Миры Империума - Кейт Лаумер

— Боюсь, мне придется активно сопротивляться подобным мерам.

— Проиграешь.

— Хм. Вероятно. С другой стороны, я был бы слишком ценным пленником в этом твоем Империуме, так что лучше умереть, сражаясь.

Он напрягся, как будто готовый вступить в драку. Я этого не хотел.

— У меня другое предложение,— быстро произнес я.— Ты даешь мне слово офицера Державы, что мне предоставят возможность побеседовать с соответствующими высокопоставленными лицами в Зае, и тогда я соглашусь сопровождать тебя туда.

Он быстро кивнул.

— В этом могу тебя заверить. И возьму на себя ответственность лично гарантировать тебе достойное обращение.

— Договорились.

Я шагнул вперед и протянул руку, стараясь выглядеть не настолько обеспокоенным, как было на самом деле. Дзок взглянул непонимающе, затем опасливо протянул руку и пожал мою. Ладонь его на ощупь оказалась горячая, сухая и шершавая, словно собачья лапа.

— Пустая рука, нет оружия,— пробормотал он.— Потрясающий символизм.— Полевой агент снова широко улыбнулся.— Рад, что мы с этим справились. Ты производишь впечатление порядочного парня, Баярд, несмотря на...— Его улыбка слегка поблекла.— У меня странное чувство, что ты меня каким-то неочевидным образом сделал...

— Я все гадал, как бы мне уговорить тебя взять меня с собой в Зай,— улыбнулся я в ответ.— Спасибо, что облегчил задачу.

— Хм. Неприятности дома?

— Это еще слабо сказано. Он нахмурился.

— Я займусь аппаратурой, а ты пока расскажешь мне подробности.

Один час, две ободранные костяшки и легкий удар током спустя, челнок отправился в путь.

— Ты упоминал странный свет.—Дзок скорчился в операторском кресле над сляпанной на скорую руку панелью управления.— Говоришь, он пропитывал даже замкнутые пространства, отрезанные от любого нормального источника освещения?

— Именно. Нечто вроде призрачного голубоватого сияния.

— В твоем рассказе есть несколько вещей, которые я объяснить не могу.— Но что до светового эффекта, совершенно ясно, что ты был спонтанно перенесен на уровень нулевого времени. Хагруны любят так действовать. Данный свет обязан своим существованием определенным эманациям, происходящим от колебания элементарных частиц на обширно сокращенном уровне энергии. Часть этой вибрации вызывает отклик зрительного нерва. Ты заметил, что свечение более активно исходит от металлических поверхностей?

— Не особенно.

Дзок покачал головой и нахмурился.

— Требуется фантастическое вложение энергии, чтобы перенести массу через порог энтропии. Гораздо больше, чем для запуска предмета в дрейф поперек А-линий, например. Говоришь, ты оказался там без всякой механической помощи? Я кивнул.

— Что такое нулевое время?

— А-а, очень сложное понятие.— Дзок считывал показания с аппаратуры, подкручивал всякие настройки, снова считывал. Как техник по обслуживанию челноков, он намного превосходил меня.— В нормальной энтропии, разумеется, мы движемся в направлении, которое для удобства можем считать направлением вперед. Путешествуя по Паутине, мы движемся перпендикулярно этому вектору—так сказать, в сторону. Нулевое время... ну, считай его отходящим под прямым углом от обоих: застывший, безжизненный континуум, в котором энергии текут совершенно иным образом.

— Тогда, значит, изменился не город, а я. Меня вышвырнуло из моего нормального континуума в это нулевое время...

— Именно так, старина,— Дзок сочувственно заморгал.— Я вижу, ты изводил себя совершенно иным предположением.

— Я начинаю схватывать картину. Хагруны изучают Империум из нулевого времени. Навскидку я бы предположил — готовятся к нападению. У них имеется техника, далеко превосходящая все, чем располагает Империум. Нам нужна помощь. По-твоему, Держава нам ее окажет?

— Не знаю, Баярд,— вздохнул Дзок.— Но я сделаю для тебя все, что смогу.

Я урвал несколько часов беспокойного сна на полу за операторским сиденьем, прежде чем полевой агент меня окликнул. Я поднялся, цепляясь за спинку кресла, перегнулся через нею и уставился на экран. Теперь мы двигались среди тонких ажурных башен, минаретов возвышенной, хрупкой красоты, взмывающих розовыми, желтыми, бледно-зелеными пиками в яркое утреннее небо.

— Славно,— заметил я.— Мы уже близко к твоей родной линии, я так понимаю?

— Ах, башни Зая,— почти пропел Дзок.— Ничто не сравнится с ними во всех вселенных!

— Будем надеяться, что я получу прием, соответствующий этим красивым зданиям.

— Послушай, Баярд, есть нечто, о чем, мне кажется, я обязан тебе... э... сказать,— нерешительно начал полевой агент.— Честно говоря, тут имеется определенное, э, негативное чувство в некоторых умах против группы сапиенс. Возможно, беспричинное, но, к сожалению, это фактор, с которым нам придется иметь дело.

— На чем основывается это негативное чувство?

— На определенных, э, предполагаемых расовых характеристиках. Ваша репутация основана на свирепости, безжалостной состязательности, любви к насилию...

— Понимаю. Мы не такие белые и пушистые, как, скажем, хагруны. А кто же тогда прямо у меня на глазах отшвырнул с дороги бедного солдатика, чтобы похитить челнок, на котором мы едем?

— Да-да, все мы до определенной степени жертвы воинственности. Но может, ты заметил, что даже хагруны имеют склонность скорее к порабощению, нежели к убийству. И хотя они жестоки, но это жестокость безразличия, а не ненависти. Я видел, как ты ударил одного из них. Как раз перед тем, как тебя загнали в камеру. Ты заметил, что он не стал мстить?

— По-моему, любой рано или поздно даст сдачи, если его достаточно попинать.

— Но только вы, сапиенсы, систематически истребляли все остальные формы гоминидной жизни в ваших родных континуумах! — Дзок, похоже, слегка завелся.— Вы, безволосые, во всех линиях, где существуете, существуете одни! Века назад, при первом столкновении лысых мутантов с нормальными антропоидами — движимые, несомненно, стыдом от своего нагого состояния — вы истребили своих покрытых шерстью сородичей! И даже сегодня ваши сознания окутаны древними комплексами вины и стыда, связанными с наготой!

— То есть ты возлагаешь на нынешнее поколение ответственность за то, что происходило — или могло произойти — тысячи лет назад? — в моем мировом секторе,— заявил Дзок,— имеются три основные расы людей: мы, австралопитеки, пользуясь английскими терминами; родезийцы — прекрасные рабочие, сильные и усердные, пусть и не слишком умные; и пекинская ветвь — синелицые ребята, ну, ты знаешь. Мы живем вместе в абсолютной гармонии, каждая группа занимает свою социальную нишу, каждая привносит свои особые таланты в общую культуру. Тогда как вы, сапиенсы... нет, вы даже нападаете на представителей собственной расы, отличающихся от вас лишь самыми незначительными деталями!