Молодой Блейз - Гордон Диксон

– Совершенно верно, – подтвердила одна из женщин, – он действительно говорил так! Об этом писали в газетах.

– А что же все-таки заставило вас прийти в одну из его церквей? – Поистине любопытство этого человека не имело границ!

– Да я тут проходил мимо одной церкви, – начал Блейз, – но она была такой большой… Вот я и подумал, что надо бы поискать какую-то… такую, какая была неподалеку от нашей фермы.

– И поэтому вы пришли в нашу церковь? Совершенно правильно сделали, – сказала женщина. – Бога и истинного верующего мало интересуют размеры церкви и то, как она украшена!

Окружающие бурно согласились с этим утверждением.

– И мне здесь очень понравилось, – добавил Блейз.

– Нам тоже приятно, что вы пришли к нам, Блейз Маклейн. Здесь вы найдете друзей. Здесь вы в каждом из нас найдете Истинных Хранителей Веры! – продолжал все тот же мужчина.

– Спасибо, спасибо вам, – пробормотал Блейз. – Я тоже буду изо всех сил стараться стать Истинным Хранителем Веры.

– Вы уже встречались с нашим Учителем? – снова задал вопрос все тот же человек. Блейз отрицательно помотал головой. – Хорошо, тогда пойдемте к нему.

Блейз, чуть помявшись, подчинился. Остальные члены общины двинулись за ними.

За решетчатой деревянной перегородкой их встретил довольно полный мужчина средних лет с удивительно вытянутым лицом.

– Учитель, – обратился к нему один из членов общины, – я хочу вам представить Блейза Маклейна. Он увидел яркий свет нашей церкви «Восстань!», когда слушал нашего Великого Учителя, Деррела Маккея. Учитель, это Блейз Маклейн. Блейз, это Учитель, Самуил Годсарм.

– Большая честь познакомиться с вами, Блейз Маклейн. – Самуэл Годсарм протянул руку Блейзу, и тот быстро пожал ее. – Вы здесь впервые?

– Нет, нет, – заговорила женщина в группе позади Блейза, – один раз он уже был здесь, но только сидел отдельно от всех – стеснялся подойти и представиться. Мы подумали, что для него самое лучшее – встретиться с вами и понять, что именно эта церковь «Восстань!» должна стать его духовным домом.

– Верно сказано, Марта Эйно. – Самуил Годсарм улыбнулся Блейзу. – Мы все здесь ваши друзья, Блейз Маклейн.

– Спасибо, большое спасибо, – промямлил Блейз.

– А чем вы занимаетесь, брат Блейз?

Не успел Блейз и рта открыть, как окружающие рассказали своему Учителю о том, как Блейз нашел пропуск, прошел на галерею для посетителей и слушал самого Деррела Маккея.

– Ну-ну, – кивнул Годсарм. – Вы не поверите, брат Блейз, но многие из нас еще не испытали подобного счастья: услышать самого Великого Учителя. Я-то, конечно, его слышал. И это сразу подвигло меня прийти сюда. Большинству же наших прихожан довелось слышать лишь его обращение, но они сразу поняли, что хотят следовать за ним.

– Вам доводилось проповедовать? – поинтересовалась женщина.

Блейз предусматривал возможность такого вопроса, хотя детально его и не продумывал. Он знал, что в большинстве церквей как на Гармонии, так и на Ассоциации любой член общины должен быть готов проповедовать в любой момент. Так проверялась подлинность веры – если человек действительно предан Господу, тот сам вложит в его уста нужные слова.

– Большинство членов общины все еще в церкви, Самуил, – продолжала все та же словоохотливая женщина, – так что, может быть, наш новый брат Блейз выступит с краткой проповедью и расскажет, что он чувствовал, слушая нашего Великого Учителя?

– Прекрасная идея, Марта, – кивнул Годсарм и повернулся к Блейзу. – Вы нас очень обяжете.

– Конечно, – нерешительно произнес Блейз, хотя в действительности ничуть не колебался и не сомневался в своих способностях – он запросто мог произнести краткую проповедь или рассказать о выступлении Маккея.

Годсарм подошел к умывальнику, как бы давая понять Блейзу, что перед проповедью им необходимо воспользоваться, и Блейз догадался: очевидно, в церкви «Восстань!» принят обряд омовения рук проповедника. Он подошел к умывальнику, подставил свои длинные ладони под струю воды из крана, намылил их чем-то, напоминающим грубое домашнее мыло, а затем сполоснул. Закрыв кран, он вытер руки о полотенце и повернулся к Годсарму:

– Я готов.

