Контракт Паганини - Ларс Кеплер

— Пенни, ты слушаешь?

— Да.

— Тут пришел человек, который ищет тебя.

— Ищет меня?

Пенелопа облизнула губы.

— Ладно. Передай ему телефон.

В трубке что-то щелкнуло, и Пенелопа услышала женский голос:

— Пенелопа?

— Да.

— Нам надо встретиться.

— С кем я говорю?

— Это я послала вам фотографию.

— Я не получала никаких фотографий.

— Хороший ответ, — одобрила женщина. — Мы друг друга не знаем, но ту фотографию отправила вам я.

Пенелопа молчала.

— Мне надо встретиться с вами сегодня, как можно скорее. — В голосе женщины слышалось нетерпение. — Я отправила вам фотографию четырех человек в ложе, я сделала этот снимок тайком, тринадцатого ноября две тысячи девятого года. Один из этих четверых — мой муж, Понтус Сальман.

89

Встреча

Дом Понтуса Сальмана находился на Роскюлльсвеген, на острове Лидингё. В вилле шестидесятых годов, несмотря на некоторую нынешнюю потертость, все же чувствовалось типичное для того времени качество. Они припарковались на выложенной камнем площадке перед гаражом и вылезли из машины. Кто-то мелкими изобразил на больших гаражных воротах стилизованный под детский рисунок пенис.

Йона с Пенелопой остались ждать в машине, а Сага направилась к дому. Дверь была открыта, но Сага все же позвонила в большой звонок в форме львиной головы. В доме трижды приятно прозвенело, но ничего не произошло. Сага вытащила «глок», проверила магазин, сняла пистолет с предохранителя, еще раз позвонила и вошла.

Дом был выстроен асимметрично, с длинной покатой крышей, после холла начиналась обширная жилая часть с кухней и столовой. Из высоких окон открывался восхитительный вид на узкий пролив возле острова.

Сага прошла через кухню в пустую спальню и снова вернулась в холл, потом спустилась по лестнице и вдруг услышала музыку. Музыка доносилась из-за двери с буквами R&R на табличке. Сага открыла дверь, и музыка стала слышнее. «Травиата» Верди, с Джоан Сазерленд.

В конце выложенного плиткой коридора голубовато мерцал бассейн с подсветкой.

Сага стала подкрадываться, пытаясь расслышать что-нибудь за музыкой. Кто-то как будто шлепал босыми ногами по мокрым плиткам.

Сага отвела руку с пистолетом за спину и пошла дальше. Плетеная мебель, пальмовые листья. Жаркий влажный воздух. К запаху хлорки примешивался аромат жасмина. Сага вышла к большому бассейну, выложенному бледно-голубой плиткой; за стеклянной стеной виднелись сад и вода пролива. Ухоженная женщина лет пятидесяти в золотистом купальнике стояла у барной стойки с бокалом белого вина в руке. Увидев Сагу, она поставила бокал и пошла ей навстречу.

— Здравствуйте, меня зовут Сага Бауэр.

— Из какого агентства?

— Служба безопасности.

Женщина рассмеялась, расцеловала Сагу в обе щеки и представилась как Мари-Луиз Сальман.

— Купальник с собой? — спросила она и вернулась к бару.

От ее ног на терракотовой плитке оставались длинные узкие следы. Стройная, в хорошей физической форме. Было что-то заученное в том, как эта женщина ходила — словно она хотела дать Саге возможность оценить ее.

Мари-Луиз Сальман взяла бокал, обернулась и бросила любопытный взгляд на Сагу, как будто желая убедиться, что та все еще смотрит на нее.

— Бокал санчерре? — светски спросила она хорошо поставленным голосом.

— Нет, спасибо.

— Я плаваю, чтобы поддерживать форму, хотя уже ушла из модельного бизнеса. Там легко заполучить нарциссическое расстройство. Да вы и сами знаете. Когда к твоей сигарете больше не подносят зажигалку, чувствуешь себя оскорбленной.

Мари-Луиз подалась вперед и театрально прошептала:

— У меня интрижка с самым молоденьким мальчиком из «Чиппендейлз».[45] Знаете, с кем? А, да ладно, все они педики.

— Я пришла, чтобы поговорить о фотографии…

— Я так и знала, что он не сумеет держать язык за зубами, — выдохнула хозяйка с хорошо разыгранным раздражением.

— Кто?

— Жан-Поль Готье.

— Модельер? — уточнила Сага.

— Да, модельер с полосатой макушкой, позолоченной щетиной и гадким ротиком. Он до сих пор ненавидит меня. Я знаю.

Сага терпеливо улыбнулась Мари-Луиз и на всякий случай протянула ей купальный халат, заметив, что та покрылась гусиной кожей.

— Мне нравится мерзнуть… я тогда становлюсь очень привлекательной. Во всяком случае, Депардье мне это говорил весной или… вот, уже не помню… или это был милашка Рено? Ах, наплевать.

