Когда-нибудь мы будем улыбаться - Мария Франк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дай мне свою руку.
Делаю то, что мне говорят.
– О, Боже, – морщится подруга. – Пойду пока на кухню.
Да, сейчас моя рука действительно выглядит до сумасшествия ужасно. Просто кровавое месиво.
– Сейчас будет больно. Я буду вытаскивать осколки из раны.
– Мне плевать.
– Просто будь готова к боли, – предупреждает Влад.
Никто и никогда не предупреждал меня перед тем, как сделать больно. Как физически, так и морально.
Резкая и адская боль пронзает меня, отчего я вскрикиваю. Он прав. Это действительно больно. Очень.
– Ну, вот и все, а теперь пойдем промоем руку.
Я непроизвольно морщусь от вида собственной руки. Кровь продолжает стекать на пол.
* * *
– Может, ты пока у меня поживешь?
– Зачем? – спрашиваю, пытаясь снять футболку, которая из белой, стала кровавого цвета.
Юля подходит ко мне и снимает ее.
– Лер, я переживаю за тебя. Давай хотя бы на неделю, ты переедешь ко мне.
– Нет. Я останусь здесь.
– Но почему?
– Это моя квартира, здесь я и останусь, – тихо отвечаю.
– Ты уверена?
Подруга помогает мне надеть чистую футболку, ведь самой мне это не под силу, с забинтованной рукой.
– Да, я уверена.
Выхожу из своей комнаты и иду на кухню. Красильникова следует за мной. Они с Владом садятся за стол напротив меня, прожигая взглядом.
– Если вам что-то интересно – спрашивайте. Я на все отвечу, – тихо говорю.
Юля опускает взгляд и прикусывает губу.
– Почему ты не хочешь идти на похороны? Или ты уже передумала?
– Нет. Я не знаю, смогу ли увидеть это. Не так уж и легко, увидеть дорогого тебе человека в гробу.
– Извини, – шепчет подруга.
– Проехали.
Повисает неловкое молчание. Я внимательно осматриваю свою руку, но ничего кроме бинта, не могу увидеть.
– Лер, может, ты все-таки поживешь пока у меня? – спрашивает Юля, с некой мольбой в голосе.
– Нет.
Я принимаюсь снова осматривать руку.
– И когда я смогу ее разбинтовать? – спрашиваю у Влада.
– Тебе нужно будет перебинтовывать ее каждый день, – объясняет он мне. – У тебя глубокая рана. Было бы лучше, если ты поехала в больницу.
– Нет. Я никуда не еду.
Снова тишина.
– Вы извините, но я пойду, – говорю, вставая со стула и направляясь в свою комнату.
– Ты куда?
– Спать, – коротко отвечаю.
Господи, как же это глупо, но по-другому я поступить сейчас не могу. Я обессилена, и мне необходим сон.
Краем уха слышу, как Юля стучит в дверь моей комнаты.
– Заходи.
– Лер, мы пойдем. Я к тебе завтра зайду, хорошо?
Я киваю.
– Обещай мне, что с тобой все будет хорошо.
– Обещаю.
Ненавижу обещания. Антон тоже обещал мне, что не будет ездить на мотоцикле. А что в итоге?
Подруга обнимает меня и выходит из комнаты. Услышав, как закрывается входная дверь, подхожу к окну. Сейчас снег не идет, и это меня огорчает.
Внезапно вспоминаю о дневнике Антона, и сразу же ищу его, чтобы дочитать записи до конца. Удобно устроившись на кровати, открываю тетрадь.
* * *
«Я был до смерти напуган, когда Лера не отвечала на звонки. Такого, раньше никогда не было. Как дурак, я пошел к ней домой. Я застыл на месте, когда увидел ее красные заплаканные глаза. Тогда я ощутил боль в сердце. Лера расстроена из-за уезда Паши. Но потом случилось нечто. Я случайно увидел записку Яна, которая была написана для Леры. Из текста я понял, что между ними что-то произошло. Лера красиво и умело ушла с этой темы. Весь остальной вечер мы провели отлично. Мне не хотелось уходить от нее. Я безнадежно влюблен. Жаль, что не взаимно. Я готов ждать столько, сколько нужно. Мне плевать, сколько пройдет времени, прежде чем Лера даст мне шанс. Я готов ради нее на все. Абсолютно все»
* * *
Тетрадь выдает из моих рук.
Я потеряла человека, который был готов сделать для меня абсолютно все. Который, любил меня и оберегал.
Что теперь? Что будет дальше?
* * *
«Несколько дней мы веселились с Лерой. Вчера я пригласил ее на ужин к себе домой. И, черт возьми, это был потрясающий вечер. Я был счастлив, когда видел смех и улыбку Леры. Она сводит меня с ума»
* * *
«Сначала нам запрещают делать то, от чего мы без ума. Не позволяют самореализовываться, развиваться в той сфере, что нам интересна. Нам запрещено делать что-то безумное лишь потому, что так мы можем выделиться из толпы. Нам нужно быть теми, кого хотят видеть окружающие, при этом наплевав на собственное мнение. Запрещено быть самим собой.
А потом они удивляются, почему мы к ним так относимся.
Мы будем жалеть всю жизнь, что не сделали так, как хотели, а послушались их»
* * *
У меня просто нет слов.
Как же он прав. Вокруг одни запреты.
С детства нам запрещают многие вещи. В школе – учителя. Дома – родители. В университете – преподаватели.
Когда же нам быть собой, делая все, что хочется?
* * *
«Ее голос звучал странно, и я сразу понял, что что-то случилось. Мы отлично прогулялись. Лера вынудила меня пообещать ей, что я не буду пока ездить на мотоцикле. Теперь мне всего лишь нужно отогнать его, к знакомому в гараж. Чем сегодня, я и займусь. Вчера я снова не удержался и поцеловал ее. Днем я позвонил ей, надеясь на прогулку, но она сказала, что занята. Конечно, меня это немного задело, но она об этом не узнает. После того, как отвезу мотоцикл, нужно будет наведаться к Яну. Давно хотел выбить из него всю дурь.
Уже целую неделю, я пуст. Я ничего не чувствую внутри. Такого чувства, у меня никогда не было. Надеюсь, что все будет хорошо. Но как бы пуст я не был, я всегда буду любить Леру»
* * *
–… я всегда буду любить Леру, – тихо шепчу последнюю строчку записей.
Глава 26
– Это я во всем виновата.
– Что? В чем ты уже виновата?
– В том, что Антон погиб, – кое-как мне удается произнести эту фразу.
Никак не верю в это.
– Лер, что случилось?
– Тоша погиб из-за меня. Понимаешь? Он звонил мне, перед нашей встречей с тобой…
– И?
– Юль, он предложил мне сходить прогуляться, но я отказала ему. Если бы я тогда пошла с ним… Он бы остался жив,
