Марсианин - Александр Богатырёв

— А какая разница? — с некоторой обидой в голосе заявил сын.

— Большая. Этот зонд не предназначен для исследования планетных систем и вообще для достижения звёзд. Он будет, как ты только что слышал, «измерять методом прямых триангуляционных измерений, расстояния до звёзд, и изучать физические свойства пространств, лежащих за пределами нашей солнечной системы».

— А звёзды? — уже с явной обидой спросил сын, — он когда-нибудь до звёзд долетит?

— Долетит.

Лицо сына мгновенно засияло торжеством и гордостью за страну, но Василий тут же охладил его пыл.

— Через пару тысяч лет долетит.

— А чего так долго?! — обескуражено спросил тот.

— Ты же слышал, что максимальная скорость у этого аппарата, когда он закончит ускорение, будет один процент от скорости света. А это три тысячи километров в секунду. Да и ускоряться он до этой скорости будет лет десять. Двигатели-то у него — малой тяги. Иные просто не разгонят до такого.

— Ну так ведь разгонят!

— Ну и что? Ты сам посчитай: один процент от скорости света. Следовательно, сколько времени он будет ползти один световой год?

Сын сник, видно быстро пересчитал и буркнул.

— Сто лет!

— Вот ото ж!

— Так что, мы никогда до звёзд не долетим?

— Почему же! Долетим. Но только уже не этим способом. И не сейчас.

— А когда? Мы вообще это увидим? Мы увидим когда-нибудь звёзды вблизи?

— Конечно! Ты сам посуди — двадцать лет назад мы едва только до Луны дотянулись. А сейчас у нас станция на Луне, на Марсе и мы зондируем межзвёздное пространство.

— Двадцать лет?! Ещё двадцать лет — долго ждать.

— Вот ты и полетишь! Как раз до должности капитана корабля дорастёшь и полетишь.

Сын перевёл свой взгляд на экран телека и посмотрел на нынешний старт уже другими глазами. Понимание значения текущего момента видно его переполнило и он подпрыгнул на диване приземлившись на него на четвереньки.

— Хочу к звёздам! — хищно, уже совершенно другим, уверенным тоном заявил он и принялся жадно разглядывать картинку передаваемую с орбиты не забывая при этом продолжать прыгать кувыркаться на диване. Диван при этом каждый раз жалобно скулил пружинами.

На экране же «объект» сначала незаметно, но медленно и величаво сдвинулся с места и всё быстрее и быстрее стал смещаться по экрану влево. Обычного в таких случаях факела двигателей видно, почему-то не было. Вероятно поток плазмы, вылетающий из двигателей аппарата был либо сильно разрежён, либо излучение было за пределами видимого диапазона. Создавалось впечатление, что аппарат движется как бы сам по себе. Двигался он пока что медленно, но видно, его скорость постепенно стала достаточно велика, чтобы сопровождающий его, на первоначальной стадии разгона МТА, наконец, дал небольшой разгонный импульс.

Импульс на экране телека выдал себя тем, что изображение на зафиксированной на иллюминаторе МТА телекамере, дёрнулось и поплыло назад. Точнее, поплыл назад разгоняющийся межзвёздный зонд. Далёкие звёзды как бы на месте остались.

— Десять минут, полёт нормальный. Все системы работают в норме! — заявил за кадром голос какого-то ЦУПовца, прерванный воплями восторга и аплодисментами специалистов, осуществлявших запуск.

— Тяга низкая, у этого двигателя, но зато импульс здоровенный… — прокомментировал картинку на экране Василий.

Через некоторое время начались сказываться космодинамические парадоксы — зонд, уже достаточно далеко удалившийся от МТА и видный только при большом увеличении телекамеры, начал потихонечку отставать от объектов, движущихся по низкой орбите. Это хорошо было видно по передаваемой картинке.

Посчитав прямой репортаж о запуске зонда в целом законченным, телевизионщики переключились на красочное, с мультипликациями, описание того, что предполагается выполнить на этом зонде, и что, возможно будет запланировано на другие, подобные пуски.

— Других пусков подобных аппаратов уже не будет, — задумчиво выговорил Василий, глядя на мелькающие на экране красочные картинки нарисованные фантазией телевизионных художников.

— Это почему?!! — тут же возмутился сын. Аж прыгать на диване перестал.

— Потому, что они уже не будут нужны. Я же говорил, что мы достигнем звёзд другим путём. Вот и полетят туда уже совершенно другие звездолёты. Совершеннее и быстрее.

— А-а! — удовлетворённо протянуло чадо и возобновило истязание дивана прыжками.

