Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин

class="p1">— Располосовали здорово!.. — поразился Егерь.

«…гр–н Республики… Али Шариф, 52лет, дипломатическая карточка… Сотрудник посольства… Русским языком не владеет… Направлен в Институт Склифосовского…»

Игумнова вдруг осенило: «Это же Хабиби! Продолжение той же драмы… Друг Голубоглазого. Потом Лейтенант. Теперь оптовик!»

— Надо срочно искать таксиста. Если он среди живых…

Игумнов достал спичечный коробок томской фабрики с выведенными на нем номерами, положил перед Егерем.

— Поручи найти это такси. 71–31! Фамилия водителя — Карпухин. Пусть передадут дежурному по городу…

Он еще раз проглядел все ориентировки — Пай–Пая среди убитых не было. В джинсовом костюме упомянут был только один человек — тот, кого проводник впустил в вагон в парке отстоя.

— Это он!

Егерь тоже перечитал ориентировку об убийстве иностранца.

— Доложить начальнику отдела? — дежурный показал в сторону кабинета.

— С кем там он?

— С проводником. И еще из управления люди. Похоже, замешан Голубоглазый, он помогал перегружать коробки с платками…

— Доложишь, когда я уеду. Машина есть?

— Только отпусти сразу!

В Склифе было шумно и суетно. Посольство страны, которую в Москве представлял погибший, действовало оперативно. Спешное вскрытие было уже закончено. Медики констатировали четыре ножевых ранения, из которых по меньшей мере два были смертельны. Прямо из Склифа семья и сослуживцы покойного должны были перевезти тело погибшего в Шереметьево, чтобы транспортировать на Ближний Восток и как можно скорее предать земле. Следователи торопились: допрашивали жену убитого, нескольких его близких друзей — в основном слушателей военных академий, также приехавших в Склиф. Офицеры же выступали и в качестве переводчиков. Игумнову повезло: один из следователей прокуратуры вышел с сигаретой на лестницу. Игумнов узнал его: он входил в следственно–оперативную группу, расследовавшую дело таксистов–убийц, ночных охотников за одинокими женщинами в аэропортах. Дело это — в котором все жертвы были мертвы — оказалось трудным орешком. Поговорили коротко, рядом с заплеванной кафельной урной.

— Жена убитого Али Шарифа что–нибудь говорит?

— Ничего не знает. Восточная жена. Муж — глава семьи! — Следователь несколько раз глубоко затянулся. — «Хозяин приехал…», «Хозяин поел питу…», «Хозяин вышел пройтись…», «Знакомых среди жителей Москвы не имел…»

— А что другие?

— То же. Впечатление такое, что всем им в посольстве дали команду молчать… «Ничего не знаем», «Своими планами ни с кем не делился…»

— Кто его обнаружил?

— Старший сын.

— Кого–нибудь видел?

— Кто–то уходил под арку в конце двора… Но кто, что?!.

— А что медики?

— В момент нанесения повреждений погибший был обращен лицом к нападавшему…

— Зацеп какой–то есть?

Следователь пожал плечами.

— Семья твердит о том, что он не говорил по–русски. А тут сосед дал показания: «Али позвонил какой–то человек. Говорили по–русски. Я ничего не понял…»

— Уточняли?

— Никто не разрешит! Тут сейчас все быстро сворачивается… Их разведка. Наша разведка. Высокая Политика!

— Когда был этот звонок? Сегодня?

— Так бывало не раз. Соседу я верю: русским убитый наверняка владел.

— У погибшего дипломатическая неприкосновенность?

— Нет. Привилегии и иммунитет в объеме, предусмотренном для административно–технических сотрудников.

— Кем же он работал?

— Шифровальщик…

«Убийцу не найдут… Ни той, ни другой стороне неинтересно копаться в чужом грязном белье!»

Следователь затушил сигарету — ему надо было бежать.

