Сказка про попаданца (СИ) - "Пантелей"

— Сто восемьдесят?

— Сто двадцать.

— Сто пятьдесят, из которых пятьдесят серебром, а ещё на сто тысяч корабли и оружие.

— Цену на наши корабли вы знаете?

— Знаю, ваше императорское величество, — вздохнул герцог и адмирал Французской Империи, — именно поэтому я и не могу спуститься ниже ста пятидесяти. Мне нужны шесть кораблей.

— Ого! Ну у вас и аппетит, однако. Только «винджаммеры» второго поколения уже распроданы. Третье поколение, пятимачтовые, стоят, соответственно дороже. Скажем, по пятнадцать тысяч и то это по дружбе.

— Тогда мне не хватит на оружие, — расстроился Гийом Гуфье де Бониве, — может быть, вы сделаете скидку?

— Может быть и сделаю, это зависит от планов вашего императора. Смотря, с кем он собирается воевать. У нас в Европе есть друзья.

— Венеция входит в число ваших друзей, ваше императорское величество?

— А вы коварны… Венеция не входит в число наших друзей, но Республика ведь ваш союзник.

— Да какой это теперь союзник… Это вынужденный шаг, ваше императорское величество. Поймите нас. Мы ведь не можем допустить османов в Италию.

— Османы же тоже ваш союзник.

— Мы были союзниками на море, против Португалии, Арагона и Вольных городов Ганзы. С Португалией, османы и алжирцы замирились первыми, остальных больше нет, так что и союзу нашему пришёл конец. Мой император уверен, что османы уже нацелились на нашу Италию.

— Не исключено, — согласился Савелий, — так и быть, шесть кораблей третьего поколения по двенадцать, оружия и боеприпасов на двадцать восемь и пятьдесят наличным серебром, но с одним условием…

— Каким, ваше императорское величество? — повеселел герцог де Бониве.

— В церквях городов: Ле-Пюи-ан-Веле, Сантьяго-де-Компостела, Антверпене, Шартре, Хильдесхайме, Шарру, Меце, Конке, Лангре, Фекане, Калькате и в самом Риме, хранятся реликвии, называемые Священными Препуциями. Я не знаю, который из этих препуциев настоящий, поэтому решил приобрести, на всякий случай, все, для храма в Маракайбо. Один из них, который хранится в Сантьяго-де-Компостела уже у меня, с вас остальные одиннадцать. По рукам?

— Десять у нас, а один в Хильдесхайме, у Генриха д'Альбре. Вдруг, он не захочет с ним расставаться?

— Постарайтесь его уговорить. Его величество, Генрих Первый, не слишком-то набожен, так что весь вопрос только в цене. Пятьдесят тысяч наличными вы увезёте, этого вполне должно хватить, — улыбнулся император, — ведь шанс, что настоящий препуций именно у Генриха, всего один из двенадцати. Исходя из этого и поторгуйтесь. Мы договорились, герцог?

— Договорились, ваше императорское величество. Если не секрет, зачем они вам нужны?

— Я же сказал — для храма в Маракайбо. Препуций — самая первая реликвия, которую обрели христиане, уже на восьмой день, после рождения Христа. А раз эта реликвия самая первая, то значит и самая главная, я именно так полагаю. Главный христианский храм должен владеть и главной христианской реликвией. По-моему, всё очень логично.

Тауантинсуйу, новая столица Империи Инков, сразу планировался как самый большой и самый роскошный город мира, поэтому со своим столичным дворцом Савелий решил не скромничать, отведя под него и лесопарк вокруг участок, размером в шестнадцать типовых городских кварталов, квадратом, на берегу озера Сен-Клер. Довольно далеко от центра — в пятнадцати километрах на северо-запад. В противоположную сторону от сталеплавильного завода и пролетарского района. В пригород, причём не ближний, но это пока. Со временем, город разрастётся и императорский дворцово-парковый комплекс, как и окружающие его дворцы владетельных имперских феодалов, окажутся в городской черте огромного мегаполиса, но всё равно, он останется с краю, отдельным районом, не мешающим жизни большого города.

Ведь придёт время, когда для проезда кортежей высоких лиц придётся перекрывать уличное движение. Это время обязательно придёт, это точно известно, так почему бы не озаботиться удобной планировкой заранее. Удобной для всех, пусть потомки наслаждаются этим удобством, а не стоят в пробках, сжигая свои нервы, время и горючее.