— А мы там такое увидим? — спросил он некоторое время спустя, впечатлившись особо красочными картинками на экране.

— Там может быть ВСЁ! И не такое увидишь.

— Супер!!! — подтвердило чадо, но дальнейший диалог был прерван звонком в дверь.

За порогом дома обнаружился присыпанный свежим снежком руководитель шестой группы Дмитрий Жаринов.

— А, Дима! Заходи! Сейчас чай поставлю.

Дмитрий отряхнулся и зашёл в прихожую. Вид у него был несколько дёрганый, не выспавшийся и мрачный.

— Опять что-то «штурмом[32]» брали? — спросил Василий, — ты выглядишь усталым.

— Обычное дело, — ответил Дмитрий пристраивая шубу на развесистых рогах оленя, что у Василия были за вешалку в прихожей. Когда он сел за стол, стало видно, что устал он гораздо сильнее, чем хотел это показать. Плечи тут же опустились, а в шее как будто какой-то фиксатор выключился.

Дмитрий был в таком поникшем состоянии до тех пор, пока у него перед носом не появилась полная чашка свежезаваренного крепкого чая. Василий умел заваривать чай, что он имел очень хороший, сильный вкус. Аромат тоже соответствовал вкусу — сильный насыщенный. К тому же Василий предпочитал индийскому чаю краснодарский, который хоть и имел весьма своеобразный вкус, но вкус ничуть не уступающий индийскому по качеству.

Дмитрий втянул в себя воздух насыщенный чайными парами и чуть-чуть взбодрился. Он осторожно взял чашку хлебнул чаю и надолго застыл прислушиваясь к ощущениям. Когда он поднял глаза выше и посмотрел на хозяина, то во взоре у него была уже не бесконечная усталость, как перед этим. В глазах зажёгся даже некоторый фанатический огонёк. В сочетании с оставшейся усталостью этот фанатизм во взоре придал Дмитрию эдакий безумный оттенок.

— Трансляцию видел? Сегодня, — для затравки разговора спросил Василий, — уже раз, наверное, третий повторяют.

— Это ты о запуске Зонда?

— Угу. Штурмуем Звёзды!

Дмитрий, почему-то энтузиазма Василия не поддержал, а как-то неопределённо покачал головой и пожал плечами.

— Видел… — каким-то тусклым голосом ответил он. Было видно, что далеко не это его ныне тревожит и занимает его думы. Это было весьма необычно. От чего Василий заинтересовался.

— Ты что не рад? Ведь мы и тут этим же занимаемся. Правда с другой стороны… — попробовал раскачать друга Василий.

— Мы слишком много средств тратим на пустое, — довольно невпопад ответил Дмитрий.

— Чтобы убедиться в том, что оно «пустое» нужно проверить, а для того, чтобы проверить, надо туда влезть, — выдал Василий шуточный афоризм прихлёбывая чай.

— А не слишком ли рано мы туда решили влезть?

— Думаю, что давно пора. Есть техническая возможность, так почему бы и нет?

— Мы забегаем вперёд.

— Ну и что?! Весь прогресс это сплошное «забегание вперёд».

— Но ведь смысл всего этого в чём? Чтобы прокукарекать на весь мир, что мы настолько круты, что замахнулись на звёзды?

— А почему бы и нет? Вспомни запуск первого спутника.

— Там решали сугубо оборонную задачу.

— …И в рамках её решения, проложили путь к освоению космоса. Разве это плохо?

— Так ведь и начинали ведь осваивать в оборонной области прежде всего.

— Ты уверен, что «прежде всего»?

— Да. Мне дед рассказывал, который в центре имени Хруничева работал.

— А я не уверен. И тебе не советую так на слово верить человеку, который занимался узкоспециальной задачей. Слишком много людей не видят за деревьями леса и склонны абсолютизировать тот труд, которым они прямо сейчас занимаются.

— А я так не считаю. Тот шаг в космос был закономерен и просчитан. И просчитаны были все последующие шаги.

— А! Понял. Ты считаешь, что данный шаг не просчитан и сделан «в американском стиле»? Рекорд ради рекорда?

— Примерно так.

— Ну… Это ты загнул!

Сказано это было настолько скептически, что Дмитрий смутился и продолжил не сразу. Пришлось снова с мыслями собираться. Когда же он продолжил, в его тоне появились некоторые ёрнические нотки.

— Последнее время мы слишком много стали делать для рекорда. Мы стали выходить за рамки рациональности. Мы стали слишком сильно рисковать. В пустую.

— В пустую?! — крайне скептически заметил Василий, — и примерчики у тебя этого «слишком много» имеются?