Наследие - Стивен Сэвил

- В подземелье, - выдавил жрец. - С капитаном.

- Проводи меня к ним.

- Нет.

- Я сказал, проводи меня к ним. Не люблю просить дважды.

- Не могу, - взмолился жрец.

- Не вынуждай меня, приятель.

- Не могу.

И Феликс ударил его - один раз, изо всех сил, в живот. Жрец согнулся пополам от боли. Вор снова прижал его к стене.

- Я мог бы соврать, что мне не легче, чем тебе, но не стану. На самом деле мне чертовски понравилось. А теперь давай попробуем в последний раз, жрец: проводи меня к ним.

Человек упрямо вскинул голову:

- Они в подземелье с пленником, ты можешь подождать или можешь уйти. - Феликс снова поднял кулак. - Их нельзя беспокоить. Бей меня - ответ будет тот же, и не важно, сколько раз ты ударишь.

Феликс с отвращением оттолкнул жреца и направился прочь из комнаты.

- Куда ты? - крикнул ему вслед священник.

- А ты как думаешь?

Он шел по зябкому коридору, вслушиваясь, но ловя лишь эхо собственных шагов. Вход в подземелье, рассудил он, должен быть из главной часовни, если допустить, что погреба рядом со склепом или мавзолеем. Логично также было предположить, что туда можно попасть через кухню. Хотя, конечно, гарантии не было. В этих старых зданиях подземные помещения могли оказаться давно забытой темницей, куда ведет отдельная потайная лестница. На углу вор остановился - в лицо ему пахнуло ароматами муската и корицы. Послушавшись своего носа, он нашел кухню и, что гораздо важнее, лестницу, ведущую вглубь холодного каменного сердца собора.

Воздух тут был ощутимо холоднее, морозец покалывал кожу. Даже его состав как будто изменился. Это был старый воздух. Затхлый.

У подножия лестницы Феликс остановился. Где-то во тьме глухо бормотали далекие голоса. Он пошел на звук. Неожиданно коридор озарился теплым оранжевым светом.

Когда он вошел в камеру, пленника пытали. Жрец и этот капитан, Гримм, стояли над человеком, прикованным толстыми цепями к стулу в центре комнаты. Голова заключенного была опущена, так что Феликс не видел его лица, но не сомневался, что с пленным обошлись очень сурово. Его одежда потемнела от крови, волосы спутались в грязный колтун. В помещении воняло рвотой и мочой.

- Именем Сигмара, что ты тут делаешь? - выплюнул причетник, увидев Феликса.

- Я пришел за обещанными мне деньгами, а потом уйду своим путем.

- Убирайся прочь, дурак!

Пленник приподнял голову. Лицо его было лилово-багровым, окровавленным и распухшим от побоев. Феликс уставился на несчастного, в котором едва угадывался человек. Откровенная жестокость наказания потрясла Феликса. Взгляд его заметался по тесной камере, волей-неволей падая на инструменты пытки: щипцы, клещи, жаровню с тлеющими углями. Гримм поднес раскаленный докрасна прут к горлу пленника, и кожа пытаемого с шипением почернела еще до того, как жгучий поцелуй железа коснулся плоти. Человек дернулся и забился в цепях.

Феликс попятился из камеры. Как же это неправильно. Он знал, что война доводит людей до крайностей, но это крайности, вызванные необходимостью, а не подобные необоснованные проявления зла. А пытки пленного были неоспоримым злом.

Вопли заключенного выплеснулись в коридор.

Причетник вышел следом за вором, утирая со лба пот. Он явно устал.

- Это зрелище не предназначалось для твоих глаз, - сказал он, закрывая свои.

Пленный закричал снова. Когда же веки старика поднялись, Феликса поразила глубокая печаль в глазах причетника

- Я заключил сделку с верховным теогонистом, я оказал ему услугу - э-э… раздобыл некую драгоценность, которую он просил. Взамен мне были обещаны прощение и солидная сумма денег, достаточная, чтобы начать новую жизнь подальше отсюда. Дайте мне то, что мне причитается.

- Невозможно, - отрезал причетник.

- Настоятельно прошу тебя передумать. Есть у меня такое чувство, что кто-нибудь другой щедро заплатит за эту безделушку, а если она попадет не в те руки, то наверняка принесет всем массу неприятностей. Оно того стоит?

- Ты угрожаешь мне, вор?

- Вовсе нет, угрозы бесполезны. Я получу свое, жрец. Твой храм у меня в долгу. Сделка есть сделка.

- Так говоришь ты, но я не вижу никаких свидетельств подобного договора. Есть у тебя заверенный контракт? Или какие-либо наглядные доказательства твоих слов? Нет, полагаю, их у тебя нет. Так что, вор, по моему мнению, ты еще и лжец. Ты тратишь мое время.

- Если бы не я, ты был бы трупом!

Жрец рассмеялся:

- Думаю, нет, вор. Мы все живы милостью Сигмара и его священного молота, Вильгельма Третьего. А теперь уходи, пока мое терпение не иссякло.

Феликс с отвращением развернулся, оставляя парочку пытать пленника. Ему хотелось оказаться сейчас как можно дальше от этого забытого богом места. Будь он проклят, если не возьмет своей платы. Он не нуждается в их разрешении, сделка есть сделка. Их сундуки легко распахнутся для него. Перепрыгивая через несколько ступенек разом, он взбежал вверх по лестнице, огляделся, отдуваясь, по сторонам, и нырнул в узкий коридор, ведущий в главный неф храма, огромный сводчатый купол которого подавлял своим величием, роскошными фресками и золоченым декором. Мраморные статуи Богочеловека охраняли святая святых, равнодушные к приходу и уходу избранных сынов Сигмара. Возле деревянных скамеек стояли, благоговейно преклонив колени, молящиеся. Феликс шел мимо них, вертя головой влево и вправо в поисках чего-нибудь ценного.

И ничего не находил. Выставленное напоказ богатство заключалось в предметах искусства, скульптурах, убранстве храма. Разочарованный вор перевернул скамью и опрокинул один из громоздких многорожковых канделябров. Свечи раскатились по каменному полу и потухли. Феликс вылетел из храма, захлопнув за собой громадную дубовую дверь.

Небо уже подернулось темным румянцем сумерек. Бродя по дому Сигмара, вор совершенно потерял счет времени.

Три послушника суетились в церковном дворе возле костра, похожего на погребальный. Только тела не было; монахи подкармливали огонь клочками бумаги - страницами, которые они по одной выдирали из старых томов, разбросанных у их ног.

Пламя искрило и шипело, облизывая листы, которые вспыхивали голубым в миг жертвоприношения, а потом и сами превращались в жадный красный огонь.

Торопясь убраться отсюда, Феликс пинком отбросил с дороги какую-то книгу. Она отлетела в сторону и открылась на неразборчивых черных каракулях. Взгляд вора сразу остановился на ломких страницах, которые, несомненно, не являлись бумагой. Феликс был образованным человеком. Он умел читать и писать, но тут даже беглого взгляда на текст хватило, чтобы понять, что этот язык был ему абсолютно незнаком. Интуитивно он догадался, что это колдовская книга.