Тут же все, за исключением Годсарма, вышли видимо, направляясь обратно в зал к своим скамьям.

– Пойдемте со мной, Блейз, – сказал Годсарм, – я представлю вас общине.

Блейз последовал за ним и, выйдя из-за перегородки, поднялся на три ступеньки к кафедре, повернутой к скамьям. Служба уже закончилась, но в церкви все еще было довольно много людей – человек сорок или пятьдесят. В этом не было ничего необычного – многие проводили в здании церкви даже по несколько часов, потому что для них это было единственной возможностью пообщаться с другими людьми за целую неделю. Годсарм взошел на кафедру.

– Прошу тишины, – сказал он. Присутствующие притихли, а те, кто еще стоял, заняли свои места. – Я хочу представить вам, – продолжал раскатистым голосом опытного проповедника Годсарм, – нового члена нашей общины Блейза Маклейна. Ему довелось услышать нашего Великого Учителя, когда, по счастливой случайности, он оказался на галерее Палаты. – Он повернулся к Блейзу:

– Брат Блейз, наши братья и сестры с нетерпением ожидают твоей речи.

Блейз поднялся на кафедру, край которой едва доходил ему до пояса. Его жизнь с матерью была такова, что он чувствовал себя актером едва ли не с того времени, как начал ходить. Он должен справиться и сумеет произнести эту проповедь так, чтобы аудитория поверила: его слова вдохновлены самим Господом.

Он обхватил руками внешний край кафедры так, чтобы на ее фоне выделялись его длинные мощные пальцы: этот чисто театральный жест сразу подействовал на присутствующих. В церкви и так уже стояла тишина, но тут раздался общий вздох, после которого, казалось, все вообще затаили дыхание.

– Братья и сестры, – заговорил он мощным тренированным голосом. – Я обращаюсь к вам со словами, которые вкладывает мне в уста Господь.

Позвольте мне вначале напомнить вам один из законов Господа. Когда в детстве я жил на ферме; у нас был сосед. Он держал много коз, но однажды они начали болеть одна за другой и умирать, и тогда он пришел к моему отцу и попросил, не придет ли тот и не посмотрит ли этих больных коз, и не скажет ли, что с ними случилось. Мой отец пошел и посмотрел этих коз. Они находились в чистом хлеву и в тепле, а это было зимой. И пища стояла перед ними, но они не притрагивались к ней. Тогда мой отец сказал соседу: «А говоришь ли ты с этими козами?» – «То есть как это – говорю ли я с ними?» – удивился сосед. «Зовешь ли ты их по именам? Тратишь ли ты некоторое время каждый день, чтобы погладить своих коз и поговорить с ними?» – «Нет, я этого не делаю». – ответил сосед. – «И никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так поступал». – «Сделай так, – сказал мой отец, – а потом через неделю приди за мной, чтобы я посмотрел их снова». Через неделю сосед пришел, и лицо его сияло, как фонарь, освещенный изнутри горящей в нем свечой. «Пойди и взгляни на моих коз теперь!» – сказал он. Мой отец отправился с ним. Козы были по-прежнему в своем хлеву, но теперь они стали совсем другими. Их шерсть блестела, их уши стояли, и большинство из них охотно ели из своих кормушек. «Скажи мне, – обратился сосед к моему отцу, – как ты узнал, что им не хватает именно этого?» – «Это один из законов Господа, относящийся ко всем его созданьям, – ответил мой отец. – Они болеют и умирают, когда им не уделяет внимание тот, кто владеет ими и определяет весь ход их жизни. Так же как ты не стал бы без внимания относиться к своим детям, не обходи вниманием и своих животных – делай так, и твои стада будут процветать.» И обращаясь сейчас к вам, братья и сестры, могу сказать, что я никогда не забывал об этом, – продолжил Блейз. – И то, что сказал мой отец, – истинно. Всю жизнь я искал учителей, которые заботились бы о своей пастве, как это надлежало бы делать по словам моего отца. И я нашел его – нашего Великого Учителя Деррела Маккея. Он говорил о геостанции, и я повторю вам все, что он сказал, – слово в слово. Моя память хранит все, что представляет ценность в глазах Господа.