Вдруг в коридоре, ведущем к бассейну, послышались шаги. Мари-Луиз затравленно огляделась, явно ища, куда сбежать.

— Здравствуйте! — крикнула какая-то женщина.

— Сага! — позвал Йона.

Сага шагнула вперед и увидела, как Йона с Пенелопой идут к бассейну, а с ними — темноволосая женщина лет пятидесяти со стильной стрижкой «под мальчика».

— Мари-Луиз! — Женщина обеспокоенно улыбалась. — Ты что там делаешь?

— Просто хотела поплавать. А то между ног жарко.

— Я же просила тебя звонить перед уходом.

— Да-да. Прости, я забыла.

— Мари-Луиз — сестра Понтуса, моя золовка, — объяснила женщина, потом повернулась к Саге и представилась: — Вероник Сальман.

— Сага Бауэр, Служба безопасности.

— Давайте поговорим в библиотеке, — предложила Вероник и пошла назад по коридору.

— Можно я искупаюсь, раз уж я здесь? — крикнула Мари-Луиз.

— Только не в голом виде, — не оборачиваясь, ответила Вероник.

90

Фотограф

Следом за женщиной с мальчишеской стрижкой Сага, Йона и Пенелопа прошли по комнатам нижнего этажа и наконец оказались в библиотеке. Небольшой кабинет с витражными окнами — желтыми, коричневыми, розовыми, книги в застекленных шкафах, обитая темной кожей мебель, открытый камин и медный самовар.

— Простите, что ничего не предлагаю — я тороплюсь, уезжаю через час…

Вероник Сальман выглядела напряженной; говоря, она разглаживала рукой юбку на коленях.

— Я должна… я хочу только сообщить то, что должна была сообщить, — вполголоса произнесла она. — Я не буду свидетельствовать на суде. Если вы попытаетесь заставить меня выступить свидетелем, я буду отрицать все, невзирая на последствия.

Она поправила абажур, но руки у нее так тряслись, что абажур покосился.

— Я уезжаю одна, Понтус не хочет ехать со мной. — Вероник смотрела в пол. Губы у нее дрожали; чтобы продолжать, ей пришлось сделать над собой усилие. — Пенелопа, — она посмотрела девушке в глаза, — я понимаю, что вы считаете Понтуса подонком, но он не такой, совсем не такой.

— Я не говорила…

— Пожалуйста, дайте мне закончить, — перебила Вероник. — Я люблю своего мужа, но я… я уже не знаю, нравится ли мне то, что он делает. Раньше я говорила себе: люди всегда торговали оружием. Сколько существует человечество — столько существует и торговля оружием. Я не искала оправданий. Я несколько лет работала в отделе политики безопасности в министерстве иностранных дел. А когда занимаешься такими вопросами, то приходится принять, что до утопии «мир без войн и конфликтов» еще очень-очень далеко. Всем странам приходится заботиться о своей безопасности, но… есть нюансы, как мне кажется…

Вероник подошла к двери, открыла, выглянула в коридор и снова закрыла дверь.

— Продавать оружие странам, которые ведут войну, в горячие точки, подливать масла в огонь, обеспечивая воюющих оружием, — недопустимо… Я понимаю бизнесмена Понтуса Сальмана. «Силенсиа Дефенс» необходимы контракты. Судан — большая страна, оружие туда поступает нестабильно, не хватает боеприпасов к автоматам. Суданцы покупают в основном оружие «Фабрик Насьональ»,[46] хотя официально считается, что Бельгия ничего им не поставляет. Все соблюдают свой интерес… а Швеция никогда не была колониальной державой, о нас в этом регионе хорошее мнение. Понтус увидел перспективы и начал переговоры, как только в Судане закончилась гражданская война. Рафаэль Гуиди состряпал сделку. Они собирались подписать контракт. Все было готово, и тут вдруг международный суд в Гааге выдал ордер на арест президента аль-Башира из-за его участия в бесчинствах дарфурской милиции.

— Экспорт стал бы нарушением международных законов, — вставила Сага.

— Это понимали все, но Рафаэль не закрыл сделку. Он только сказал, что теперь у него новые интересы. Несколько месяцев он молчал, а потом объяснил, что на оружие, от поставки которого отказались, претендует армия Кении. То же количество, та же цена и все прочее. Я пыталась поговорить с Понтусом, убедить, что оружие, яснее ясного, пойдет в Судан, но Понтус только ответил, что Кения воспользовалась случаем — хорошая сделка, а им нужно оружие. Не знаю, верил ли он сам тому, что говорил… вряд ли, но всю ответственность он возложил на Карла Пальмкруну и Агентство по контролю за экспортом оружия. Если бы Пальмкруна выдал разрешение на экспорт, все было бы в порядке.