Люби меня - Елена Тодорова

23

Ее нежность убийственная.

© Александр Георгиев

– Соня?

Она пошатывается и подается ближе к дверному проему. Должно быть, кислород хватает, а кажется, будто целенаправленно на меня двигается. Лунный свет падает на разрумянившееся лицо, и я, сука, будто какой-то безмерно впечатлительный лошок, тупо задыхаюсь от ее красоты, но валю навстречу.

По следам тех блядских воспалений, которые оставил после себя танец, заряжает прямо-таки нихуево. Я не могу совладать со своим организмом. Меня кроет такой бешеной похотью, таким зверским голодом, такой дикой тоской и такой отчаянной нежностью… Я просто не понимаю, что со мной происходит.

Ее руки на мне.

Блядь… Ее руки на мне.

Сердце вновь набирает ужасающую скорость. Несется в познанную на рассвете нирвану, отчетливо понимая, что на финише расшибется, на хрен, на смерть. За эти сутки столько всего испытал, сколько за всю свою жизнь не приходилось. Еще каких-то пятнадцать минут назад варился в густом сиропе из ядреной злости на Богданову.

За то, что она предъявила мне в душе. За то, что отдала мой чертов подарок. За то, что улыбалась всей этой проклятой деревне, но не мне.

И что по итогу? Поманила – я пошел. Оставаясь на этом чертовом празднике, я, как последний баран, твердил себе, что не будет такого.

Будто я тут реально по собственной воле. Будто не сдался ей. Будто не увяз, на хрен, в этих странных отношениях.

Вот, блядь, шляпа. Просто пизда.

Куда я качусь? Добровольно несусь!

Целуя Богданову, должно быть, отравился. С первых секунд ведь ощутил совершенно неадекватное воздействие на свой организм. Лучше бы меня, на хрен, реально убило. Или парализовало. Но нет, ее яд действовал как психотропное и стимулирующее высокоактивное вещество. Эйфория была такой масштабной, что я за тот час, что контактировал с Соней, словно бы в иное существо переродился.

И после… Не отпускало же.

Я не мог перестать вспоминать, как целовал ее. Не мог заткнуться, выдавая Тохе все свои сопливые восторги, словно какая-то подтекающая телка. Не мог не думать о том, как сделаю это с Соней снова.

И снова…

Мысленно я точно губы ей стер. Нет, блядь, я ее сожрал. Как ту самую горячую сахарную вату. И казалось бы, че за хрень?! Я ведь никогда не перся по сладкому. А тут будто переклинило. Я хотел только ее. Ни курить, ни есть, ни пить желания не возникало. Ничего вкуснее Богдановой я просто не пробовал. Меня зациклило, как капризного пиздюка. Я готов был раскатать блядскую истерику, только бы получить желаемое.

Естественно, что, едва она вошла в душ, мне снесло башню. И если бы не брошенные претензии, которые задели самое важное – внутренний стержень… Я бы точно натворил какой-то роковой хероты.

Слово за слово… Меня сорвало все же. Просто не получилось адекватно принять то, что поцелуя, вроде как, могло и не быть. Опроверг сказанное сию секунду.

Было бы. Есть. Будет.

Потому что… Потому что я так хочу!

Бабские обиды, истерические предъявы, садистские уколы, ебучие манипуляции и немотивированные поступки – все это я люто ненавижу.

Только с Богдановой не могу, как обычно, обрубить.

Меня ведь и самого то вниз, то вверх подбрасывает. Гребаные скачки эмоций такие резкие, что приспосабливаться не успеваю. Долбаные качели. Презираю всей душой. Но контролировать неспособен.

Вот и сейчас...

Ее руки на моем лице. Дыхание на моих губах. Глаза в моих глазах.

И чувства, которые должны работать на мою безопасность, исчезают. Ярость, обида, ревность и вся прочая постыдная хуета легко обращаются во что-то неистово горючее. Оно работает, раскручивая внутри меня тот самый бешеный восторг.

Сгребаю лежащие на Сониных ногах ладони в кулаки. Стискиваю с завидной дурью. С такой силой сталкиваю между собой, что мышцы плеч, груди и живота бомбит дрожью.

Только это не спасает. Работает как последнее сопротивление.

Соня начинает целовать мое лицо: нос, бровь, скулу, подбородок… И из-под меня вырывает почву. Ее нежность убийственная. Я содрогаюсь, задыхаюсь и тону. Без всяких трезвых мыслей отдаюсь той запредельной тяге, что ломает все мое естество. Разжимаю кулаки и скольжу по Сониным гладким бедрам. Медленно-медленно по теплой коже вверх.

Она трется, ласкается, гладит… Так чувственно, так невесомо, так любовно. Меня так никто никогда не касался. Это разрушает до основания. Сжигает томительно. Превращает в эфир и подрывает душу над землей.

Я, блядь, не какой-то там шизанутый романтик. И близко нет. Но в этот момент ощущаю волшебство. Шоковое, паралитическое и крайне, мать вашу, эротическое волшебство.

Оказывается, есть в жизни моменты, которые пронизывают общий поток, словно молнии. Это останется навсегда.

Блядь…

Силы в кулаки. Аварийный рывок на контроль. Нащупываю почву, ощущаю. И тут же, поймав ртом Сонино дыхание, с хрипом обратно теряю ее. Шея затекает, так долго тупо греем губы, глотая этот ебаный любовный яд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