Саркофаг - Валерий Моисеев

Заложив вираж на сторону, он заставил тоннель мягко свернуть в правую сторону. Константин, как он ни был озабочен тем, что у них на хвосте висит дюжина эсэсовцев, невольно залюбовался тем волшебным зрелищем, что внезапно открылось перед ними. Ощущение было такое, как если бы они с Огюстом внезапно оказались внутри гигантского прозрачного куска льда, окрашенного в призрачно сине-зеленый цвет. Все видимое пространство состояло из этого таинственного прозрачного вещества.

Из этого состояния Константина вывел звук автоматной очереди, неожиданно хлестнувший ему по нервам. Оглянувшись, он с удивлением обнаружил, что благодаря тому, что Огюст своевременно повернул аппарат в сторону, преследователи не могли видеть их.

- Стреляй же! Нам необходимо выиграть время! - прокричал Огюст и, привстав в седле мотоцикла с оглушительным тарахтеньем завел двигатель 'ВМV', окутавшись при этом клубами сизого выхлопного дыма.

Константин, стянув с плеча автомат, дал короткую очередь назад. Он не надеялся зацепить кого-нибудь из преследователей, тем не менее, сзади послышался сдавленный вопль. Видимо пули срикошетили от прозрачной сине-зеленой толщи и угодили в кого-то.

В ответ тут же загрохотали автоматы эсэсовцев. Судя по звуку, до них было рукой подать.

- Живо садись! - нетерпеливо прокричал Огюст.

Константин, не заставляя упрашивать дважды, прыгнул в заднее седло, расположенное за спиной француза. Уцепившись одной рукой за ручку, торчащую из сиденья, он оглянулся и выпустил назад в коридор длинную очередь. Одновременно с этим Огюст дал газу и мотоцикл, медленно набирая скорость, покатил сквозь временное пространство.

Сзади послышалась громкая ругань и проклятия на немецком языке. Константин не сводил глаз с поворота, из-за которого должны были появиться преследователи. И они действительно появились. Константин, державший автомат наготове нажал на курок и держал его так до тех пор, пока его 'шмайсер' внезапно не захлебнулся, выплюнув последнюю пулю.

С удовлетворением отметив, что в результате его стрельбы двое или трое одетых в черную форму головорезов кулями повалились на пол бирюзового тоннеля, Константин прокричал в ухо Огюсту:

- Сворачивай в сторону, пока нас не перестреляли!

Француз кивнув, заложил такой крутой вираж, что Константин чуть было не вылетел из своего седла. С запозданием прозвучавшие выстрелы не причинили беглецам ни малейшего ущерба. Между тем, Константин умудрился перезарядить 'шмайсер' и теперь был готов встретить врага лицом к лицу.

- Ну как ощущения? - смеясь, поинтересовался Огюст. - Нравится?

- Красиво, слов нет! - ответил Константин, напряжено всматриваясь назад в глубину тоннеля, по которому они катили. - Только мне как-то нет очень спокойно, когда знаешь, что за нами несется толпа разъяренных фашистов.

- Я их понимаю! - счастливо рассмеялся Огюст, делая очередной крутой поворот. - Когда у тебя из-под самого носа увели такое чудо, как 'пила времени' поневоле начнешь нервничать! Представляю, что с ними сделает Гиммлер, когда узнает, что потерял 'пилу'! Нойберт как-то проболтался, что рейхсфюрер лично заинтересован в этом проекте.

- И не удивительно, учитывая то, каких дел можно с ней натворить, - сказал Константин.

- Ты всерьез думаешь, что вся эта высокопоставленная фашистская камарилья будет биться до последнего? - расхохотался Огюст. - Не смеши меня! Они первыми, как крысы побегут прятаться по норам. Вот и Гиммлер решил припрятать лично для себя, мою 'пилу' чтобы, когда станет совсем жарко, можно было бы с ее помощью пропилить небольшую лазейку во времени и сбежать, бросив все. В том числе и своего любимого фюрера!

- Тем более, значит, лагерная охрана будет преследовать нас до последнего! - не унимался Константин.

- Да не переживай ты так! - скосил назад черные очки француз. - И вообще, если хочешь знать, они все уже мертвы, только еще не знают этого.

- А это как?

- А вот так! - с этими словами Огюст неожиданно развернул мотоцикл, чуть ли не на сто восемьдесят градусов и поехал навстречу преследователям.

Первой мыслью Константина было, то, что его французский друг от всех перенесенных треволнений сошел с ума. Как еще иначе можно было трактовать его неадекватное поведение? Но прежде, чем Константин успел хоть что-то предпринять, с правой стороны от них, появились черные силуэты эсэсовцев. Они тоже увидели беглецов и теперь, застыв, напряжено смотрели в их сторону. Огюст словно специально сбросил скорость до минимума, а потом и вовсе остановился.

Между преследователями и их добычей было метра три прозрачной сине-зеленой субстанции. Несмотря на то, что они прекрасно видели друг друга, фашисты даже не пробовали стрелять в их сторону. Они уже поняли насколько опасно делать это в замкнутом пространстве, стены, пол и потолок которого отражали пули не хуже бетона.

- Да откуда же их столько набежало? - удивленно воскликнул Огюст, неторопливо разворачивая мотоцикл и начиная понемногу сокращать расстояние до эсэсовцев. - Лично я насчитал человек десять, а ты?

- Да какая разница сколько их там? - в голос возопил Константин. - Чтобы нас с тобой убить хватит и пары автоматчиков! Стой на месте, чего тебе неймется? Зачем ты подбираешься к ним так близко?

- Мне нужно, чтобы они остановились на месте и перестали играть с нами в догонялки, - задумчиво ответил Огюст. - А для этого придется немного схитрить.

- И какой во всем этом прок? - взвыл Константин. - Ну, встанут они на месте и что с того?

- Это убьет их, - просто сказал Огюст. - Здесь нельзя останавливаться, потому что время текуче. Его можно раздвинуть, но оно неминуемо займет свое прежнее положение вновь. Помнишь страшные разговоры про расчлененных заключенных принимавших участие в моем проекте? Не может быть, что ты ничего не слышал! Так вот, тогда в самом начале наша техника была далека от совершенства, и временное пространство успевало схватить испытателей, кого за конечности, а кого и за голову. Впрочем, сейчас ты сам все это увидишь!

С этим словами Огюст двинул свой 'ВМV', заложив им, невероятный вираж. В результате этого в высшей степени рискованного маневра они оказались разделены от преследователей всего лишь узкой, даже не стеной, а пленкой, шириной в несколько миллиметров. Вплотную приблизив к ней лицо, Огюст, дразнясь, расплющил нос о прозрачную поверхность и, высунув язык, принялся хрюкать. В то же мгновение по ту сторону стены в воздухе мелькнул эсэсовский кинжал и врезался прямо в прозрачную перегородку, метясь в расплющенное лицо Огюста.

- Ах вы, сволочи! - воскликнул не на шутку напуганный француз, отлепив лицо от прозрачной перегородки.