Алая королева - Виктория Авеярд

Мейвен встрепенулся, завидев меня.

— Ты не ранена? — порывисто меня обняв, спросил принц.

— Нет… Немного трясет только, — с трудом выдавила из себя я.

Вблизи Элары я не то что говорить, даже думать не осмеливалась.

— После обстрела что-то взорвалось. Бомба.

Мейвен нахмурился, озадаченный, но тотчас же напустил на себя вид праведного негодования.

— Ублюдки!

— Дикари, — процедил сквозь зубы король Тиберий. — А что с моим сыном?

Я глянула на Мейвена, и только через секунду до меня дошло, что король имеет в виду не его. Младший сын воспринял слова отца спокойно. Он уже привык к тому, что его не замечают.

— Кол погнался за стрелявшими. С ним были хранители.

Вид короля, темного и рассерженного, как и испускаемое им пламя, испугал меня.

— А потом бальный зал взорвался, — продолжила я. — Не знаю, сколько там оставалось людей.

— Ты еще что-нибудь запомнила, дорогая? — спросила Элара.

Доброе слово из ее уст произвело на меня эффект электрического разряда. Королева показалась мне бледнее, чем обычно. Дышала она тяжело. Элара была напугана.

— Что ты еще помнишь?

— К копью был привязан вымпел «Алой стражи».

— Да уж…

Королева приподняла одну бровь. Я подавила порыв развернуться и броситься наутек от Элары и ее страшного шепота. Я опасалась находиться рядом. В любой миг я могла ощутить чужое присутствие в своей голове, если королева пожелает узнать от меня правду.

Но вместо этого Элара порывисто повернулась к королю и воскликнула:

— Видишь, что ты натворил!

Ее зубы обнажились. В свете бункера они показались мне сверкающими клыками хищного животного.

— Значит, это я во всем виноват? — возвысил голос Тиберий. — Это я называл алых стражников незначительной проблемой? Я лгал нашим придворным? Это из-за тебя мы утратили бдительность и оказались не готовы к нападению.

— Если бы ты серьезно к ним отнесся тогда, когда они были слабыми и незначительными, ничего этого не случилось бы!

Они сцепились, словно дворовые псы, норовящие побольнее укусить друг друга.

— Элара! Тогда они не занимались террором. Я не мог посылать моих солдат и офицеров выслеживать группку красных, которые только и делали, что распространяли памфлеты. Никакого вреда тогда от них не было.

Королева медленно подняла руку вверх и указала на потолок.

— Тебе этого вреда недостаточно?

Король не нашелся что ответить. Женщина усмехнулась, радуясь своей маленькой победе.

— Придет день, и наши люди обо всем узнают, и тогда весь мир содрогнется от осознания того, с какой бедой они имеют дело. Пришло время положить этому конец раз и навсегда.

Элара приподнялась со своего кресла и встала, приосанившись.

— У этих красных дьяволят наверняка есть сообщники во дворце.

Я стояла не шелохнувшись и смотрела себе под ноги.

— Думаю, пришло время побеседовать с прислугой. Офицер Самос! Будьте столь любезны…

Лукас встрепенулся и поспешно отворил перед королевой металлическую дверь. Элара вылетела, словно свирепый ураган. Вслед за ней устремились два хранителя. Лукас пошел вместе с ними, по очереди открывая тяжелые двери. Лязг металла каждый раз раздавался все дальше и дальше. Я не знала, что Элара собирается делать со слугами, но не сомневалась, что им будет очень больно и что она ничего этим не добьется. Согласно плану Уолш и Холланд должны были бежать вместе с Фарли. Они понимали, что оставаться во дворце после бала будет слишком опасно.

Толстый металл захлопнулся только затем, чтобы спустя несколько минут вновь отвориться. Очередной магнетон. Евангелина. Ее бальное платье пришло в полную негодность. Не только металл, даже драгоценные камни пострадали. Девушка показалась мне вышедшей из ада. Хуже всего было дикое выражение в ее глазах. По щекам тянулись темные полосы потекшей косметики. Она плакала. Она оплакивала своего мертвого брата Птолемея. Хотя меня это не касалось, я едва не кинулась ее обнимать и утешать. Желание это, впрочем, сразу развеялось, когда я заметила спутника Евангелины, зашедшего в бункер вслед за ней.

Его лицо и ткань мундира измазаны были грязью и сажей. В его взгляде застыло выражение ненависти и крайней степени озабоченности. При обычных обстоятельствах и этого хватило бы с лихвой, но на этот раз все мое внимание приковано было к пятнам крови на его мундире. Страх пронзил мое естество до самых костей. Кровь была не серебряной, а красной.

— Мара! — сухо произнес принц. — Ступай за мной.

Обращался Кол непосредственно ко мне, но все присутствующие последовали за нами по узким коридорчикам, ведущим к темницам. Сердце мое громко билось в груди, рискуя вырваться наружу. Не Килорн, кто угодно, только не он. Мейвен шел рядом, держа руку у меня на плече. Сначала я думала, что так он пытается меня успокоить, но затем поняла: Мейвен удерживает меня от бегства.

— Надо было убить его на месте, — притронувшись к кровавому пятну на мундире коронного принца, сказала Евангелина. — Я бы не церемонилась с красным дьяволом.

Его. Я прикусила себе губу, чтобы не ляпнуть чего-нибудь глупого. Пальцы Мейвена сжались сильнее. Должно быть, его сердце часто-часто забилось в груди. Вполне возможно, грядет наш конец. Сейчас придет королева Элара и, порывшись в головах у наших друзей, узнает, куда ведут ниточки заговора.

Ступеньки, ведущие к камерам, были те же самые, по которым мне доводилось уже ходить, вот только спускаться пришлось гораздо глубже, в подземелья Чертога. Темница встретила нас стоя. Пленных стерегли как минимум шестеро хранителей. Ледяной холод пронзил меня до самых костей, но я не задрожала. Я едва могла двигаться.

Четыре окровавленных, покрытых синяками человека стояли в камере. Несмотря на тусклый свет, я сразу же их узнала. У Уолш заплыл глаз, но в остальном она, кажется, не пострадала. А вот Тристан стоял, привалившись к стене. Штанина на одной его ноге была пропитана кровью и неумело перевязана полосками ткани, оторванными от рубашки Килорна. К моему немалому облегчению, сам Килорн, кажется, ранен не был. Он поддерживал рукой Фарли, которая стояла, опершись на его плечо. Судя по всему, у нее была вывихнута ключица, рука висела вдоль тела под странным углом. Но это не помешало женщине смотреть на нас насмешливым взглядом. Она даже плюнула в нашу сторону через решетку кровавой слюной. Плевок приземлился у ног Евангелины.

— Я тебе язык вырву, — устремившись к прутьям решетки, выкрикнула серебряная.

А потом она замерла, ухватившись за прут. Конечно, Евангелина с легкостью могла выломать этот прут, а потом разорвать находящихся за ним людей на куски, но она сдержала свой порыв.