсь в крестьян, которые потоком стекаются со всех сторон.

Раздались выстрелы. Один… другой… Целые очереди. Вилли внезапно остановился. Раскинул руки и упал ничком на землю.

— В самое сердце! — определил тоном специалиста немец.

— Назад! — скомандовал Рикардо. — Заметать следы!

Мы пробирались шустро, как ящерицы, стараясь при этом уничтожить всякие, даже мельчайшие, признаки нашего присутствия. Теперь была важна не столько быстрота, сколько зоркость, чтобы не осталось даже намека на то, что наш несчастный товарищ не один скрывался в болотной глуши.

За спинами у нас раздался лай целой своры ищеек.

Мы только тогда отдышались, когда снова по пояс погрузились в болото. Оно спасло нас от преследования собак, терявших след у воды.

Если по топи вообще возможно бежать, то мы бежали. Бежали из последних сил, пока впереди, на расстоянии примерно двухсот метров, не увидели небольшое овальное пространство, заросшее кустарником. Мы буквально вгрызлись в гущу ветвей и листвы, зарывшись в ил по самые уши. Отсюда следили за сушей. Ждали, что будет.

Спустя несколько минут штук шесть собак примчались к болоту. Тут они остановились, затем, волнуясь, забегали по краю.

Вскоре показались крестьяне. С ними теперь уже были и милиционеры. Люди заспорили, горячо жестикулируя.

— Животные что-то чуют, — сказал один крестьянин.

— Это точно! — подтвердил другой. — Поглядите, как они щерятся!

— Брось ты, Эмилио! — заговорил милиционер. — Не нужно видеть опасность там, где ее нет. Поднимете напрасную шумиху, только народ зря взбаламутите. Разве у вас есть основание думать, что, кроме убитого янки, еще кто-то побывал тут?

— Вроде бы нет, — ответил крестьянин по имени Эмилио и тут же добавил — Но что верно, то верно: человек этот не с луны свалился. А раз так, надо быть начеку. Или, может, ты хочешь быть в ответе за беды, что причинит нам враг, если он все-таки пробрался?..

— Гм… — задумался милиционер. — Вы гоняетесь за привидениями, Эмилио. Но пусть будет по-вашему. В самом деле, лучше сейчас лишняя тревога, чем потом… Пошли, я сейчас же позвоню в Камагуэй, пусть предупредят патруль и милицию!

Они стали удаляться от болота, громким свистом зовя за собой собак.

Рикардо только теперь перевел нам все слышанное.

— Вот идиот! — ругал Хорст сквозь зубы несчастного соучастника нашей экспедиции. — Нате! Расхлебывайте чужое слабоумие!

— Мы могли бы спасти его! — вставил я тихо. — Никогда не прощу себе того, что мы оставили его в беде!

Немец в ярости уставился на меня.

— Может, ты еще и оправдываешь его? Кто ему велел заходить в дом? Может, я? Или Рикардо? Или ты? Да он просто кретин! Вот и получил по заслугам.

— Это правда! — поддержал его Рикардо. — Мне, конечно, жаль беднягу, но лучше уж так, чем если бы кому-нибудь из нас продырявили по его милости шкуру!

— Все равно мы могли бы спасти его! — твердил я свое.

— Спасти! — ехидно и цинично улыбнулся Хорст. — Хотелось бы мне знать, как бы выполнили приказ Центра четверо мертвецов!

«Приказ, задание!.. Одно у них на уме! А человек?.. Ничто?..»

Я повернулся к кубинцу.

— Хорошо, Рикардо. Но скажи, как бы ты рассуждал, если бы в интересах дела жертвой оказался ты сам. Или Хорст. Как бы ты, Хорст, посмотрел на это?

— Ерунда! — Немец пожал плечами. — Навряд ли я попал бы в такое идиотское положение!

Рикардо был иного мнения.

— Как знать, — ответил он нерешительно, — всякое может случиться. Это борьба, а борьба всегда требует жертв. Если ценой жизни одного солдата остальные могут выполнить свой долг, то… Возможно, мои слова звучат жестоко, не по-товарищески, но долг стоит такой цены!

Гнетущая тишина простерла меж нами свои щупальца. Но вдруг ее потревожил далекий гул мотоцикла. Он удалялся.

— Видно, послали нарочного в Камагуэй, — заметил кубинец. — Небось повез рапорт. Надо смываться!

И вот мы снова в пути. Снова комары, пиявки, жара, болото. И так многие сутки. Мы потеряли счет времени, да и интерес к нему. Наши мозги точно высушило солнце — в голове не было ни одной мысли.