Модус вивенди (СИ) - Дарья Кузнецова

Понимая, что ещё немного рассуждений в этом направлении, и я наверняка вспыхну от стыда, поспешила отвлечься на менее опасную тему. Первую, которая пришла в голову.

— Игорь, а для чего тебя хотел видеть твой командир? Ну, перед тем, как я разговорилась с Полонским.

— Предлагал отставку, — насмешливо отозвался он.

— В каком смысле? — опешила я.

— В прямом, — пожал плечами Одержимый. Пару секунд полюбовался написанным на моём лице удивлением, и всё-таки пояснил. — Предложил перевестись на гражданскую службу.

— И что ты…? — насторожилась я, сама не зная, какого ответа от него жду.

— Согласился, конечно, — со смешком отозвался он. — Особенно учитывая, что мне предложили согласованный со всеми инстанциями перевод в ваш Департамент. Цесаревич, а вслед за ним и канцлер, почему-то свято уверены, что из нас с тобой получился прекрасный дуэт, и это необходимо использовать на благо родины. Я, впрочем, не внакладе, какими бы резонами они ни руководствовались.

— Ты это серьёзно? — недоверчиво переспросила я. — А не заскучаешь?

— Хм. Не видеть тебя месяцами, потому что и у тебя, и у меня служба, или работать с тобой вдвоём. Даже не знаю, такой сложный выбор! — усмехнулся Ветров. Перехватил мою ладонь другой рукой, поднёс к губам. — Даже если работа окажется ужасно скучной, у меня будет прекрасная возможность найти себе развлечение ночью. Правда, ты не будешь высыпаться, но зато я помогу тебе справиться с моральной усталостью, — тихо проговорил он, склоняясь к моему уху, и с намёком незаметно провёл тыльной стороной ладони по моему бедру. — Сначала расслабляющий массаж, потом — очень много…

— Игорь! — возмущённо шикнула на него я. — Как можно такие вещи на людях говорить?!

— Это всё от невозможности сделать то, что хочется, — со смешком отозвался Игорь. — И мысль о том, что на тебе сейчас нет белья, не способствует поддержанию самоконтроля. Ну их всех к демонам, поехали домой?

Я только кивнула ответ, боясь, что голос дрогнет, и не зная, куда деть взгляд. Потому что после этих слов мне самой очень захотелось оказаться подальше от людей, и узнать желания мужчины на практике. Щёки пылали, и мне казалось, что все это видят, и всем это заметно, и эти самые «все» прекрасно знают причину появления лихорадочного румянца и глумливо хихикают или думают какие-нибудь гадости. И хотя умом я понимала, что это всё — мнительность, но успокоиться никак не получалось.

Ветров тем временем потянул меня за собой, поднимая на ноги, и совершенно спокойно обратился к наследнику, принося свои извинения за необходимость уйти, ссылаясь на моё дурное самочувствие и тот факт, что я ещё не до конца оправилась от болезни. Кажется, присутствующие легко поверили в эти слова, искренне сочувствуя и желая мне здоровья.

От этого мне стало ещё более стыдно.

А потом мы скорым шагом двинулись к выходу. Гораздо более поспешно, чем двигались сюда. Пальто даже не стали застёгивать; вернее, Игорь не стал, и мне не дал времени. По счастью, аэролёт уже ждал у нужного выхода, и замёрзнуть мы не успели.

Как показала практика, верхнюю одежду вообще можно было не надевать, всё равно её с меня стащили в тот же момент, когда транспорт оторвался от земли.

Дорога домой пролетела незаметно. Мы опять увлечённо целовались, потерявшись для внешнего мира. Одержимый опять плюнул на мои просьбы об аккуратности, его губы жадно ласкали мою шею, плечи и грудь, наверняка оставляя следы, но я, кажется, уже вполне готова была смириться и с этим. Лишь бы продолжал вот так целовать, лишь бы чувствовать кожей прикосновения его ладоней, лишь бы так же захватывало дух от возбуждения…

Выбравшиеся из аэролёта, мы представляли собой впечатляющее зрелище. Если бы у этой сцены были свидетели, даже думать боязно, что бы они о нас подумали! Игорь, не тратя время на застёгивание собственной рубашки, торопливо и кое-как завернул меня в оба пальто и понёс на руках к дому, продолжая целовать на ходу. Ориентировался в пространстве он, наверное, по какому-то недоступному простым смертным наитию: не глядя под ноги, умудрился легко преодолеть ступени крыльца, дверь, лестницу на второй этаж, и только в спальне поставил меня на ноги.

Как всё-таки странно на меня влияет этот человек. За какой-то месяц моя жизнь изменилась до неузнаваемости; да и я сама — тоже. И дело было не только в невесть откуда взявшейся чувственности и жадности до ласк, хотя одно это уже шокировало. Я стала уверенней в себе, легче, радостней, но при этом ощущала где-то внутри странное умиротворение, как будто вот именно этого мужчины мне до сих пор не хватало, а теперь, когда он появился, всё в жизни встало на свои места.

Оказалось удивительно легко распрощаться с некоторыми привычками, которые раньше казались основополагающими чертами характера. Было приятно засыпать и просыпаться в объятьях Игоря, хотя во всех прежних отношениях постоянная близость мужчин раздражала. Его приказной тон оказалось неожиданно легко терпеть; не всегда, но порой я с удивлением ловила себя на том, что слушаюсь его примерно так, как родителей в детстве. Например, когда речь шла о режиме дня и необходимости регулярного питания, или в других подобных случаях проявления его суровой и непререкаемой заботы.

А, может быть, всё именно так и должно быть? И именно так — правильно? Всё, что было прежде, — просто ошибочные ответы в одной и той же задаче, но не математической, а жизненной. А теперь мне наконец-то удалось найти верное решение…

Эти мысли медленно вращались по кругу, сползаясь в кучу, меняя формулировки и поворачиваясь разными боками, спустя довольно продолжительное время после нашего возвращения домой. Я лежала, удобно устроив голову на плече мужчины, лениво поглаживала его грудь, накручивая на кончики пальцев короткие спиральки жёстких чёрных волос, и после недавней вспышки страсти была только и способна, что думать, и то — кое-как. Спать не хотелось, шевелиться тоже не хотелось; хотелось о чём-нибудь поговорить, но, честно говоря, было лень даже открывать рот.

Но вскоре молчание наскучило, и я сделала над собой усилие, задав один из возникших за сегодняшний очень долгий день вопросов.

— Игорь, а как сложилась такая странная дружеская компания?

— Что ты имеешь в виду? — нехотя откликнулся мужчина, точно так же лениво перебиравший мои волосы и массировавший кончиками пальцев макушку.

— Ну, те, кто был вокруг наследника. Почему именно эти люди? Канцлер, Измайлов, твой друг Марков, ещё тот генерал, который твой командир; кстати, как его фамилия?

— Щукин. Да, была тёмная история… Когда цесаревичу было около пяти, он очень сильно заболел. Мы не могли его вылечить, но по крайней мере поддерживали его жизнь, — тем же образом, что я вылечил тебя, — пока не нашлось лекарство. А потом выяснилось, что болезнь эта не случайна, и заразили его намеренно, так что наше присутствие стало тем более необходимо, что нужно было его защищать до вычисления всех виновных. Так и получилось, что несколько лет вместо нянек и гувернёров у него были Одержимые и офицеры охраны. А граф Ивлев вообще его крёстный и друг Императора; но это общеизвестный факт, так что я удивлён твоим неведением.