Опасное соседство - Ялмар Тесен

В «мерседесе» Кампмюллера Тернер откинулся на пахнувшую кожей спинку сиденья и стал думать о Майке Превальски, о том, как он провел ту долгую ночь. Он не сомневался, что Майк нашел свежие следы леопарда рядом с домом. Рабочий лесничества Хендрик Новембер ничего не мог сообщить кроме того, что и так было ясно при одном взгляде на клетку-ловушку. Тернер был совершенно уверен, что Майк никому так и не сказал об обнаруженных им следах, а может, и о том, что видел леопарда собственными глазами, и все-таки никак не мог поверить, что Превальски решился пойти на такой риск, имея один шанс из тысячи. Майк должен был понимать, что леопард где-то поблизости. Но если он это понимал, то почему не договорился, чтобы его забрали утром?

Еще слишком мало времени прошло, и Тернер не успел осознать до конца, что его друг погиб, но уже начинал понимать это; не хотелось даже думать о том, что придется снова поехать к Полли, которой непременно нужно будет кого-то обвинить в гибели мужа и постараться побольнее ударить избранную ею жертву, и Тернер понимал, что именно он-то и станет для нее легкой «добычей». Из головы у него не шла примятая трава в клетке, разбросанные вещи Майка метрах в тридцати от нее, где на него напал зверь, — теплая куртка цвета хаки, пустая серебряная фляжка, фонарик, рюкзак и, что особенно потрясло Тернера, все еще заряженное ружье, из которого Майк так и не выстрелил, у которого даже предохранитель не был спущен. Нетрудно было догадаться, что леопард просто подождал, пока человек выйдет наружу, и, застав его врасплох, напал сзади. На правом плече Майка были глубокие отметины от страшных когтей и на голове тоже, а горло было просто растерзано; тело леопард оттащил всего на несколько метров и устроил пир: все ребра были обглоданы, живот вспорот, рубашка и штаны сорваны, ягодицы и обе ляжки тоже частично объедены. Тернер содрогнулся: он слишком хорошо помнил это пустое мертвящее время перед рассветом, с трудом подавляемую панику, из-за которой человека прошибает холодный пот. И слишком хорошо знал по собственному опыту, с какой легкостью в этот час суеверные представления о злобных и хитрых чудовищах путают мысли даже у самого разумного человека. Все-таки человек — не ночное животное, и для того чтобы охотиться ночью и самому не стать добычей, да еще в таком диком краю, нужно было обладать недюжинным мужеством и способностью подавить атавистический страх перед лицом извечного своего врага. Однако же он не верил, что Майк мог выскочить из клетки, поддавшись панике. Нет, Превальски навсегда останется в его памяти как человек безусловно храбрый, пусть порой бесшабашный, беспечный, пусть даже легкомысленный — ведь его действия помешали им использовать один верный шанс из ста и попытаться поймать этого зверя.

И все же Тернер не мог винить его. Майк был одиночкой по натуре, а это свойство Клиф знал достаточно хорошо. Майк недооценил преследуемого им зверя, но, по крайней мере, доказал, что они имеют дело с ситуацией, совершенно неподвластной контролю, сколько бы рассерженных директив ни присылали им бюрократы из департамента. Зверь-людоед — это понятие казалось настолько несоответствующим нормальной действительности, что его трудно было воспринять в этот век супертехнологий, и все же факт оставался фактом: более никто в этом обширном лесном районе, среди холмов и возделанных полей, не был в безопасности и решительно никакие позитивные меры предосторожности не могли предотвратить следующего нападения черного леопарда там и тогда, когда он захочет сам. Теперь это, вполне возможно, будет происходить примерно раз в неделю.

Тернер встревоженно поерзал на сиденье и повернулся к Полу Стандеру, сидевшему сзади:

— Надеюсь, Ван Ренсбург все-таки справится; да и чем мы-то могли бы ему помочь?

Ответом было долгое молчание, из чего следовало, что и Стандера обуревали сомнения насчет того, стоило ли им отправляться в гости при сложившейся ситуации.

— Да ничем, — проговорил он наконец, — ничем мы бы ему не помогли. У него и так помощников полно; они еще одну машину послали в устье Саби со стороны Книсны. Ван Ренсбург скоро должен вернуться в лесничество, так что нам в любом случае сообщат или мы сами повидаемся с ним.

— Просто невмоготу стало торчать там! — вырвалось у Тернера. — Ты ведь не против, Япи?

— Не против чего? — изумленно спросил Кампмюллер, тоже явно глубоко задумавшийся.

— Не против того, чтобы развезти нас сегодня по домам?

— Нет, ну что ты! Я с удовольствием. — Снова воцарилась тишина. Потом Кампмюллер сказал: — Heu, maar daardie tier is nou wragtig’n duiwelse probleem11.— По всей вероятности, это должно было означать, что ему очень жаль Майка Превальски.

Дом Каннингема был таким же старым, как и роща огромных дубов вокруг него, однако же само здание тщательно восстановили и модернизировали. Освещенные окна и абсолютно белый фронтон, казалось, излучали гостеприимство.

Кампмюллер поставил машину возле похожего на колонну огромного дуба, ствол которого был освещен падавшим от крыльца лучом света, и они втроем вылезли из «мерседеса» и подошли к «лендроверу» Каннингема. Тот вместе с чернокожим слугой склонился над багажником. В руках у Каннингема была большая рыбина. Они повосхищались пойманным морским карасем, чешуя которого теперь сверкала, точно расплавленный свинец; рыба все еще хватала воздух раскрытой пастью, демонстрируя ряды округлых зубов. Потом Каннингем повел гостей в дом — странное зрелище они собой представляли, осторожно передвигаясь гуськом, чуть ли не на цыпочках, в своих грубых ботинках по отличному полированному паркету из кладрастиса и персидским коврам в нарядных комнатах с высокими потолками. Наконец они очутились в той самой гостиной с деревянными панелями, которую Тернер так хорошо помнил. Каннингем подошел к столику, где стоял большой серебряный поднос со стаканами и разнообразными бутылками и графинами, попросил Тернера налить кому чего хочется и исчез вместе с рыбиной. Вскоре они услышали его голос, приглушенный расстоянием, но все же достаточно громкий, куда громче всех остальных голосов, которые, как понял Тернер, принадлежали прислуге и доносились из кухни.

— Тебе чего, Пол?

Стандер изучал фотографии на стенах.

— Мне бренди с водой, пожалуйста. Ты видел эту голову леопарда? Наверное, старый зверюга был, если судить по клыкам.

Кампмюллер тоже бродил по гостиной, привлеченный в первую очередь развешанным на стене у большого камина антикварным огнестрельным оружием; сунув руку в карман шортов и откинув голову с видом знатока, он критически разглядывал коллекцию Каннингема.