В первой линии, за бульварами, с трёх сторон от своего столичного «владения», Савелий выделил участки размером в городской квартал четверым вице-императорам: Эль Чоло, наместнику Южной Инки; дону Паскуалю де Андагойа герцогу де Куба, герцогу де Андалусия, графу Севильи, имперскому наместнику в Африке и на островах Индийского океана; дону Родриго Пике, герцогу Гавайев, герцогу Новой Зеландии, графу де Пуно, имперскому наместнику в Азии, Австралии и Океании, адмиралу флота Тихого океана; и дону Нууно Вимка, герцогу Кастилии, графу Вальядолида, графу Басконии, имперскому наместнику в Европе.

Четыре участка для родственников: царственной чете Василия Третьего и Марии Первой; сэру Томасу Мору, герцогу Саффолк, герцогу Глазго, графу Нортумберленд, лорду-канцлеру королевства Британия; дону Авдею Шишке, герцогу Ирландии, графу Фарер, имперскому наместнику в Северной Инке, вице-адмиралу Атлантического флота; и дону Асикага Такаудзи, герцогу Новой Гвинеи, графу Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

Два участка выделил друзьям: королю Западной Германии, Генриху Первому д'Альбре; и герцогу Васко да Гама де Гоа, графу де Видигейра.

Один под гостевой дворец и ещё один зарезервировал для Жуана Третьего, если тот всё-таки надумает стать имперским герцогом Жуаном Ависским. А не надумает, так будет два гостевых дворца, или ещё что-нибудь сообразим.

На перекрёстках бульваров первой линии, в юго-западном и северо-западном углах императорского дворцово-паркового комплекса — храмовые площади.

Итого, с трёх сторон по четыре дворца, а с четвёртой очень красивое озеро, с отличной рыбалкой. Хороший такой получится «домик в деревне», чтобы встретить старость. Интересно, а осетры здесь приживутся? В двадцать первом веке той исторической реальности, где только их не выращивали, нужно будет попробовать. Нарушение экосистемы? Не в этом случае. Осетровыми любую экосистему точно не испортишь, а только улучшишь.

Во второй линии, за бульварами, ещё восемнадцать участков-кварталов для дворцов крупнейших имперских феодалов, в том числе князя Семёна Фёдоровича Бельского, возведённого, с согласия русского царя, Василия Третьего, в достоинство владетельного имперского графа Тринидада-и-Тобаго; и графа-магистра Ордена Священного Препуция, сейчас кардинала Игнатия де Лойола. Для Папы отдельный дворец решили не строить. Друга Климента Седьмого полностью устраивает отдельный флигель в императорском дворце, а кто там дальше после него будет — пока неизвестно. Пусть живёт у себя в Маракайбо, если флигель Климента его не устроит.

Снова линии бульваров и снова застройка. Теперь уже для уровня губернаторов, заслуженных офицеров армии и флота и имперских баронов. Здесь участки гораздо меньше, уже не под дворцы, а под особняки, но всё равно это очень почётно.

За третьей линией, со всех трёх сторон, по километру лесопарковой зоны, которую планируется со временем огородить литыми чугунными решётками. Получился прямоугольник пять на девять километров, вдвое больший, чем сам город, но это пока.

Посольский квартал? В Тауантинсуйу он не нужен. Посольский квартал для европейцев уже создан в Гранаде, а для азиатов построим где-нибудь на Тайване, или Хайнане. Скоро уже появится радиосвязь, появится она гораздо раньше, чем всё это построится, так что лезть всем в столицу смысла нет. Созвонимся. Пользуйтесь услугами связи Ордена Священного Препуция.

Вместо посольского квартала, западнее вельможного района и севернее городского центра начали строить стадион. Пока олимпийский, с беговыми дорожками (для первой олимпиады), но сразу с планом реконструкции в чисто футбольный, тысяч на шестьдесят зрителей, а ещё в десяти километрах северо-западнее стадиона, оставили место под будущий аэропорт. Место размером с целый город. Именно таким должен быть столичный хаб. Столичный для всего мира, да-да.

Король Португалии, Жуан Третий, прибыл в Тауантинсуйу двадцать шестого июля 1530 года. Прибыл с твёрдым намерением передать Португальскую корону Империи и зажить одним из богатейших владетельных имперских феодалов, в Высшем имперском свете, как «белый человек». Прибыл сразу с женой и всем Двором, уже не имея намерения возвращаться в унылую отсталую Европу.