Чуб земли. Туланский детектив - Макс Фрай

Следуя все тем же традициям, я затараторила, не давая ему открыть рта: «Ах, я!.. Так извелась!.. Ничего не радует!.. Даже сны!.. Снится! Всякая гадость! Сегодня вообще! Приснился! Мой папочка! Совсем голый! Такой! Стыд и ужас!.. Зато! Мне! Вчера! Подружка! Такое рассказала! ТАКОЕ!!!»

Все это я успела не только выпалить одним махом, но и повторить раза четыре, пока мы шли в гостиную. Там я быстренько изложила Комосу свою легенду о любопытной подружке и ее престарелой родственнице, выслушанную и одобренную высоким начальством всего два часа назад.

Пока я тараторила, он все больше мрачнел. Когда я наконец умолкла, печально покачал головой.

— Бедная девочка. Скорее всего тебя обманули. Таких талисманов просто не бывает.

Сказать, что я была разочарована, — значит ничего не сказать. Я, конечно, не надеялась, что Комос выслушает меня и скажет: «А, ну это пара пустяков, будет тебе такая подушечка», но я очень рассчитывала на его совет и помощь в поисках изготовителя колдовской вещицы.

— Как это не бывает?! — возмутилась я. — Очень даже бывает! А что тут такого?!

— Пойми, незабвенная, — строго сказал Комос. — Одно дело — сны. Не так уж трудно сделать, чтобы человек увидел во сне все, что пожелает. И совсем другое дело — наваждения. Сделать то, о чем ты говоришь, вообще невозможно. Где это видано: чтобы к тебе наяву живой человек приходил и никто, кроме тебя, его не видел?! Призрак — пожалуйста, сколько угодно. Я этим не занимаюсь, но знаю мастеров. Но чтобы наваждение даже на ощупь было человеком, да еще и по́том пахло, как настоящий мужчина, — нет, невозможно. Обманула тебя подружка. Посмеяться хотела над чужой печалью. Стерва она, не водись с ней. Хорошие люди так не поступают…

Он бы еще долго рассказывал мне о недостатках моей вымышленной подружки, но я, вконец ошарашенная его твердолобостью, взвыла:

— Да как же «невозможно», когда я сама!.. — И осеклась. Поняла, что наговорила лишнего, вышла за рамки легенды. Теперь придется выкручиваться.

— Как это — сама?! — обалдел Комос. — Ты ж говоришь, подружка рассказала…

— Она меня в гости вчера позвала, когда родители увезли бабку в «Сытый скелет» ужинать, — нашлась я. — И ключи заранее припрятала, так что мы пробрались в старухину спальню. Нашли эту подушку и сами попробовали, по очереди. Он к нам обеим приходил и разговаривал, и по голове гладил — больше мы ему ничего не разрешили. Такой ласковый, красивый мальчик, только глупости болтает: «сладенький пирожочечек», «медовенький лягушоночек», — старухе так нравится, наверное… А ты мне теперь говоришь «невозможно»! Думаешь, дура, да? — И я состроила обиженную мордочку, коронный трюк моей леди Мисы. Я этой мордочкой до сих пор горжусь, вершина моих актерских возможностей.

Лысый Комос схватился за голову. Сидел, молчал, раскачивался из стороны в сторону. Кажется, мой рассказ действительно был для него не просто новостью, но и серьезным шоком.

— Узнаю, кто это делает, своими руками придушу, — вдруг сказал он. — Или в Дом у Моста отведу, хотя мне туда лучше бы не соваться… Но плевать, отведу!

Мы с леди Мисой временно объединились. То есть теперь я была такой же дурищей, как она: ничего не понимала. Ничегошеньки.

— По-по-почему вдруг такие строгости? — запинаясь спросили мы, хлопая прекрасными глазами, бессмысленными, как у дешевой куклы.

— А потому что скверное это дело, — сурово сказал Комос. — Нельзя так поступать. Одно дело — сон хороший посмотреть, а потом проснуться и жить дальше. И совсем другое — заводить себе такую игрушку наяву. Нехорошо это. Против природы и порядка вещей. — Ему явно не хватало слов, чтобы объяснить мне причины своего возмущения, но он очень старался. — Понятия не имею, кто мог такое соорудить, — добавил он. — Видать, большой мастер. Только не знаю, дурак он или мерзавец?

— И чего ты злишься? — Я понемногу пришла в себя и начала понимать, что задание мое, скорее всего, провалено. — Я бы все равно покупала у тебя сны, даже если бы раздобыла такую подушечку. Так что тебе это не в ущерб…

— Много ты понимаешь, — отмахнулся он. — Думаешь, человек кроме своей выгоды ни о чем не беспокоится?

— А о чем еще тебе беспокоиться? — буркнула я.

Тут мы с леди Мисой опять были вполне солидарны. Она сердилась, что вместо желанной игрушки ей предлагают бессмысленные нравоучения; я была вне себя от мысли, что расследование мое зашло в тупик. Но обе мы испытывали к лысому Комосу примерно одни и те же чувства.

— Злишься, — вздохнул он. — Ну не серчай, леди. Яне хотел тебя огорчать. Но послушай, что я тебе скажу, и запомни хорошенько. Ни один Мастер Совершенных Снов не мог изготовить вещь, о которой ты рассказываешь. Во-первых, нас этому не учат. А во-вторых, существует наиважнейшее для нас цеховое правило: мы не вмешиваемся в человеческую жизнь. Только в сны — да и то лишь потому, что люди ленятся делать это сами. Каждый мог бы стать для себя Мастером Совершенных Снов — это куда легче, чем делать подушки для других. Обучение стоит не дороже, чем дюжина моих подушек, но никто не хочет трудиться. Вот и ты не захотела, когда я предлагал, помнишь?

Ну да. Я-то, положим, не захотела, потому что тогда мне пришлось бы открыть свое инкогнито. Учеба — дело серьезное, тут мой жалкий маскарад не поможет. Но предложение показалось мне чрезвычайно соблазнительным. Я даже думала: а почему нет, возьму да и обращусь к Комосу под собственным именем, как официальное лицо, скажу, что мне на службе велели квалификацию повышать и рекомендовали его как одного из лучших преподавателей. Уж в уроках-то ничего противозаконного нет, он только рад был бы… Другое дело, что я все время откладывала эту затею на потом — все-таки не самое важное умение в жизни, а так, забава. Может быть, и другие клиенты Комоса рассуждали примерно таким же образом?..

Пока я думала, леди Миса молчала и куксилась. У нее это просто изумительно получалось. Для себя я такую кислую морду скорчить не умею, даже если очень нужно, а для нее — пожалуйста.

— А подушка, о которой ты рассказала, — продолжал Комос, — очень нехорошая вещь. Мало того что это наверняка Запретная магия, какая-нибудь сотая ступень («А вот и нет, а вот и нет!» — ехидно захихикала я про себя), — скорее всего, этой вашей бабке не поздоровится. Не сейчас, так скоро. Ну, ей, может, терять особо нечего, а ты гляди. От таких игрушек можно старухой за год стать.

— И пускай, — упрямо прошептала леди Миса. Но испуг на мордочке все же изобразила, чтобы дяденька Комос был доволен.

— Лучше всего было бы, если бы ты пошла в Дом у Моста и рассказала им об этой подушке, — посоветовал он. Поглядел на меня внимательно и махнул рукой: — Да ведь все равно не пойдешь…