— Звонил тут один шутник… — Он бросил окурок в урну — не попал, с пола потянуло дымком. — Убитый будто бы держал связь со спекулянтами импортными платками и московскими уголовными группировками!

— А почему «шутник»?

— Назвался главой частной сыскной конторы! Не хочет быть обвиненным в недоносительстве…

— Совершенно точная информация!

— И за это партнеры будто бы с ним рассчитались! Представляете: шифровальщик, он же уголовник…

— Думаю, так оно и есть.

Игумнов бросил сигарету, простился. Он знал, что ему сейчас следует еще сделать.

Генерал Скубилин поднялся из–за стола, закрыл сейф. Пора было ехать. Замминистра Жернаков не тревожил уже больше часа — отошел ко сну. Телефон прозвенел негромко. «Внутренний…» В такой час позвонить могли только из гаража и снизу — с вахты. Скубилин снял трубку.

— Товарищ генерал… — Звонивший не извинился за поздний звонок. — Это Игумнов. С Павелецкого. Я тут в управлении. У меня дело. Могу зайти?

Скубилин помедлил. Звонок был дерзкий.

«Завтра любой, постовой начнет звонить! У него, видишь ли, дело! Это — как если бы я в ночное время напрямую звонил министру!»

Был самый момент одернуть, но любопытство пересилило.

— Ну что ж! Заходи, Игумнов, коль до завтра не ждется… — Он не скрыл сарказма.

Здание было пустынным. Игумнов, шагая через ступени, поднялся по лестнице. Свет в коридоре был выключен, только в приемной горел свет. Дверь была полуоткрыта. Там было тоже пусто. Вход в генеральский кабинет — похожий на шифоньер — не охранялся. Игумнов отворил первую дверцу, постучал и сразу толкнул вторую. Прямо напротив — в конце кабинета — сидел начальник управления: огромный, с гренадерскими широченными плечами, тяжелой большой головой индийского божества.

— Здравия желаю, товарищ генерал.

Скубилин молча кивнул, показал Игумнову на стул сбоку, у приставного стола; желание наказать наглеца, пока тот поднимался по лестнице, еще больше возросло. Их отношения были испорчены еще раньше — во время дела Гийо, арестованного директора вокзального ресторана.

— Слушаю тебя, капитан. Говори.

Игумнов коротко пересказал обстоятельства убийства в вагоне Москва — Бухара.

— …Перед убийством в вагон попросился парень в джинсовом костюме. Он помогал носить коробки с платками. После убийства — сразу исчез.

— Знаю не хуже тебя! Еще что?

— Это Пай–Пай. Поездной вор. К нам обратилась пожилая женщина, он совершил у нее в поезде кражу денег…

— Кража зарегистрирована?

— Нет.

— И ты говоришь об этом мне! Начальнику управления! Приказ министра знаешь, что тебе положено за это?

— Этот вор совершил также кражу у Больших Боссов… Вы о ней знаете!

— Ты о чем это?

Игумнов отбросил дипломатию:

— Мне нужны списки пассажиров!

Скубилин сразу сообразил, о чем речь.

— Списки пассажиров?

— Поезда Новосибирск — Москва. Вы лично их получили! — Игумнов не дал ему времени отказаться, иначе Скубилину пришлось бы признать, что он не только злоупотребил положением, но и солгал подчиненному. — Убийца ехал в десятом…

— Так…

Следовало признать: Скубилин — если требовали обстоятельства — умел и быстро перестраиваться. Борьба за существование в Системе научила многому.

— Объяснись, капитан…

Игумнов бросил на стол свой козырной туз.

— После убийства в вагоне Москва — Бухара во дворе своего дома зарезан иностранный дипломат… Шифровальщик посольства. Али Шариф. Иначе — Хабиби…

— И что?

— А то, что МУР или КГБ обратят внимание на то, что оба убитых связаны со спекуляцией импортными платками… Проводник вагона по приметам узнал Голубоглазого…

Скубилин был само внимание.

— С каким поездом ехал из Новосибирска Голубоглазый — известно!