Пест-серебрушка - Сергей Вишневский

Оглянувшись, Пест принялся собирать горшки и расставлять их по местам, убирать на место мебель и нехитрую домашнюю утварь. Все это время он старался не смотреть на труп Акилуры. Словно и не было его. Но периодически он натыкался на памятную вещицу, а в голове в это время звучал голос Акилуры, что-то рассказывающий. Он начинал нервно сглатывать раз за разом, а потом вытирал рукавом упущенную слезу. Это продолжалось всего несколько секунд, и Пест снова брал себя в руки и продолжал уборку. Закончив уборку, он вздохнул и повернулся к Акилуре.

Пест взял полено, на которое год назад садился, чтобы еще раз прочесть книжки, которые знал почти наизусть. Он сел рядом с трупом за стол, за которым провел большую часть детства. На столе стояла нетронутая миска с крупой гречки. Пест пододвинул ее и высыпал на стол, а тарелку поставил на колени. Он около получаса неторопливо перебирал крупу. Без слов, без всхлипов, без эмоций. Лишь пару раз останавливался. Сжимал кулаки до побеления костяшек, сглатывал, а потом раскрывал кулаки и смотрел в свои ладони. Потом он начинал тереть их о штаны, словно запачкал их в чем-то, и снова начинал перебирать крупу. После того как он перебрал крупу – убрал ее за печь. В место, где она всегда была.

На месте, где всегда Акилура складывала перебранную крупу, Пест обнаружил чистый белый наряд и красную ленту, на которой черной нитью, ведовскими знаками было написано «раскаяние».

Вернувшись к столу, Пест приподнял тело и уложил на пол. Тело из-за горба легло на бок, но молодого ведуна это не смутило. Раздев Акилуру, он принялся одевать ее в белый наряд, который нашел. Ленту он повязал на глаза так, чтобы той тьмы, что осталась в них, было не видно.

– Как же так, баб Акилура? – бормотал Пест себе под нос дрожащим голосом, пока переодевал ее. – Ждать ведь обещалась…

Он не обращал внимания ни на то, что не было трупного окоченения, ни на отсутствие трупных пятен. Пролетевший год никак не коснулся тела ведьмы.

Когда Пест ее переодел, то с натугой поднял на руки. Выйдя на улицу, он уложил ее на сложенные дрова. Обложив вязанками хвороста приготовленный погребальный костер, он отошел на десяток шагов и сел на землю, вытянув ноги вперед.

Пламя, возникшее в центре погребального костра, быстро разгоралось, а Пест сидел и рассказывал то, что случилось с ним в городе Вивеке, то, чему успел научиться, то, что думал о людях и о самом городище, то, что не рискнул бы рассказывать никому. Даже черту…

– …А дома в городище том высокие. У нас таких не строят. Незачем, а там места мало. Местами дома впритирку стоят… – Пест вертел в руках соломинку и периодически поднимал взгляд на пламя. – Я вот бою мажескому учился зело. Третий ранг дал учитель мой. Артефактному делу выучился. Правда, пока только первого ранга… Мне, баба Акилура, смерть и тьма худо даётся. До того худо, что порою срыгиваю, когда плетения ворожу… А с людом ты права оказалась. Не углядел я сам за собою… Люба мне стала дева роду благородного, да вот не нужен я ей и Людвигу не нужен. Я его за друга считал, а он меня – за кошелек для хмельного дела…

Пест глубоко вздохнул и поднял глаза к небу.

– Совсем не нужен… Только люду портовому нужен стал. А среди люда того каждый второй смертью пачкан. Люд лихой там живет, а правды за тем людом больше, чем за благородным, в одежи золотые одетым. Вот тебе и городище… среди батраков и лихих правда живет, а среди достатка и крови благородной гниль течет…

Костер потрескивал дровами, а пламя уже скрыло тело старой ведьмы, пока Пест продолжал исповедь.

– Не понял я, баба Акилура, зачем маги ворожбе своей учатся. Вроде и нужное дело, да не пойму, как же так живут они, что только силой своей кичатся, а дела своего не имеют. – Пест умолк на несколько секунд, словно подбирая слова. – Я и так хотел к ним подступиться и эдак, но не пойму никак их. Кому их ворожба нужна?.. Я твой знак на черте чуять начал. Думал, ты его обманула, а как знак учуял – понял, что к себе его приберешь после учебы… Дурной он, хоть и помощь от него есть. Хотя, что с демона взять?.. Уж не знаю, чей интерес в том, твой или его, но что-то мутит он… Иногда кажется, что по твоему указу делает, а иногда… Тут тебе виднее… А еще я артефакт приспособил для духа. Он будет теперь за полями следить. Лукашей зовут. Станет нынче у нас на одного хозяина больше…

Он сидел так около пары часов и не переставая рассказывал. Рассказывал про учебу, про город, про книги, которые читал, про все, что хотел рассказать, но не успел…

Остановился он только тогда, когда пламя, до этого полыхавшее на высоту его роста, вдруг опало, оставив на месте погребального костра холм пепла. Дунувший ветер, со стороны Песта, подхватил пепел и понес ввысь, закручивая его замысловатыми вихрями.

Пест проводил облако пепла взглядом и поднялся.

– Нет на тебе долга, нет тебе здесь дела, – тихо произнес Пест традиционную погребальную фразу. – Покойся с миром…

Он развернулся и пошел в обратную сторону, тут же заметив черта. Тот стоял на задних лапах, придерживаясь передними за ограду, и смотрел в сторону Песта. Его загадочная улыбка всей пастью и три слегка светящихся глаза наводили на странные мысли.