Муж номер семь - Наталья Гладышева

— Что это? — спросила тихо, рассматривая свернувшуюся на руке мага змейкой тонкую серебряную проволочку.

— Рабский ошейник, — отпрянул от стола Вэлан с брезгливым выражением лица. — Господин Церинали, вы понимаете, что использование этой вещи незаконно?

— Понимаю. Но вы не докажете, что я как-то ее использовал. А одолжить другу на время… Вряд ли это можно назвать нарушением. А вот уж как он использовал его, это уже его дело и отвечать ему, — невозмутимо отозвался маг и вернулся к пристальному рассматриванию моей ошеломленной мордахи.

Я же скосила глаз на Его Светлость, который безотчетно потирал шею, глядя на ошейник с непонятным выражением.

— Зачем ошейник был нужен барону Файрану? — отмер и капитан Торнскайн, который все это время слушал объяснения хозяина дома молча.

— Спросите у него. Я не знаю, — пожал плечами маг и, посмеиваясь, снова устроился в своем кресле.

Змейка с его ладони перекочевала ко мне на запястье и удобно устроилась там, притворяясь безобидным браслетом.

— Почему вы нам все это рассказали? — задала вопрос, оторвавшись от созерцания нового украшения. — И зачем отдали ошейник?

— Я на сегодня исчерпал лимит откровенности, — со скукой ответил Трой Церинали. — На остальные вопросы, вам придется искать ответы самим.

— У меня накопилось много вопросов к моему отцу, — сказала, когда упаковала бережно шкатулку, подхватила ее на руки и вышла за двери дома. — Мне нужно с ним увидеться и объясниться.

— Одна ты не поедешь, — уже совсем не стесняясь друзей, герцог окончательно перешел на «ты». — Мы поедем с тобой. Рабский ошейник, если Церинали не врет, наводит на размышления. Зачем твоему отцу вся эта история? Для чего ему шкатулка? Ради ли запрятанного там мифического эликсира? Или он знает что-то более точно?

— Вот это мы сегодня и узнаем, — сказала решительно, не собираясь тянуть с таким важным вопросом. — У меня впервые за долгие годы появился проблеск надежды… Но… Если другого пути нет, кроме как передать другой владелице…

— Не забывай, в роду Рианвейлов частых смертей не было. Значит, существует какая-то защита и с бабушкой покойного барона Рианвейл стоит поговорить, — утешил меня герцог. — Не падай духом, Тьяна. Вместе мы справимся со всем. Помни об этом, — и поцеловал в краешек губ.

Маг с капитаном усиленно делали вид, что изучают прелестный вид на волнующееся поле цветов, а мне действительно стало все равно, что они подумают. Побег от герцога все еще виделся мне единственным возможным выходом из положения. Маг выразился однозначно, избавиться от этой вещи смогу только передарив кому-нибудь другому. А так поступать я не стану. Не смогу обречь ни одну из известных мне дам на то, чтобы мужчины рядом с ней умирали.

Почти всю обратную дорогу до столицы молчала и грустила. Наши пальцы с Дэртом снова были переплетены и я устроилась, крепко прижавшись к мужчине. Ситуация виделась безвыходной, а еще меня тревожил рабский ошейник, устроившийся на моем запястье. Попыталась стянуть его, но это мне не удалось. Дэрт тоже обеспокоенно поглядывал на мою руку, очень странным и тревожным казался ему подарок мага и особенно то, что снять его никак не удавалось. Мужчина напряженно заглядывал мне в глаза, наверное, искал следы воздействия. А я чувствовала себя так же как и обычно, никаких изменений в себе не замечала. Или они могут быть заметны только со стороны? Этого я не знала.

Ближе к столице задремала, уютно устроившись на плече у герцога Абиэйгла. Громкий звук выстрела стал для меня полной неожиданностью. Со сна сразу и не разобрала, что происходит. Звон разбитого стекла и я очнулась окончательно. Кровь на лобовом стекле и накренившийся вправо Леон. Рефлекторно зажала себе рот, давя крик на корню и испуганно обернулась к герцогу, который пытался добраться до руля.

— Ложись на пол, — крикнул он мне, но я воспринимала все происходящее как во сне и поэтому отреагировала не сразу.

Да и не успела толком ничего сделать. Машина влетела в дерево на обочине дороги. И снова звук выстрела и острая боль в левой стороне груди. Мир кружился перед глазами осколками событий и происшествий и постепенно темнел.

— Добей и ее, и его, — произнес кто-то со стороны дороги.

А меня мучили два вопроса, сквозь шум крови в ушах: «Где друзья Его Светлости? И что с Дэртом?».

— Только так удастся забрать шкатулку, — продолжил тот же самый мужчина, знакомым мне голосом.

— Ты обещал, что я смогу поразвлечься с этой стервой, Родерик, — сказал еще один мужчина тоже знакомым голосом.

— Нет времени, идиот, — резко отозвался граф Валовски. — Наемники надолго мага не задержат. — Убей их и забери шкатулку.

— А почему именно я? — вредно отозвался виконт Лиель. — Тебе она нужна, ты и забирай! А то еще сдохну как и остальные мужики этой стервы.

— Лиель! — рявкнул выведенный из себя граф и послышался звук щелчка. — Если не хочешь, чтобы я прострелил тебя насквозь, двигайся быстрее. Шкатулка станет безопасна, как только ее хранительница сдохнет. А другую хранительницу, более сговорчивую, мы найдем без проблем.

Зашуршал гравий под ногами виконта и кто-то приблизился к автомобилю.

— Его Светлость сломал себе шею, — хохотнул виконт. — И эта стерва долго не проживет.

Надо мной склонился неясный силуэт. Рука дернулась сама собой, змейка соскользнула с запястья и устроилась, наверное, на шее виконта.

— Чего ты там возишься? — недовольно поторопил сообщника граф Валовски.

— Стре-ляй, ми-мо, — с трудом прошептала непослушными губами.

Мужчина послушался меня беспрекословно. Звук выстрела у уха, был слишком громким даже для меня, воспринимающей сейчас реальность как сквозь вату. Вздрогнула и закрыла глаза, более не желая ничего видеть.

— Забирай шкатулку и проваливаем, — сказал граф.

— У-хо-ди, — прошептала виконту, чье присутствие еще чувствовала.

Тень, на грани восприятия, которой для меня являлся виконт, растворилась, повозившись перед этим немного рядом. Гравий снова зашуршал и эти двое ушли. Тишина, которую нарушало только мое сиплое, прерывистое дыхание, пугала. Мысль о том, что сказал виконт о Дэрте не давала мне покоя. Хотелось подняться и проверить правда это или нет. Слабо пошевелила пальцами, пытаясь хоть что-то сделать. Но и это движение отняло слишком много сил. Пересохшими губами позвала: «Дэрт!»

Мой голос был тише комариного писка. Или мне так казалось? Сквозь шум в ушах, донеслись посторонние звуки. Они воспринимались очень тяжело. Чтобы идентифицировать их, приходилось напрягать последние силы.