Звезда конструктора - Виталий Башун

Мы снова сели за стол уже в несколько расширенном составе, девушка подняла бокал за "новорожденного", пожелала ему много-много всякого разного и хорошего. В том числе, лукаво блеснув глазами, найти хорошую девушку, на которой он наконец-то сможет жениться. Маркиз смущенно улыбнулся и молча выпил до дна.

Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь снова забарабанили, чуть ли не ногами, и что-то восторженно проорали.

Стоврус пошел открывать и через минуту мы с девушкой услышали рев стада бизонов, атакующих кормушку:

— С днем рождения!! С днем рождения!! Ур-р-ра-а-а-а-а-а!!

В зал ворвалась весело гомонящая толпа в мантиях с нашивками третьего курса. С ходу и не определишь, кто парни, кто девушки. Толпа лавиной докатилась до стола, где и остановилась в недоумении. Причиной всеобщего торможения стала моя скромная персона, в данный момент жующая аппетитную жареную свиную колбаску в кисло-сладком соусе по гоблински.

— А этот первак что здесь делает?! — выразил всеобщее недоумение один из одногруппников хозяина вечеринки.

— Я его пригласил и он — мой гость! Надеюсь, всем понятно? — снова став на время высокомерным аристократом, Стоврус с вызовом прошелся взглядом по новым гостям. — Когда вы не пришли, я пригласил его. Первого, кто встретился мне на лестнице.

— Стоврус! Ты ж пойми! Нас Череп задержал, чтоб его лысина перьями обросла! — стал оправдываться тот же одногруппник и гнусавым голосом передразнил преподавателя: — "Пока вы все(!), тугодумы, не сделаете это упражнение на отлично, никого не отпущу. Будем сидеть хоть до моей пенсии. Досидим, тогда уж можете быть свободными, поскольку свой заслуженный отдых я буду проводить с кем угодно, но только не в компании глупых мартышек", — затем обычным голосом добавил: — И что нам было делать? Лучше ведь поздно, чем никогда. Тем более, у нас еще вся ночь впереди! Прости нас! Ладно?

— Ладно, прощаю, — беспечно махнул рукой маркиз и предложил всем, не мешкая, занять места за столом. — Ребята, девчата, прошу садиться. Располагайтесь без чинов и титулов. Ешьте, пейте все, что видите на столе. Мы с Гаром не так уж сильно его разорили.

Дальше пошла обычная студенческая вечеринка. Шумная, веселая, бесшабашная и безудержная. Несколько моих попыток тихо уйти не удались. Кто-то непременно перехватывал, один раз даже у самых дверей, и тащил обратно за стол:

— Нет-нет, первак! В такую рань студенты веселье не заканчивают. Учись праздновать, ибо не тот студент, кто вовремя сессию сдал, а тот, кто всю ночь пропьянствовал, а утром на своих ногах пришел в академию! Завтра на всех курсах зачеты, так что для тебя это, считай, боевое крещение. Выдержишь — станешь для нас своим и будешь жить, как князь, никто тебя не тронет.

— А-а… э-э-э…

— Четвертый, а тем более пятый курс, это считай уже подмастерья и маги — им до такой мелочи, как мы дела нет, — немного не так меня понял студент. — Лучше давай наливай!

Как ни старался я пить поменьше, но то с одним глоток, то с другим… К середине ночи одна девушка, изрядно поднабравшись, сначала заявила мне, что на вечеринках привыкла клеиться ко всем мужикам — это чтобы я боялся, а во-вторых, заикаясь и старательно фокусируя взгляд на моем лице, потребовала оценить ее красоту:

— С-скажжи! Я! Крсива?! Я! Обятель-ная и прилвека-те-льная?!

— Да-а-а-а-а… — утверждающе промычал я. — А-а-а-а ка-а-ак жа!

— Тада за жжессскую крсту! Наливай!

Она не успокоилась, пока я не выпил бокал до дна. Только убедившись, что на дне не осталось ни капли — как она, отчаянно кося, смогла чего-то там углядеть — я не понял, но вердикт вынесла категорический: "Млдец, первак! Швой парень! Дай я тя пцлую".

К счастью рядом плюхнулся ее одногруппник и девушка переключилась на него:

— Ты тоже хочшь, шоб я тя пцлавала?!

— Х-х-хчу! — кивнул тот головой и удостоился смачного лобзания, а я тихонечко отполз в сторонку и сумел в тихом уголке передремнуть пару часов.

Утром вся толпа, позавтракав тем, что осталось на столе, дружно собралась и потопала в академию… не забыв прихватить и меня. Мне там уже делать было нечего, но придумать предлог и увильнуть от похода не получилось. Плечи мои болели от дружеских хлопков, а уши гудели от заверений в вечной дружбе и утверждений, что я правильный первак. Когда же группа завернула в знакомый трактир чуток утолить жажду после длительного, десятиминутного путешествия пешком по городу, у меня появилась надежда. Трактирщик, тот самый, что жаловался мне, как ему, бедному, приходится отбиваться от протеже графа Вантского, мог мне помочь уйти черным ходом. Во всяком случае, если он меня не забыл, то вдруг да поможет?

На удивление, меня не только вспомнили, но и обрадовались, как загулявшему сыну, благополучно вернувшемуся домой даже без фингала под глазом.

— Вас давно не было видно, ньор, — немного укорил меня трактирщик, незаметно подмигнув. — Обычно мою кухню и пиво хвалят. А уж те, кто пришел от графа, потом приходят постоянно. Скажу по секрету, для таких гостей у меня специальный бочонок стоит и пиво в нем соответствующее — такого во всей столице не найти. Вам же оно тоже нравилось. Скажите по совести, где-нибудь вам подавали такое же?

Мне пришлось сглаживать обиду трактирщика целыми двумя кружками пива, которое и вправду было превосходным. Хотя оно и считалось напитком простолюдинов, но и герцоги им не гнушались. Говорят, даже сам король в своем кабинете держал пару жбанчиков в холодной камере.

— Гар! Ты куда? — остановил меня вопрос Стовруса почти на пороге свободы.

— Да-а-а… понимаешь… — замялся я, на ходу придумывая "правильный" ответ.

— А-а-а… понимаю. Подожди, я с тобой! Девушки! Вас с собой не приглашаю, разве что в соседний зал для одиночных заседаний, — остановил маркиз начинающих привставать одногруппников.

Поднимались не только девушки, но группа все поняла правильно и с хохотом рухнула обратно на свои места, обсуждая животрепещущую тему: будем ли мы с маркизом в этом зале выступать с докладами или всего лишь по мелочи в прениях?

Пришлось на самом деле посетить туалет и возвращаться в зал вместе со Стоврусом. Вскоре процедура промачивания горла завершилась успешно. Даже самые засушенные студенты немного размокли, размякли и пришли в полную боевую форму, наиболее, с их точки зрения, подходящую для сдачи экзаменов, курсовых и зачетов. Пьяных, разумеется, до экзаменов не допускали, но слегка "под мухой" особо не гоняли, рассматривая подобное состояние как разновидность лекарства "от нервов".

Весь мой хмель выветрился уже на подходе к академии, поскольку, естественно, ни в одной группе нет такого студента первого курса Гара и, когда это выяснится, мне придется поработать в роли ужа под вилами. Морально я был готов проявить полнейшую бесхребетность, если бы это хоть как-то помогло. Оставалась одна надежда на то, что в стенах академии мы разойдемся в разные стороны — а чего старшим делать на этаже перваков? — и я смогу тихо смыться с горизонта.